— Ты ведь был в курсе ее взаимоотношений с твоим отцом? Девушка из борделя тебя опознала. Зачем ты сделал это? Повисла тяжелая пауза. — Я не хотел ее убивать, — наконец, растягивая от волнения слова, начал Коля. — Мне просто захотелось посмеяться над ней, когда она разденется и начнет выделываться в голом виде. Я думал, что это будет всего лишь шутка. — Но получилось-то совсем по-другому… Ты и убил ее шутя? — иронизировала Котова. — Нет, не думаю… Полагаю, у тебя был продуманный план. Глядя на тебя, сложно представить, что ты способен что-то делать с бухты-барахты… В этот момент Коля неожиданно почувствовал, что его понесло, словно с горы. Он с чисто подростковым задором и вызовом, почти резко бросал в лицо Ларисы отрывистые фразы: — Когда от отца все ушли, я стоял этажом выше на лестничной площадке и все слышал. Последним выходил дядя Макс. Ну, это один там… клоун, папин друг, — объяснил Николай. — Я слышал, как он сказал: «Все вытряхнулись, никого не забыли?» И еще он сказал: «Серега, ты уже никакой, иди спать». Я понял, что отец сильно пьян. Я подождал еще минут десять. Потом спустился и своим ключом открыл дверь. Папа спал как убитый на диване в гостиной. — Да… Ты умный парень, — слегка усмехнулась Лариса. — Я так понимаю, что ты все обдумал, учел все нюансы… Но все же — а если бы отец не спал? Насколько я понимаю, он редко напивается в стельку… Можно сказать, его опьянение — это случайность. — Я предусмотрел все, — мрачно насупился Коля, которому явно польстили слова Ларисы насчет его ума и аналитических способностей. — Если бы вечеринка затянулась и Белла попала туда, когда еще были люди, для отца это явилось бы приятной неожиданностью. Ведь он, кажется, ее по-настоящему любил. — Почему ты так решил? — Я наблюдал за ними, я уже не маленький. Всегда видно, когда это просто так, а когда это серьезно. Мне бы просто оставалось войти в квартиру отца спустя некоторое время и застать их обнимающимися или, пардон, трахающимися. — Николай покраснел и опустил голову. — Представляете себе их рожи? Потные, в гримасах от похоти!.. «Какой, по-видимому, разноречивый клубок чувств испытывал в этот момент Николай! — подумала Лариса. — Обиду, ревность, может быть, даже зависть. И главное — саднящее чувство будущей мести». — Коля, а почему тебе это было интересно? — спросила она вслух. — Папа с мамой жили дружно, и я знал, что у меня есть семья. Нормальная, даже лучше, чем у других. Нам все завидовали, что мы богатые и счастливые. И вот какая-то шалава… — Николай сглотнул слюну. — Потом отец мне сам говорил о том, как хотел убить любовницу своего отца, ну, то есть моего деда. — И он тебе об этом рассказывал?! — переспросила Лариса, немало удивившись. — Да, как-то по пьяному делу сказал, что у деда была какая-то девчонка-малолетка и отец тогда был ее ровесником. — И ты знал, что Белла Смирнова — это и есть та самая девчонка? — резко спросила Лариса. — Что-о? Что-о? — вне себя воскликнул Николай. — Белла — это бывшая любовница твоего деда и отца, — безжалостно продолжала Котова. — И ты совершил то, что не в состоянии в свое время был сделать твой отец. — Да вы что! Я не верю! — У Николая начиналась истерика. — Отложенное убийство, прямо-таки мистический момент! — воскликнула Лариса. — Ладно, Николай, успокойся и расскажи, как все было. Она взяла мальчика за руку и присела рядом с ним на корточки. — Отец был невменяемым. Спрятавшись в шкафу-купе, я через щелку наблюдал за происходящим, — продолжил он. — Когда появилась Белла? — Через полчаса. Она открыла дверь своим ключом, зашла, безуспешно пыталась растормошить отца. Но он был в отрубе. Потом она сказала сама себе: «Сейчас я покажу то, что тебе всегда нравилось. Ты проснешься и увидишь меня в одежде гурии». Она разделась и прошла в другую комнату. Оттуда вышла уже в этом дурацком прикиде. — В чем ее и застали мертвую? — спросила Лариса. — Ну да. — Как ты ее убил? — Говорю же, я и не думал ее убивать, — повторил Николай. «Да, может быть, он и не врет, — размышляла Лариса. — Но желание убить зрело где-то подспудно, в недрах его души, и ждало своей пусковой ситуации». — Я наблюдал, как она будила отца, дергала его за плечо, но у нее ничего не получалось, — продолжал Коля. — Помню, как мне все это было смешно, я буквально давился от смеха. Долго не мог его сдерживать и вскоре расхохотался. Белла, услышав это, растерялась и даже, наверное, испугалась. Короче, надоело мне все это, и я вышел из шкафа. Белла оторопела от неожиданности. — Она знала, что ты его сын? — Конечно, она видела меня, когда я приходил к отцу. В то утро мы хотели поехать на дачу, провести вместе день на рыбалке. Но тут пришла она, и планы отца тут же изменились. Поначалу была у меня обида, все более усиливающаяся. Я дошел до того, что начал следить за ней, но не хотел ее убивать… — Ты так и не сказал, как ты ее убил. — Когда я показался ей на глаза, из шкафа, она смутилась, но лишь на мгновение. Потом начала на меня орать. Я взбесился, вбежал в кабинет отца и схватил оружие. Где лежал «макаров», я всегда знал. В тот момент Белла уже прошла в ванную и хотела переодеться в нормальную одежду, смыть грим. Я ворвался в ванную и наставил на нее пистолет, держа его на расстоянии вытянутой руки. И громко крикнул: «На колени, сука!» Вначале она не поверила, что пистолет настоящий, и нагло расхохоталась мне в лицо: «Тоже мне, мафиози!» Но вот до нее начало доходить. Короче, она упала на колени прямо в ванной. Я включил воду. — Зачем? — быстро спросила Лариса. — Нравится мне вода… «Семнадцать мгновений» помните? В фильме видел — когда убивают, всегда вода. «Надо же! Значит, ассоциации были правильны!» — внутренне поразилась Лариса. — И что же было дальше? — спросила Котова. — Она стала тянуть руки ко мне и просить о пощаде: «Ну, я погорячилась! Ты хоть понимаешь, что будет, если ты меня убьешь?» И тут мной овладело чувство хозяина положения: меня боятся! Словно все изменилось… И руки сами собой нажали на курок, не дав ей договорить. Если бы я немного подумал, минуту или две, может быть, я не сделал бы этого. Хотя бы ради отца. Но вы не представляете, какое это упоительное чувство власти над человеком! Я понял, что чувствуют тираны, вершители судеб человеческих. «Сколько же в этих подростках патетики! Как легко они шарахаются от ущербности до мании величия!» — внутренне усмехнулась Лариса. — И неужели ты не понимал, что главное подозрение падет на отца? — Потом понял, — признался Николай. — Но ты молчал, — укоризненно смотрела Лариса. — Я подумал, что отец выкрутится. Он — сильный человек, и я его уважаю, несмотря ни на что. Выстрел, прозвучавший в моих ушах, убил Беллу, но звук его я буду помнить всю жизнь. Она так безвольно осела, вот так… моментально. Ведь только что была живая, презрительная, никого за людей не считающая. Потом просила меня, буквально умоляла не убивать… И вот она лежит, в глазах — ужас, в ванной кровь. Меня стошнило, и я вышел. Быстро оделся и спустился по лестнице на улицу. Там никого не было, и меня вырвало прямо у подъезда… Николай покраснел, понимая, что этот момент никак не соответствует образу того супермена, вершителя судеб, хладнокровного и справедливого, который он носил в душе как идеал. — Куда ты дел пистолет? — спросила Лариса. — Выбросил в пруд, в парке, тут неподалеку. «Подрастающему поколению помимо строптивой непокорности свойственен комплекс подражания», — отметила Лариса, безусловно имея в виду Штирлица. — Понятно. Теперь мне ясно все, — сказала она вслух и поднялась со стула. — Пойдем в гостиную. Решительным шагом она вошла туда, где ее ждали с озабоченным видом Вероника и нахмурившийся Либерзон. — Тебе удалось что-нибудь выяснить? — поинтересовалась Вероника. — Да. Я нашла настоящего убийцу. — И кто же он? — вызывающе посмотрела на Котову Вероника, поправляя золотой браслет на запястье. — Твой сын Николай. — Ты с ума сошла! Обвинить ребенка! Лара, ты думаешь, что говоришь?! — ахнула Вероника. — Во-первых, не ребенка — ему уже пятнадцать лет. А во-вторых, Вероника, я очень прошу тебя перейти на другой тон. В конце концов, это касается твоего сына и всей вашей семьи. И Лариса вкратце изложила историю, рассказанную ей Николаем. Когда она закончила, Вероника с зареванным видом прокричала, почти безумным взглядом уставившись на Котову: — Я уже не рада, что с тобой связалась! Далее последовала тирада оправданий, слез, обвинений в том, что Лариса сама подтасовала факты и запугала ребенка. Котова внимательно выслушала весь этот бред обвинений, понимая Веронику: ведь она сама была матерью. И Николай всегда для нее останется ребенком, даже если бы превратился в международного террориста. Немного погодя Вероника стала умолять Котову не звонить в милицию, предлагала крупную сумму в долларах от продажи квартиры. Лариса и это пропустила мимо ушей, игнорируя золотые посулы. — Лара, ты подумай, как к сестре к тебе обращаюсь! И Панаев все сделает для того, чтобы спасти Николая, в конце концов, и его вина тут есть! — кричала Вероника, принимая из рук Либерзона стакан воды и таблетку валидола. — Нет, Вероника, нет, — твердо ответила Котова. — И что ты теперь собираешься делать? — с ужасом спросила Вероника. — Позвонить в милицию, — ответила Лариса. Эпилог