– Что случилось отец? – взволнованно спросила Брунгильда. – Мы уезжаем. Дела таковы, что мне срочно нужно отъехать в Штутгарт. Там же ты будешь дожидаться встречи со своим женихом. – Отец, я никуда отсюда не поеду, – решительно ответила девушка. – Извини доченька, но это не обсуждается, – ответил граф Вебер, сверкнув глазами. – Нет-нет, – более тихо произнесла девушка, мотая головой и чувствуя, как её голубые глаза заполняют слёзы. – Я не могу. Вы не можете меня заставить. – Неужели ты думаешь, что я позволю тебе остаться здесь одной, – взмахнув руками, закричал пожилой мужчина. – Ты же знаешь, что сейчас происходит, и предлагаешь оставить тебя одну; без защиты, без присмотра! В конце концов, это не достойно фрейлейн. А твой жених приедет в Штутгарт через несколько дней и заберёт тебя в своё имение. Девушка всхлипнула и, чувствуя, как её накрывает волна слёз, ринулась через парк, в стоявший неподалёку гостевой домик. Граф Вебер проводил дочь суровым отцовским взглядом и окрикнул служанку, посыпающую стираное бельё крахмалом: – Линда, помогите вашей госпоже собрать вещи. И кстати, собирайте с нами. В дальней дороге моей дочери может понадобиться ваша помощь. Девочка поклонилась графу и прошла быстро в дом. Граф же занялся руководством сборов. Он дал распоряжение нескольким слугам, указав на всё, что необходимо собрать и сделать. Капризы дочери его особо не трогали, хоть он и не чаял души в своём единственном ребёнке. Закончив большую часть своих дел, мужчина решил лично вернуть дочь. Войдя в гостевой домик, в котором Брунгильда любила проводить свой досуг с раннего детства, он увидел, как она лежит на детской кушетке и плачет. Девичьи слёзы всё же тронули сердце отца, и тихо подойдя к ней, он осторожно присел на край кровати. Почувствовав чьё-то присутствие, девушка резко развернулась, разметав свои длинные белые волосы по подушке. – Прошу тебя, не плачь, – сказал ей граф, пытаясь удержать спокойный тон, хоть с его грозным тембром голоса это было и непросто. – Я не могу тебе заменить твою мать, но очень хочу, чтобы ты была счастлива. Скоро твоё восемнадцатилетие, и я не могу позволить остаться тебе старой девой. – А как же Людвиг? – спросила громко девушка, утирая слёзы с раскрасневшихся глаз. – Он никогда не сможет, в силу своего положения, стать твоим мужем, глупышка, – уже более резко, ответил граф. – Пойми, даже если он любит тебя, его отец никогда не позволит ему связать себя с нашим родом. Я бы рад был потворствовать твоему счастью, но только не с ним. Максимум, на что ты сможешь рассчитывать, это когда-нибудь стать его фавориткой. Но это недопустимо для нас, для нашей фамилии. А их взгляды? Они идут вразрез, интересам партии, в которой я состою. Тебя бы неважно и унизительно приняли там, а меня бы не поняли и исключили из партии здесь, согласись я на вашу внебрачную связь. А внебрачный союз, пусть даже с кронпринцем, нарушил бы Божьи законы нашей веры. Девушка окончательно смахнула с себя слёзы, и гордо приподняв подбородок, встала с кушетки. – Хорошо, отец, – сказала вдруг она. – Сейчас я приду. Оставьте меня ненадолго, и попросите прийти сюда мою служанку. Мне нужно привести себя в порядок. – Вот и умница доченька, – обрадованно потирая руки, проговорил граф. – Вот и хорошо. Он встал с кушетки и быстро покинул гостевой домик. Зайдя в особняк, граф громогласно позвал служанку. Бедная девочка, чуть ли не спотыкаясь, сбежала по огромной лестнице вниз. – Линда, – обратился к ней граф, – ваша госпожа ждёт вас в гостевом домике. И прихватите с собой сразу всё необходимое, что вам может понадобиться для приведения госпожи в порядок. Девочка приподняла полы явно большого для неё сарафана и выбежала из дома. Граф радостно выдохнул и направился в гостиную. Все эти дрязги и сборы вызвали в нём сильный аппетит. Хлопнув в ладоши, он приказал подавать обед. Однако его гастрономическим желаниям не суждено было сбыться. Как только граф сел за стол и поднял бокал вина, чтобы с удовольствием опрокинуть его в себя, в гостиную бесцеремонно ворвалась служанка. – Герр Вебер! Герр Вебер! – громко кричала девушка. – Это чёрт знает что! – выругался граф, ставя вожделенный бокал вина обратно на стол. – Милочка, вас вообще-то учили где-нибудь манерам? – Герр граф, – задыхаясь, и опираясь рукой на стену, проговорила служанка, – фрейлейн Брунгильда запрыгнула на свою лошадь и ускакала в сторону леса. – Что?! – воскликнул граф, вылезая из-за стола и при этом стаскивая своим полным брюхом, большую часть своего обеда на пол. – Прикажите немедля седлать Рокота! Организовать погоню! Всполошив всю прислугу, граф выбежал с криками во двор. – Да пошевеливайтесь же, черти! – кричал он, догоняя и подталкивая снующих по двору слуг, создающих лишь видимость действия, потому что никто из них толком и не понимал, чего от них хотел их хозяин, пока не выбежала служанка Линда, и не объяснила вкратце своим коллегам, что так всполошило графа. Через пять минут после этого, графу уже подвели его любимого коня. С большим трудом взобравшись в седло и, всё время, поправляя при этом живот, граф приказал двум своим слугам следовать за ним. Проехав часть усадьбы, троица преследователей выехала к развилке из трёх дорог и тут остановилась. – Здесь разделимся, – сказал граф. – Ты – Генрих, поедешь по Северной дороге. Ты – Отто, по северо-западной дороге, ну а я же поеду по северо-восточной. Если вы догоните мою дочь или встретите где по пути, приказываю вам вернуть её в имение любым способом. За это я вам выплачу два месячных жалования вперёд. Слуги весело переглянувшись и подмигнув друг другу, воткнули шпоры в бока своих лошадей, и помчались по указанным им графом дорогам. Граф менее ловко припустил своего Рокота, но всё же через минуту тоже исчез за поворотом северо-восточной тропы. Вскоре, от тряски и быстрой рыси граф закряхтел, чувствуя, как его позвоночник скрипит и ноет. Но, не смотря на это, он продолжил поддерживать темп скачки своего коня. Погоня оказалась утомительной и долгой. Граф уже не мог дождаться, когда тропа закончится и выведет его к бескрайнему лугу, где он сможет, наконец, отдохнуть. Вскоре его конь всё-таки выехал из парковой зоны и граф, думая уже, что его сердце сейчас разорвётся, увидел своих слуг. Они сидели на спокойно пасущихся лошадях и ждали своего хозяина. – Как!? – закричал граф, задыхаясь. – Никто из вас на своём пути не встретил мою дочь? – К сожалению, нет, хозяин, – пожав плечами, ответили слуги. – Бездельники! Нужно вернуться и обыскать всю усадьбу! Моя дочь не могла так быстро и бесследно исчезнуть! Развернувшись, преследователи вновь вернулись в парк. Граф уже не мог больше выдержать интенсивной скачки, да и его Рокот порядком выдохся, неся на себе столь тяжёлую ношу, поэтому они ступили обратно на Северную тропу медленным шагом. Усадьба Веберов была ни менее трёх гектаров, причём покрытых в основном деревьями, поэтому отыскать кого-то на такой площади было непросто. Однако выехав к небольшому прудику, затянутому ряской, граф Вебер всё же заметил на его берегу свою дочь Брунгильду. Девушка сидела на траве и пристально смотрела на воду. Рядом с ней паслась её лошадь. В этот момент граф услышал позади себя топот копыт и, обернувшись, увидел своего конюха Генриха. – Тише дружище, – приложив палец к губам, приказал ему граф. – Там, – и он указал рукой направление, – на берегу водоёма, сидит и грустит моя дочь. Молодец девчонка! – не сдержав эмоций, прикрикнул граф. – Мы ищем её по всей усадьбе, а она, похоже, сделала небольшой круг и вернулась почти к самому дому. Ну, тем и лучше! Осторожно обойди пруд и подойди к моей дочери сзади, – очертив жестом руки полукруг, приказал слуге граф. Генрих кивнул в знак того, что понял своего хозяина и, спрыгнув с лошади, двинулся пешком в обход небольшого пруда. Сам же граф, чуть припустил своего Рокота в противоположном направлении, желая полностью отрезать девушке пути к отступлению. Ничего не подозревающая Брунгильда, сидела, поджав колени на бугорке возле зеленоватой воды, и наблюдала, как на кувшинках резвятся и квакают лягушки. Вдруг, Бесси резко выпрямилась, и громко фырча и махая головой, подошла к девушке. – Что такое дорогая? – повернувшись к лошади, спросила девушка. В этот момент, в ближайших кустах она вдруг заметила какое-то движение. Насторожившись и пытаясь вести себя спокойно, она подошла к Бесси и взяла её под уздцы. Но только девушка хотела, догадавшись, в чём дело, вскочить на лошадь, как из кустов ракиты выскочил Генрих, и широко расставив руки, поймал её худенькое, девичье тело в свои крепкие объятия. Девушка вскрикнула и затрепыхалась, как птичка в силках. В этот момент кусты раздвинулись, и показался граф на своём коне. – Отец, вы не смеете! – закричала девушка, увидев отца и при этом, пытаясь даже укусить своего пленителя, но хватка конюха была слишком крепка для неё. – Видит Бог, дочь моя, – сказал, тяжело дыша, граф, – я не хотел, чтобы до этого дошло. Посадите мою дочь на её лошадь, но так, чтобы она больше не убежала, – распорядился граф. Генрих, как пушинку, поднял девушку над своей головой и посадил на лошадь. Чувствуя секундную слабость хватки конюха, Брунгильда вырвала свою ножку, оставив, как золушка в руках Генриха лишь свой сапожок и ударив Бесси по крупу, сорвалась с места. Девушка хотела помчаться вдоль озера быстрее ветра, но густой кустарник не дал её лошади набрать нужную для неё скорость, чтобы мгновенно скрыться от своих преследователей, поэтому Бесси уносила свою хозяйку лишь небыстрым шагом. Вдруг, с другой стороны показался слуга графа Отто. Увидев скачущую ему навстречу девушку, он попытался полностью перегородить ей дорогу. Понимая, что находится в ловушке, девушка резко повернула свою лошадь в самую гущу парковых зарослей. Казалось, что свобода, вот она, близка, но роковая случайность не дала ей скрыться. Лишь только Бесси набрала беглую рысь, перед девушкой возникла огромная ветвь могучего клёна. Не успев прижаться к лошади, девушка с силой ударилась о внезапно возникшее препятствие и, не удержавшись в седле от такого удара, слетела с Бесси прямо в красный ракитник, издав при этом глухой вскрик. – Помогите же ей! Помогите моей дочери! – послышались вдалеке возгласы перепуганного падением дочери, графа. Однако девушка его криков уже не слышала. Ударившись головой о ветку и упав на ходу с лошади, она теперь лежала в кустах без чувств. Подбежавший к ней первым, Отто наклонился над девушкой и чуть приподнял её. – Что там с моей доченькой? – хрипя и трясясь от страха за её состояние, поинтересовался подъехавший к ним в этот момент граф. – Вроде дышит, – ответил Отто, приложив ухо к груди девушки. – Хорошо, хорошо, – залебезил отец, – положите её на Бесси и перевезите домой. Только, умоляю вас, осторожно и на этот раз без приключений. Где эта чёртова лошадь! – Здесь, – сказал Генрих, раздвигая кусты и ведя за собой лошадь девушки. Вместе с Отто, под пристальным взглядом графа, они положили её тело на Бесси и двинулись медленно к дому. – Отто, возьми наших лошадей и отведи их в стойло, – попросил его Генрих, когда они вышли на нормальную дорогу. Граф ехал рядом и не сводил с дочери глаз. Вскоре, они въехали во двор особняка. Генрих осторожно снял девушку с лошади и отнёс в её комнату. – Немедля езжай за герр Менгером! – приказал ему граф, когда он положил девушку на кровать. – Скажи ему, что я заплачу вдвойне за его визит. Скорей! Скорей! Сам же граф поставил возле кровати дочери стул и сел на него. Взяв свисающую безжизненно руку Брунгильды, он прислонил её ладонь к своей щеке и тихо заплакал. Не более чем через час, его стенания были прерваны стуком копыт и грохотом колёс кареты во дворе особняка, а уже через пять минут в спальню постучали. Встав и открыв широко дверь, граф впустил в комнату лекаря, Адольфа Менгера. Узнав из краткого изложения графа, что произошло с девушкой, герр Менгер раскрыл свой саквояж и поднёс к носу пациентки флакончик с солью. Девушка вздрогнула, поморщилась и открыла глаза. Издав чуть слышный стон, Брунгильда обхватила голову двумя руками и осмотрелась. – Что случилось отец? – тихо спросила она графа, стоявшего рядом. – Ты упала с лошади доченька, – ответил граф, подходя к девушке, но доктор Менгер рукой отстранил его. Лекарь осмотрел внимательно саднящую царапину на лбу пациентки, приподнял ей бесцеремонно одно веко, а затем спросил: