Народ успокоился только тогда, когда полностью опустошил свои мешки и сумки. Цыгане затолкали бедолагу обратно в клетку и увезли в темноту ночи, туда, где располагался их табор. Несколько цыганок и их маленьких детей стали быстро оббегать с подносами для сбора денег собравшихся зрителей. Кто-то ничего не давал, а кто-то кидал даже серебряные монеты. Подождав пока опустеет площадь, я двинулся к их кибиткам. А проходя через место представления с изумлением заметил, как все цыганские дети собирали в холщовые мешки разбросанные овощи и фрукты. Да так быстро, что через пять минут слой объедков уже полностью исчез с мощёной площади. Зайдя в месторасположение их лагеря, я увидел, как всё это перекочевало в кормушки для лошадей и даже пары верблюдов. Тогда-то мне и стало понятно, для чего цыгане устраивали это представление. Они просто пытались прокормить имеющихся у них животных. Хотя оправдания в дозволении издевательств над тем несчастным, пусть хоть и ради доброго дела, я им не находил. – Господину что-нибудь угодно? – вдруг поинтересовался подбежавший ко мне цыганёнок, хитро прищурившись. Моя рука невольно легла на пояс, где висел кошелёк. – Мне нужен ваш Баро, – ответил я. Мальчишка схватил меня за руку и повёл к огромному костру, вокруг которого сидело несколько стариков. Он им что-то сказал, (цыганский, я, к сожалению, не знаю) и быстро убежал в темноту. Меня начали расспрашивать, зачем я здесь. Объяснив им, что я доктор и имею чисто научное желание познакомиться с их существом в клетке, меня чуть не подняли на смех. Правда потом ко мне подошёл самый старый из них цыган и посмотрел мне прямо в глаза. А так как я имею навыки магнетизма, пусть и не такие как Сен-Жермен или Кольмер, то взгляда я не отвёл и даже показал свою внутреннюю силу. Старик затрясся, выстроив между нами невидимую преграду, и приказал отвести меня к клетке. Похоже, эти цыгане действительно обладают магией, и не просто так у большинства людей вызывают суеверный страх. Вновь появился тот же мальчишка и, взяв меня опять за руку, повёл в самую отдалённую часть их лагеря. Здесь, возле телеги с клеткой была разбита ещё одна палатка. – Шувани хочет поговорить с тобой, – сказал он, поднеся палец к губам, и быстро убежал обратно к костру. Его отдалённое зарево всё же осветило немного клетку, и я приблизился к ней вплотную, чтобы получше рассмотреть заключённое туда существо. Бедный малый истекал от попавших в него объедков и, завалившись на бок, молча смотрел на меня. Похоже, он так устал, что не хотел вставать. С близкого расстояния его облик был не так и страшен. Кроме глубоких морщин, ничего сверхъестественного я на нём не увидел. Обычный человек, только горбатый, с неправильным развитием тела. Просто его густая, видно никогда не стриженная шевелюра, и неухоженная борода, закрывали ему большую часть лица, и воображение людей невольно рисовало чудовище. Глаза этого человека светились как голубая лагуна, но, как следствие физиологических нарушений и неправильного питания, из приоткрытого рта, разносилось тяжёлое, немного зловонное дыхание. – Ну, пойдёшь со мной? – тихо спросил я его. И видно, он меня понял, так как, встав на карачки, медленно подполз к самым прутьям клетки. Неожиданно вход в шатёр распахнулся, и появилась старая цыганская карга. Она посмотрела на меня и попросила знаком войти в её обитель. Не мешкая, я оказался внутри шатра. Там совсем не было мебели или каких-либо удобств, по полу валялись подушки, а сверху свисал пучок связанных птичьих костей. – Господин нашёл себе под стать раба? – спросила она скрипучим голосом и загоготала. Во рту у неё торчали лишь два передних зуба. Но и остальной внешний вид красноречиво говорил о её занятии чародейством; множество амулетов на шее, длинные ногти и худое лицо с острым выставленным подбородком и горбатым носом, как у сказочной колдуньи Перро. Предрассудки и суеверия в цыганской среде неискоренимы. Хотя тайны цыганской магии упоминались ещё многими учёными прошлого. – Мне бы хотелось забрать у вас этого человека, – твёрдо ответил я. – А откуда тебе известно, что он человек? – спросила она, заглянув мне в глаза. Я ничего не ответил. Карга долго и пытливо рассматривала меня, а потом, вдруг отпрянув, произнесла: – Да, похоже, ты нашёл то, что искал. Я всё увидела в твоих глазах и теперь знаю все твои скрытые желания. Он пригодится тебе. Но дашь ли ты нам за него хорошую цену? – и старуха опять рассмеялась, подняв на ладони мой кошелёк. Похоже, эта ведьма имела неоспоримые навыки воровского искусства, как и все её сородичи. – Этого мало? – спросил я, зная, что кошель был набит монетами. Старуха сделал серьёзное лицо. – Такой человек как ты, может дать гораздо больше, – сказала она, высыпав все деньги из кошелька прямо на пол и указав своим пальцем с длинным ногтем на мой перстень. – Докажи, что твоя сила не только в знаниях. Иначе с ним ты отсюда не уйдёшь. Я выставил перед собой свою трость и направил свет от её набалдашника прямо на старуху. Она заверещала и прижалась к стенке шатра. Тогда я достал из кармана ещё одну вещицу, которую поднёс к самым её глазам. Это была основа магистерия, представляющая клокочущую огненную массу. – Всё, хватит! Хватит! – мотая головой, завопила она. – Да, ты знаешь, что это, – сказал я, и спокойно отошёл от неё, убрав так напугавшую её вещицу обратно в карман. Ведьма откашлялась и, скрестив, как мусульманка ноги, несмотря на свой почтенный возраст, преспокойно уселась на нагромождение из подушек. – Чего ты хочешь, гаджо (не цыган)? – спросила она. – Желаю знать, как к вам попал этот человек, – ответил я, намекая на существо в клетке. – Мы называем его Бэнк бенг, – сказала старуха. – На нашем языке это значит, уродливый чёрт. Но, правда, он не всегда был таким. Этого чаворо (мальчика) ниспослал нам сам Бог, – воздев руки, произнесла ведьма, и, заметив моё недоумение, пояснила. – Да-да, мы тоже исповедуем христианство, – но при этом почему-то опять засмеялась. – Мы та̒боримся здесь уже не первый раз и когда мне мои пша̒лэ (братья) принесли малыша в корзинке, я поняла, он послан нам свыше, чтобы не умереть. Это случилось почти тридцать лет назад. Пшалэ мне поведали, что увидели ночью бродящего возле церкви гаджо. Спрашивать, почему её братья бродили ночью по центру города я не стал. Зная нравы цыган, не трудно было догадаться, что они занимались или только собирались, уж не знаю, нарушением закона. – Укрывшись от глаз незнакомца, они увидели, как он оставил возле входа в церковь большую корзину. Такую добычу ромы (цыгане) не могли оставить и поэтому, как только гаджо исчез, вынырнули из темноты и забрали корзину себе, даже не догадываясь, что в ней лежит. А когда я откинула тряпицу и увидела маленького чаворо с глазами цвета неба, поняла – это нам дар от дэвэ̒ла (Бога). Стояла лютая зима, мы не выступали, есть было почти нечего, а до Лейпцига нас уже прогнали из четырёх городов. К тому же взяв малыша на руки, я обнаружила на дне корзины полный кошелёк денег. Деньги мы постепенно растратили, но они помогли нашим семьям выжить. А с ребёнком, чтобы он приносил нам удачу, я сделала то, что делала с гаджо чаворо ещё моя мать, и мать моей матери и её мать. – То есть? – не понял я. Старуха засмеялась, встала, вытащила откуда-то из кучи одежды и подушек странную, похожую на сумку вещь и протянула её мне. Оказалось, это был специально шитый мешок, только такой причудливой формы, что у помещённого в него постоянно ребёнка начинал неправильно развиваться скелет. И таких мешков, самых разных размеров, на любой возраст детей у неё имелось множество. Старуха гоготала и показывала, как нужно закручивать в этих вещах младенцев, чтобы у них появлялся горб или они просто становились кособокими и кривыми. А полная изоляция и отсутствие общения с ними нормальных людей не давали детям развивать свою речь, отчего бедолаги могли только гукать и мычать, как при рождении. – А ещё раньше, – сказала ведьма, – у гаджо чаворо даже отрезали носы и уши. А что? Люди за то, чтобы посмотреть на таких детей платили сумасшедшие деньги, – и её дикий смех вновь разлился по всему шатру. Раньше, когда подобные истории про похищение детей цыганами, мне рассказывали простые люди, мои пациенты, я в это конечно не верил. Или считал, что данные традиции остались в прошлых веках. Но теперь. Теперь не знал, как реагировать на полученную информацию. Штанц вдруг заметил, что герр Вагнер побелел как лежащий на улице снег. Губы его дрожали, руки тряслись. Он весь сжался, словно желал спрятаться в невидимый кокон, и смотрел на Штанца с нескрываемым ужасом. – В ту же ночь, они освободили Бенгсби, так я его стал называть. На их языке это имя звучало теперь, как без чёрта. Я лишил его покровительства слуг князя Тьмы. С одной стороны этот бедолага был очень запуган и зол на весь мир, но с другой – глуп и наивен, как все дети. Но, что самое главное для меня, он был способен на бесконечную преданность. Цыгане специально содержали его в жутких условиях и иногда сами не считали зазорным поиздеваться над ним, кормя одними отходами. Я знал, что приручив этого зверя, получу награду в виде преданного до самой смерти помощника. Ведь такие люди, как правило, не боятся умереть. В далёком прошлом у каждого учёного и алхимика были при себе такие необычные слуги. Не от мира сего, скажем так. Некоторые же из них и вовсе пытались сами взращивать себе подобную полезную живую единицу, называемую в алхимии гомункул. А меня вознаградил сам Бог! Или Дьявол, как вам будет угодно. Потому что мои религиозные познания, выходят за рамки понимания обычного человека, католика и христианина, воспитанного строго на Библейских догмах. Вместе с Бенгсби я забрал у старухи и тот самый кошелёк. Покормив Бенгсби с руки сладкими припасами, завалявшимися в моих карманах, мы пошли ко мне домой. Я забрал его словно собаку, но цепь с его шеи выкинул сразу, больше ему она была не нужна. По пути в моё жильё, на нас вдруг напали из подворотни несколько вооружённых ножами человек. Грабежи и разбой, по ночам, к сожалению там процветали. Впрочем, как и в большинстве городов без военного гарнизона. Вот у вас-то здесь в Вюрцбурге, несмотря даже на наличие попрошаек, гораздо спокойнее, и можно не опасаясь за свою жизнь пересечь город пешим ходом от окраины до окраины. – Теперь, нет, – замотал головой Вагнер. – В нашем городе уже давно неспокойно и вы это прекрасно знаете, – сверкнул он глазами, сжав в кулаке со всей силы тот самый кошелёк. – Угрожая расправой, грабители даже не потребовали у меня денег, – не обратив на высказывание Вагнера никакого внимания, продолжил Штанц. – Я прижался спиной к зданию, и приготовился отражать нападение своей тростью, когда плетущийся за мной Бенгсби увидев блеснувшие клинки ножей, и почувствовав грозящую нам, или вернее мне, опасность, резко вырвался вперёд и словно дикий опасный зверь, с рыком, сам набросился на разбойников, продемонстрировав мне свою ловкость тигра и нечеловеческую силу. Одному из грабителей всё же удалось нанести по лицу Бенгсби режущий удар, отчего у него и появился этот глубокий шрам через всё лицо. Но в итоге он справился и с ним, просто свернув ему, как цыплёнку, шею. Вообще хруст ломающихся костей, ключиц, запястий и даже спинных позвонков, стоял на весь переулок. А буквально через пару минут всё уже было кончено. Я не поленился и приспустил с лица одного из мёртвых грабителей платок. И кого бы вы думали, я увидел? Цыгана, принимавшего ещё час назад участие в цирковом представлении на Рыночной площади. Так что, желали эти люди вовсе не денег, а возвращения к ним их бессменного талисмана, приносящего постоянный доход, а может и в придачу снять с меня перстень. Ведь в том, что послала их та самая старая цыганская карга, не сумевшая и не посмевшая сама ничего со мной сделать, я ни секунды не сомневался. На следующий день цыган посредством властей и стражи, насильно выдворили и из этого города. Найденные убитыми несколько человек из их табора и жалобы граждан на процветающее на рынке воровство, всё-таки сыграли свою решающую роль. Вот и всё. 7 глава (окончание) Наступила пауза. Вагнер, казалось, уже не слышал окончание рассказа доктора. Он сидел, словно египетская мумия и весь дрожал. Его, теперь серое лицо, почти не выражало никаких эмоций, а взгляд стеклянных глаз был опять направлен на бутылку бордо. Штанц странно посмотрел на первого советника и при первых ударах часового механизма быстро покинул кресло. – Прошу извинить, но уже поздно, а у меня ещё есть дела, – сказал он, резко направившись к выходу из гостиной, где, раскрыв двери, замер в ожидании первого советника. – Я провожу вас до кареты. – Не стоит, – прошептал Вагнер, еле волоча ноги, – ваши слуги выведут меня. – Все мои слуги уже давно покинули дом, – ответил Штанц, беря под руку пошатывающегося пожилого мужчину. – Но я могу позвать Бенгсби. – Нет! – закричал первый советник, встрепенувшись и выставив вперёд руку, словно желая себя оградить от чего-то ужасного и невидимого. Сейчас он был похож на полоумного. Доктор едва заметно усмехнулся. Нет, Вагнер не желал уходить. Ему хотелось схватить Штанца за плечи и трясти, трясти, трясти, пока тот не признается, кто он такой на самом деле. У него имелась к доктору ещё куча вопросов, но пережитый им шок от услышанного рассказа, совершенно лишил его сил. Он просто не мог поверить, не желал, не хотел, что слуга доктора является их с Эльзой единственным ребёнком. Этот мерзавец, наверное, специально выдумал такую историю. Но зачем? Как он узнал? Ах, как же хочется выпить! Штанц довёл находящегося в прострации Абеларда до кареты, которая стояла за воротами, разбудил заснувшего в ней извозчика, и напоследок сказал: – Пусть ваша супруга принимает лекарства, как я ей предписал. И не забудьте, через три дня, я снова буду у вас. Затем он закрыл дверцу, и, прикрикнув на извозчика, чтобы тот поторопился доставить своего господина домой, стал провожать уезжающую карету пылающим вдумчивым взглядом. Когда экипаж герр Вагнера скрылся за поворотом, Штанц ухмыльнулся в усы, и, посмотрев на огромную луну, тихо прошептал: – Угрызения совести скорее убьют вас, чем болезнь вашей жены. Уж такова жизнь. Простите, но за всё и всегда нужно платить. За всё. И захлопнув калитку, под начавшийся жуткий волчий вой он спокойно направился в особняк. 8 глава Помощник инспектора Леманна, молодой Брюмер, сидел в кабинете своего начальника и задумчиво смотрел в окно. Стекающие капли воды с огромной, свисающей с верхнего карниза сосульки действовали на его психическое состояние успокаивающе. Даже когда в кабинет открылась дверь, и вошёл герр Штольц, он не сразу обратил на него внимание. – Я вижу, вы заняты очень важным делом? – иронично задал герр Штольц вопрос своему подчинённому. Брюмер скинул ноги с подоконника и сразу же развернулся вместе со стулом, грозя сломать ему хлипкие деревянные ножки. – Простите, я размышлял, – ответил он, вставая. – Вы были у Леманна? – спросил герр Штольц. – Только что оттуда вернулся. – И-и-и, что же наш инспектор?