8 глава Король Максимилиан покинул собственные покои и направился в одну из комнат Государственного совета. Пройдя огромный длинный коридор дворца, он зашёл в свой рабочий кабинет и, погревшись недолго возле камина, занял место за большим письменным столом, на котором его личный секретарь уже предусмотрительно разложил всю свежую корреспонденцию. Последнее время король чувствовал леность, и с трудом заставлял себя работать, но сегодня была пятница, когда королевская служба доставки привозила депеши, письма и прошения, и их надо было обязательно все рассмотреть. Наклонившись над столом, король начал поочерёдно разворачивать разложенные бумаги и быстро пробегать глазами по их текстам. Развернув очередной бумажный свёрток с печатью Вюрцбургской почты, он вдруг замер и изменился в лице. С каждой секундой, читая содержимое взятого в руки письма, его лик становился всё мрачнее. Наконец, дочитав до конца, он отбросил письмо в сторону и, схватив колокольчик, стал неистово им трясти. На оглушительный звон тут же прибежал человек в жёлто-чёрной ливрее. – Мой сын ещё здесь? – спросил его король. – Карета кронпринца во дворе, Ваше Величество, – ответил вошедший человек. – Немедленно найдите его и пригласите ко мне. Да поживей же! – поторопил его король, нетерпеливо топнув под столом ногой. Максимилиан встал и заходил по кабинету. Заложив руки за спину и наморщив лоб, он поглядывал на большие напольные часы и отмерял шагами расстояние от стены к стене, пока дверь в кабинет не открылась, и не вошёл его сын, кронпринц Людвиг. – А, наконец-то! – воскликнул король, подходя к сыну. Людвиг выглядел немного усталым. – Хорошо, что ты ещё не уехал, – заметил король, возвращаясь к столу. – На, читай, – сказал он, протягивая принцу свёрнутое письмо. Кронпринц взял листок, развернул его и начал про себя читать. Через пару минут он протянул письмо обратно отцу. Лицо Людвига также немного изменилось, но в отличие от короля он выглядел больше растерянным и смущённым. – Значит, ты виделся с ней, несмотря на мои уговоры? – спросил король, садясь за стол. – Клянусь вам, Ваше Величество, последний раз, я виделся с Брунгильдой ещё в августе и более не писал ей и не сообщал даже о своём недавнем приезде, – ответил Людвиг, стоя перед королём, как провинившийся ученик перед учителем. – Ну, это теперь и неважно, раз девушка сообщает, что её отец сидит в крепости. Вот только я что-то не припомню, чтобы давал или подписывал указ на арест этого человека. Ты можешь мне объяснить, как он там оказался? Она ясно пишет, что надеется теперь только на меня и на Бога, потому что графа фон Вебера задержала личная охрана кронпринца. – Это была необходимая на тот момент мера, – ответил Людвиг. – Я совершил ошибку и готов исправить её. Позвольте мне написать депешу начальнику гарнизона крепости и приказать ему немедля отпустить графа из заточения. – Для начала я хочу услышать всю правду, – сказал король. – Слышишь? Правду! Людвиг потупил свой взгляд и на минуту замолчал. – Послушай, я должен знать, что происходит у тебя с этой девушкой. Кажется, именно с ней ты познакомился на приёме в Вюрцбурге, в мой последний приезд туда? Людвиг продолжал молчать, кусая свой ус и обдумывая ответ. – Пойми, – продолжал король, – я переживаю за репутацию твоего имени. Нашего имени! Ведь вот-вот должна состояться твоя помолвка и любой скандал в нашем семействе, да ещё связанный с твоими любовными интрижками может всё испортить. Если Фридрих узнает об этом, то может передумать и отказать тебе в руке своей дочери. Да и перед императором ты поставишь себя в неловкое положение, так как не без его содействия мы добились для тебя этой партии. – Я всё понимаю Ваше Величество, поэтому и не мог допустить приезда графа в Мюнхен, – наконец ответил кронпринц. – Его приезда? Даже так? И как бы приезд графа навредил твоей помолвке с Терезой? – Граф желал добиться вашей аудиенции и упросить Вас выдать его дочь, Брунгильду фон Вебер за меня замуж. – Ничего не понимаю? – замотал головой король. – А почему он собирался вдруг это сделать, если, насколько я помню и знаю графа, он сам был против ваших отношений? Людвиг опять молчал, кусая губы и жуя ус. – Ну-ну, я слушаю? – вновь спросил его король, вставая из-за стола и подходя к сыну. Он хотел заглянуть ему в опущенные глаза, но так и не смог; принц отвернулся. – Потому что эта девушка ждёт от меня ребёнка, – глухо ответил молодой человек, по-прежнему пряча глаза от отца. – Ребёнка?! – переспросил ошарашенный таким известием король, выпучивая зенки. Максимилиан моментально вернулся за стол, чтобы найти место опоры. Данная новость сразила его наповал. – Да ты в своём уме? – спросил он, после минутной паузы. Людвиг молчал. – Так значит, граф хотел сообщить мне эту «великолепную» новость, – пробормотал король. – И что же будет, если граф снова окажется на свободе? – спросил он сына. – Не знаю, – честно ответил кронпринц. – А-а-а, – качая головой и сверкая глазами, протянул король, – не знаешь. А я вот, кажется, знаю. Он сразу же отправится в Мюнхен, чтобы встретиться со мной! – ударив по столу ладонью, прокричал король. – Ты обесчестил его дочь, и он навряд ли теперь успокоится. А когда девчонка родит, она может начать шантажировать тебя, это ты понимаешь? – Поверьте, отец, Брунгильда совсем не такая, – резко ответил Людвиг. – У неё есть чувство собственного достоинства и женская гордость, которые не дадут ей этого сделать. Уж я-то её хорошо знаю. – А где же твоё чувство собственного достоинства? – спросил его, вскакивая, король. – Где твоя мужская гордость? Этим проступком ты поставил под удар и меня, и себя, и неугодную для нас во всех отношениях дворянскую фамилию! Король снова заходил по кабинету. Его вьющиеся волосы, которые ещё занимали добрую половину его головы, даже начали развиваться, а фестоны грозили оторваться от беготни. На очередном вираже он резко остановился и, посмотрев на принца, сказал: – О твоей беспечности я не желаю более говорить, нужно спасать положение. Сегодня же, как ты и собирался, отправляйся на позиции, занимаемые нашей армией, и сиди там тише воды, ниже травы. Жди депеши от императора или от меня. – А вы? – тихо спросил отца Людвиг. – А я немедля выезжаю в Вюрцбург, – пристально смотря на сына, ответил король. – Там я попробую разрешить созданную тобой проблему с семейством фон Веберов. Людвиг развернулся и хотел уже покинуть кабинет, когда король остановил его. – Прежде, чем ты уедешь, напишешь этой девушке письмо, – сказал король, вставая между сыном и выходом из кабинета. – Какое письмо? – не понял принц, секунду назад обрадованный, что можно сбежать, но вновь остановленный королём. – Полностью текст я тебе диктовать не стану, но суть письма должна состоять в том, что ты осознаёшь свою ошибку в отношении своего проступка, сожалеешь о нём и признаешься девушке, что она была лишь твоим временным увлечением, – ответил король. – Но, но…, – замотал головой молодой человек, подталкиваемый своим отцом к письменному столу, на котором лежали перо, бумага и чернила. – Никаких, «но», – отрезал король. – Я передам это письмо обесчещенной тобой девушке, через её отца, графа фон Вебера, которого неплохо знаю. И не опечатывай письмо королевской печатью, пока я его не прочитаю. Графа же мне придётся купить обещаниями, выдать его дочь за другого вельможу своего двора и назначить его семье пожизненное обеспечение. Вот видишь, каким растратам ты подверг нашу казну!? – закончил свой монолог король, садясь в кресло возле камина. – И не скупись на фразы пожёстче,– сжав кулак, добавил он,– девушку это немного охладит, если она действительно была с тобой по любви, а не из-за корыстных побуждений. – Ах, жаль, что это письмо не могу написать я! – добавил с сожалением в голосе через пару минут король, видя, как его сын мучается раздумьями в подборе слов. – Но, наверняка, девушке хорошо известен твой почерк и поэтому, письмо должно быть написано только твоей рукой. Принц сначала долгое время жевал кончик пера и действительно не знал, что писать, но после каких-то, внезапно посетивших его мыслей, начал строка за строкой заполнять разложенный перед ним лист бумаги. Он писал так быстро и без эмоций, что за десять минут полностью составил весь текст послания. – Готово, – сообщил он отцу, вставая. Король подошёл к столу и, подняв лист, прочитал на нём следующее: «Здравствуй, Брунгильда. Вот уже три месяца, как ты не получаешь от меня писем. Прости, не решался поначалу что-либо писать и объяснять, но больше молчать не могу. Несмотря на то, что мы прекрасно проводили с тобой время, я хочу, наконец, сознаться. Да, ты прекрасная, красивая, умная девушка, но вместе нам не быть никогда. Моя дружба с тобой носила лишь временный характер, чтобы сгладить те часы одиночества, которые мне приходилось прозябать в Вюрцбурге. Я, конечно, благодарен тебе и за верность и за любовь, но остаться даже твоим другом не смогу. О своём будущем ребёнке не беспокойся, если он родится, ты сможешь рассчитывать на пожизненную ренту, которая будет назначена ему сразу по истечении года. О наших встречах и письмах на моё имя забудь. Мы не сможем больше увидеться. Желаю тебе стать в будущем счастливой и связать себя семейными узами с достойным и любимым человеком, который поймёт тебя и примет такой, какая ты есть. Более писать не могу, дела. Да, и последняя маленькая просьба; не будь сентиментальной и сожги это письмо, сразу после его прочтения. Надеюсь на твоё понимание и здравый смысл». Дочитав текст письма, король хмыкнул и, свернув его, оставил у себя в руках. – Что ж, надеюсь, что хотя бы бо̒льшая половина, написанного текста в этом письме, является правдой, – сказал он. – Так давайте же я его теперь подпишу и запечатаю, – предложил принц и протянул вперёд руку, не сводя взгляда с письма, зажатого в руке отца. – Надеюсь, когда-нибудь и мой сын станет хорошим дипломатом, – ответил король, заходя за письменный стол и отодвигая кронпринца. – Если ты оставишь на этом письме свою именную роспись, оно станет для тебя опасней договора с самим Сатаной, подписанным кровью. – Что вы имеете в виду, отец? – искренне не понимая, спросил кронпринц. – Твоё письмо превратится в предмет для шантажа, вот что я имею в виду, – резко ответил король. – Так же как и печать с нашим гербом, которой ты собирался запечатать его. Не переживай, я передам это письмо из рук в руки её отцу, графу фон Веберу. Уж он-то передаст его своей дочери, поверь мне. А при желании придать этому документу огласку, можно будет всегда сослаться на то, что письмо написано не твоей рукой. Все знают, с какой лёгкостью иные писаки могут подделать почерк любого человека. А ты хочешь оставить здесь такой явственный след! Ну, уж нет, воздержитесь любезный принц. Не забивайте больше себе голову этой девушкой и её отцом, а отправляйтесь прямиком на передовую, – и король жестом указал на дверь. Кронпринц поначалу встал, как вкопанный, но затем глубоко вздохнул и быстро покинул кабинет. Людвига душили эмоции, которые он с трудом сдерживал в себе. Да, он написал под напором отца это треклятое письмо, но прежде, чем это сделать, он буквально за минуту придумал хитроумный план. На самом деле он вовсе не желал разрывать с Брунгильдой отношения и надеялся в ближайшее время её увидеть. Но прежде всего, нужно было, чтобы она увидела его письмо. Нет, не то, которое он только что написал, а то, которое он собирался написать до своего отъезда из Мюнхена, и отослать его вместе с личным посыльным. Людвиг прошёл в свои покои и уселся за нотный стол. Здесь всегда стояли перо и чернила. Вытащив пару листов из тетради, в которую он обычно вносил музыкальные ноты собственного сочинения, Людвиг принялся писать на пюпитре другое письмо. «Здравствуй, дорогая моя и любимая, Брунгильда. Прости, что столько времени я молчал. Прошу тебя, поверь всему, что я тебе сейчас напишу. Ты, моя первая, единственная и последняя любовь. Я очень скучаю по тебе, но иногда случается так, что обстоятельства принуждают нас к неугодным для нас же самих действиям. Так же случилось со мной и сегодня. Как только мой отец случайно узнал о твоём положении, он чуть ли не пытками заставил меня написать письмо, текст которого сам же мне и продиктовал. Уж поверь, нет в том письме, которое будет передано тебе от него лично ни слова правды. На самом деле я тебя любил, люблю и буду любить всегда. Да, меня заставят жениться на другой девушке, ради политических и государственных интересов, тут я практически бессилен, поверь. Но я вернусь. Я обязательно вернусь к тебе и навсегда поселюсь в Вюрцбурге, тем более что это мой любимый город и моя любимая резиденция. Только у вас бывает так тихо и спокойно. Только рядом с тобой я смогу дышать и жить дальше. Сейчас я вынужден уехать на войну, но надеюсь, что она продлится не долго. Любым словам и слухам о том, что я тебя бросил и более не люблю, не верь. Люблю и буду всегда и везде думать только о тебе, любить только тебя. Крепко и нежно целую. Твой и только твой, Людвиг». Закончив со вторым письмом, кронпринц покинул свои покои и чуть ли не бегом спустился вниз. У выхода стоял герр Этингер, и руководил загрузкой личных вещей принца. – А вот и мой начальник охраны, – обрадованный, что не пришлось его долго искать, сказал принц. – Я слушаю вас, Ваше Высочество, – встав по стойке смирно, ответил начальник охраны.