Значит он не псих. Значит, всё это было на самом деле; и встреча с девушкой в парке, и их страстный поцелуй при луне, и их признания, и её обещание встретиться с ним вновь. Точно! Как он забыл? Ведь ему нужно найти сегодня охотничью сторожку, в которой она сама назначила ему свидание. Маркус быстро умылся и, накинув свою старую армейскую шинель, вышел на улицу. Да, ему не терпелось, как можно скорее отправиться на поиски этого домика, но и о своих обязанностях он тоже помнил. Нельзя было всё бросить на самотёк, это могло грозить увольнением, и Фабер, как обычно, отправился к колодцу набирать воду. Потом он, не задерживаясь, дабы не дать возможности Грину озадачить его чем-нибудь ещё, отправился на поиски заветной сторожки. День выдался ветреным и хмурым. По небу неслись низко висящие серые облака. В конце концов, они начали сбиваться в кучу, словно где-то за горизонтом наткнулись на непреодолимую преграду, и быстро затянули собою голубую струящуюся небесную лазурь. Сразу стало пасмурно и тоскливо. После ночного происшествия Маркус был так погружён в свои грёзы, что у него даже начались видения. По крайней мере, он так решил, потому что, переходя маленький парковый прудик по перекинутому через него деревянному мосту, Маркус вдруг увидел в чёрной воде девичий образ. Под мерно движущейся от ветра гладью пруда, на него, проплывая, смотрела совсем молоденькая девушка. Нет, конечно же, не Аннабелла. У этой девушки были длинные светлые волосы, и голубые, бездонные и полные какой-то тоски глаза. Не в силах оторвать взгляда от возникшего видения, Маркус даже чуть не упал в ледяную воду, пытаясь рассмотреть, так неожиданно возникший образ этой волшебной нимфы. Просто перила, на которые он облокотился, оказались гнилыми и поэтому, не выдержав тяжести его тела, сразу надломились. Едва удержавшись на ногах, он резко отпрянул от края мостика и испуганно смахнул рукой внезапно выступивший на лбу холодный пот. Да, ещё секунда и он бы мог сам оказаться в этой ледяной воде. Вновь посмотрев в чёрное зеркало пруда, Маркус уже никого там не обнаружил. Видение исчезло также внезапно, как и появилось. Дальше Фабер быстро добрался до конца усадьбы и, найдя едва заметную, проторённую много лет назад тропинку, направился по ней в молодой ельник. Раздвинув пушистый лапник, он действительно обнаружил за ним небольшой домик. Он был сложен из толстых брёвен, и накрыт тесовой крышей. Окон было немного, и все они оказались закрыты ставнями. Такие избы Маркус часто встречал в Восточной Европе, но увидев подобное строение здесь, он немало удивился. Во всяком случае, дом выглядел вполне прилично и имел даже каменный дымоход. Приблизившись к нему вплотную и осмотрев со всех сторон, он, наконец, решил заглянуть внутрь. Вход состоял из подгнивших ступенек маленького покосившегося крылечка и крепкой деревянной двери, к радости и удивлению Маркуса запертой лишь наружной задвижкой. Войдя в дом, Фабер очутился в кромешной темноте. Запалив кусочек трута, он огляделся. Внутри дом оказался даже лучше, чем снаружи. В одном большом помещении стояли; стол, несколько стульев, две кровати, старинный платяной шкаф и два громадных кресла с высоченными спинками. Ну а что ещё было нужно обычному охотнику? Посредине громоздилась добротная печь из камня с небольшой топкой. Осмотр закончился обожжёнными кончиками пальцев, держащих обгорелый трут. Чертыхнувшись, Маркус зажёг его снова, и бросился на поиски фонаря или свечек, но в итоге, нашёл лишь старые огарки. Выбрав тот, что побольше и запалив его фитилёк, Фабер ещё раз осмотрелся. Теперь он увидел висящие на бревенчатых стенах избы картины с блеклыми изображениями разных мест данного парка, прибитые у входа оленьи рога, обвитые паутиной и даже большую мохнатую, но уже изрядно поеденную молью шкуру медведя, расстеленную на полу. Вообще в интерьере виделся порядок и чёткая удачная расстановка. Правда, всё было покрыто толстым слоем пыли, и ощущался жуткий холод. Долго не раздумывая, Маркус решил начать наводить чистоту. Выйдя обратно на улицу, он раскрыл на окнах дома все ставни, которые благо запирались снаружи, и стал собирать хворост для печки. Уже через час из трубы дома повалил чёрный дым, а в топке затрещали весело дрова. Дом начал потихоньку прогреваться, выдавливая из обмороженных брёвен капельки испаряющейся влаги. Помещение затянули пар и дымка, которые, Маркус решил выпустить, раскрыв настежь входную дверь. Потом он нашёл в шкафу кое-какое старое тряпьё, послужившее ему для протирания толстого слоя пыли с предметов мебели. Убираясь в доме, вытряхивая из постельного белья, соломенных тюфяков и набитых шерстью подушек пыль, он вдруг ощутил себя молодым любовником, готовящем гнёздышко для своих плотских утех. И от этих мыслей ему стало не по себе. Особенно когда в голове возник образ его хозяина, доктора Штанца. День пролетел незаметно и, когда мужчина закончил, наконец, приборку, и присел отдохнуть, уставившись на огонь, за окнами уже опустилась кромешная ночная мгла. Покинув охотничий дом, Маркус пошёл прямиком в особняк. Дневной ветер стих, но тяжёлые свинцовые облака, которые он нагнал, не пробивала ни одна звёздочка. Не было видно и луны. За окружающим его кустарником и деревьями всё время что-то хрустело и шуршало, словно кто-то или что-то незримо преследовало его. Мужчина всем своим нутром, всей своей кожей ощущал это чьё-то чужое присутствие, но стараясь не подавать виду, что ему страшно, продолжал спокойной размеренной поступью двигаться по направлению к дому. Правда, иногда косясь по сторонам, ему мерещились два движущихся красных уголька, периодически вспыхивающих в темноте и заставляющих его сердце учащённо биться. Ведь интуитивно он почему-то был просто уверен, что это глаза того самого, огромного чёрного волка, которого он уже не раз наблюдал бродящим в окрестностях усадьбы доктора Штанца. Зайдя на кухню и получив свою порцию обеда, Маркус, как всегда подвергся грубым и резким высказываниям в свой адрес со стороны управляющего Грина. Тот очень возмущался, что не смог найти Фабера днём и обещал вычесть деньги из жалования, если такое ещё повторится. Как оказалось, днём приезжала повозка с необходимым для доктора медицинским оборудованием, которое некому было выгружать. Пришлось этим заниматься Грину и лакею итальянцу. Маркус выказал откровенное удивление, так как в последнее время к подобным работам больше не привлекался. Извинившись и пообещав, что таких исчезновений не повторится, Фабер покинул особняк Штанца. Сейчас его целиком и полностью занимала приближающаяся встреча с Аннабеллой. Он просто не мог больше думать ни о чём другом. Выйдя на улицу, Маркус спешно направился к домику для слуг, ведь там нужно было ещё растопить камин, чтобы Грин вновь не дал ему нагоняй. Закончив с камином, Фабер сел у окна и погрузил свой взгляд в черноту ночи. Вот, наконец, все слуги поднялись в свои комнаты. На всякий случай, выждав ещё немного времени, Маркус вышел на улицу и направился в восстановленную и убранную им, накануне, сторожку. Только шелест листьев под ногами и одинокий крик совы, сопровождали его в пути. А вот и он, домик. Тут главное было не споткнуться и не упасть. Маркус и днём-то с трудом нашёл ведущую к нему тропинку. У него была взята с собой целая связка свечей, но зажигать их на улице, не имело смысла. Войдя в дом, он сразу прислонился к ещё тёплой печи, в которой до сих пор тлели угли. Середина октября выдалась в этом году аномально холодной. Подбросив предусмотрительно оставленную охапку поленьев в топку, он занялся расстановкой свечей. Время шло, а в доме по-прежнему никто не появлялся. Маркус сел в кресло и закрыл глаза. «Боже, что я делаю? Неужели я и вправду решил, что сейчас сюда придёт моя любимая и единственная. Нет, этого не может быть». Он столько боролся с собой и своими желаниями, когда думал, что она не подозревает о его чувствах. И вот, теперь, когда между ними произошёл долгожданный диалог, и наступила полная ясность, он позволил проявить себе слабость и прийти сюда. «Глупец. Ты должен был подумать о том, что она жена другого. Что она не принадлежит тебе. Что ты не смеешь к ней прикасаться». С течением времени, у Фабера начинали роиться мысли заставляющие его проснуться от любовных грёз. Но как только он вспоминал её глаза, представлял себе её улыбку, нежный голос и их сладкий поцелуй, он понимал, что околдован ей навеки и больше никогда никого не сможет так полюбить. Но за что бы она, такая красивая, властная и богатая, полюбила его? Да нет же, он просто самонадеянный индюк. Это его злое, воспалённое безумной любовью воображение сыграло с ним злую шутку. Ну не могла она влюбиться в собственного слугу. «Какими же дураками делает людей любовь!» – подумал Маркус вставая и решая вернуться к себе в комнату. Но только он сделал пару шагов к выходу, как почувствовал аромат знакомых духов. Их приятный цветочный запах разливался по всему дому. «Но как она вошла? Я ведь даже не слышал скрипа старых деревянных петель. Да нет, это очередной обман. Но почему сердце так учащённо забилось в груди, что аж стало тяжело дышать?» – Маркус, я здесь, – услышал он знакомый мелодичный голос позади себя. Обернувшись, Фабер с трудом разглядел в тёмном, освещаемом лишь тлеющими углями, помещении, девичий стан. Сомнений быть не могло, это была она. И она пришла сама. Прошелестело по полу платье, и он увидел девушку уже подле себя. Затем Маркус ощутил, как она к нему прильнула и обвила руками его шею. Он не почувствовал от её прикосновений привычного человеческого тепла, но дрожь и желание захватили его целиком. «Она вся промёрзла, нужно её согреть». Маркус обнял девушку нежно за талию и прижал к себе. Он стал интенсивно поглаживать Аннабеллу по спине и узким женственным плечам, пытаясь согреть красавицу в своих крепких мужских объятиях. Было слишком темно, чтобы можно было рассмотреть её лицо. Зажжённые им свечи давно погасли, но он нутром ощущал, что ей нравятся его прикосновения. В какой-то момент девушка остановила его руки, взяв их в свои ледяные ладони, и сильно прижалась к нему. Вот теперь он увидел её нефритовые глаза. Они горели невероятным огнём и светились в темноте, как у кошки. Девушка потянулась к его губам. Почувствовав это, Маркус моментально ответил крепким затяжным поцелуем. Как же она была холодна! Не в силах себя более сдерживать, он подхватил её на руки и положил на одну из кроватей. На девушке было лишь платье, и это сильно облегчало его задачу. «И когда она успела скинуть пальто? Зато теперь ясно, почему она так холодна. Бедняжка, наверное, вся продрогла, а я предательски заснул и даже не услышал, как она вошла. Просто позор». Маркус, перейдя к нежным поцелуям в шею, стал деликатно и осторожно раздевать девушку. Она не сопротивлялась. Его только удивляло её участившееся, но всё ещё холодное дыхание. Оголив плечи и обнажив большую, красивую и гладкую на ощупь грудь, Фабер задрал подол её платья и коснулся ровных, как струны лютни ног. Девушка вцепилась Маркусу в плечи и, выгнувшись, словно маятниковая пружина, вся без остатка ему отдалась. 15 глава Это было одновременно и прекрасно и очень необычно. Здоровое, крепкое и разгорячённое сердце Фабера работало на грани своих возможностей, пытаясь согреть и его самого и его партнёршу. Но, несмотря на это, Маркусу ещё никогда и ни с кем не было так хорошо. Он чувствовал, как часть его мощной энергии перетекает из него в тело Аннабеллы. Она даже стала обдавать его тёплым дыханием, а её холодное тело наконец-то прогрелось. Ночь пролетела так быстро, что любовники не заметили, как стало светать. Открыв с трудом глаза Маркус заметил, что наступает утро. И хоть ещё было пасмурно и хмуро, вступающее солнце уверенно прогоняло остатки ночной тьмы. Аннабелла лежала рядом, повернувшись к нему лицом. Оно показалось Маркусу ещё более прекрасным, чем прежде. В нём появилась жизнь. Её облик олицетворял для него чистоту красоты и настоящей большой любви. Откинув с себя комканное шерстяное одеяло, он ощутил, как стало в доме зябко. Угли в печке давно погасли, и раздуть из них хоть искру для разведения огня не представлялось уже возможным. Да было уже и незачем. Сев на кровати, Маркус осторожно провёл по щеке девушки своими пальцами. Она чуть вздрогнула, поморщилась, и медленно подняла свои веки с немного заиндевевшими пушистыми ресницами. Увидев Маркуса, Аннабелла широко улыбнулась. Сейчас, при дневном, пусть и слабом свете, зрачки её глаз не горели таким диким зелёным огнём, как ночью. И вообще, она опять побледнела и стала холодной; Фабер это почувствовал, взяв её ладони в свои руки. – Ты замёрзла? – спросил девушку Маркус, коснувшись своими губами кончика её носа. – Нет, мне нормально, – ответила она. И тут же спросила: – А почему так светло? – Потому что наступает утро, – ответил Фабер, отстраняясь и указывая на одно из окон, через стекло которого было видно быстро светлеющее небо. – С добрым утром, Аннабелла, – добавил он, касаясь губами её щеки. Девушка вздрогнула и вырвала свои руки из рук Фабера. Затем она странно задрожала и спряталась за его широкоплечий торс. – Что с тобой? – спросил её Маркус. – Спаси меня! – срываясь на крик, ответила она, продолжая ёжиться и прижиматься к мужчине. – Укрой меня от света! Мне плохо! Маркус был сбит с толку таким странным и неожиданным поведением девушки, но всё же отреагировал на её просьбу; резко обняв и полностью закрыв от поступающего из окна света. – Скорей, мне нужно попасть домой, – сказала Аннабелла. – Дай мне мой плащ. Фабер встал и, осмотревшись, увидел висящий возле входа на оленьих рогах женский плащ. Теперь ему стало понятно, в чём пришла к нему девушка и почему она так быстро разделась. Одежда, конечно, была не по сезону. Плащ скорее подходил для укрывания от летнего дождя, чем от осеннего холода. Как только он снял его и протянул Аннабелле, она, быстро скинув одеяло, полностью в него замоталась, накинув сверху на голову глубокий остроконечный капюшон. – Я провожу вас, госпожа, – резко изменив обращение, предложил ей Фабер. Девушка прижалась к самому тёмному углу в доме и ничего не ответила. Фаберу тоже не хотелось, чтобы кто-нибудь их случайно заметил. Ведь слуги вставали рано и могли их запросто увидеть. Хотя девушка была закутана в свой плащ так, что даже по фигуре нельзя было бы определить, кто это, мужчина или женщина. Быстро достигнув особняка, они остановились и, взявшись за руки, посмотрели друг другу в глаза. – Здесь я вынужден вас оставить госпожа, – сказал Маркус, прижимаясь к высокому фундаменту, чтобы не быть замеченным из огромных окон особняка. Аннабелла чуть приспустила глубокий капюшон и, не выпуская рук Маркуса, приблизилась к нему и нежно на прощание поцеловала. Фабер был счастлив! Он разжал пальцы и подождал, пока девушка поднимется по мраморным ступенькам и скроется в дверном проёме. Но только он собрался покинуть это место, как обернувшись, увидел перед собой лакея итальянца и управляющего Грина. – Рано же вы сегодня встали, – заметил дворецкий. – Я смотрю, моё вчерашнее замечание не прошло для вас даром. Это конечно хорошо, но сегодня у меня к вам не будет особых поручений. Всё как обычно. Наберите воды и займитесь заготовкой дров, а то в последнее время погода стала непредсказуемой и Гвидо жалуется, что отсыревшие поленья трудно разжечь и от них слишком много дыма.