— Правильно. Как ты пережила первую тренировку? Девочка скривилась. — Еле с кровати встала, но, — она вскинула подбородок, — я не брошу. Сдохну. Но не брошу! Хочу научиться бить морды и отп**дить Ашота! — Кто такой Ашот? — спросил я и добавил: — Идем со мной. — Ну меня ж не в компанию взяли. Наташа будет против. — Ты ж не сама пришла, а я тебя привел. А то чего ты тут маешься. Девочка восприняла мои слова буквально и пожаловалась: — Мать водит хахаля, Ашота этого, и выгоняет меня гулять, чтобы не мешала. — А если дождь? — спросил я. Она пожала плечами. — Сижу в подъезде, пока не позовут. Или к кому-то в гости иду. — Алиса загрустила и прошептала мечтательно: — Скорее бы вырасти и уехать куда-нибудь! — Учиться? — Все равно куда! Мы подошли к подъезду, и я остановился, чтобы ее дослушать без лишних ушей. — А отец? — Сидит. Не, к нему точно не поеду. Там еще хуже. — Значит, присматривай универ, куда конкурс маленький и где предоставляют общежитие. Я вошел в подъезд и начал спускаться по лестнице в подвал, Алиса шагала следом, говоря: — Я работать хочу. Официанты, говорят, хорошо получают. И пистолетчики на заправке, им чаевые дают. Или в бар пойду. По привычке я пропустил девочку вперед, открывая перед ней дверь. Алиса не поняла, что происходит, замешкалась у входа, вошла в зал, где издали доносились голоса друзей, и продолжила: — Ну вот нафига учиться? Мать моя — училка математики. Работает продавцом, модно одевается, а так бы обноски носила и нечего было бы жрать. Наши уже были в сборе, расположились на диване, играя в мафию. Завидев меня, все забыли об игре. Борис задудел в какой-то свисток, Рамиль его поддержал. Илья вскочил и пожал мне руку, похлопал по спине. — Вы меня встречаете, как футбольные фанаты! Боря, это что у тебя? Он с гордостью положил мне на ладонь зеленый стручок. — Свисток из акации. Прикольный, да? Рамиль дунул в свой, извлекая хриплый гудок. Димоны схватили свои свистки и поддержали его. — Круто, — оценил я и посмотрел на Алису, которая настороженно поздоровалась. — Ты в курсе, что отца нашего Кабанова завалили? — спросил Илья. Гаечка вклинилась в разговор: — Да откуда ему знать? Его ж тут не было. Короче, он за тачкой за бугор поехал. Его на обратном пути грохнули, тачку забрали, а тело на обочине нашли. — Дела-а, — протянул я, вспоминая, было ли это в прошлой жизни. Было. Привыкшая к роскоши мать Санька Кабанова все промотала, и Петруша Райко попытался перевести обнищавшего Санька из разряда друзей в приближенные. Кабанов восстал, рассорился с ним в пух и прах, за что подвергся травле. — А о чем вы базарили? — спросил Рамиль, глядя на Алису влажным взором и меняя тему — видимо, убийство Кабанова обсосали от и до, и оно всем надоело. — Мы тут будущее обсуждаем, — ответил я. — Я считаю, что надо поступать в универ. А вы что думаете? Учиться или не учиться? Подарки я решил придержать, пусть выскажутся, а я послушаю. — Я буду поступать, правда пока не решил куда, — сказал Илья. — Как ты, в Москву поеду. Правда поступили мы в Питер — не суть. — А чего бы ты хотел? — направил его я. — Скажи, в этом нет ничего стыдного. Илья задумался, почесал в затылке и выдал: — Строить космические корабли. Я понимаю — смешно звучит, но интересно же! — И что ты на этом заработаешь? — спросил Рамиль. — Там же не платят! Нигде не платят, кроме рынок! Рынок и бандиты. Я с огромным удовольствием расположился на диване, Алиса осталась стоять, опасливо поглядывая на Наташку, которая ее будто бы не замечала. Как бы им объяснить подоходчивее, что нужно мечтать? Ведь для них перспективы нашей страны, которые я обрисую, сродни загробной жизни: пожертвуй собой ради веры — попадешь в рай. Они плохо помнят времена застоя, а все, что видели — гниение и распад, на котором пируют падальщики. И все-таки я попытаюсь. — Так, как мы живем, долго быть не может. Сейчас все разворуют, а потом начнут строить новое, в том числе космические корабли. Учитель математики сможет купить машину. Так всегда бывает: сейчас перемены и тяжело, а потом будет по-другому. Рамиль фыркнул и возразил: — Рынок будет кормить всегда! — Именно что кормить. Но ты ничего крутого купить не сможешь, а захочется! — Почему? — спросил молчаливый Димон Минаев. — Потому что надо будет строить заводы, машины, космические корабли. И если вам что-то и правда нравится делать, то профессию надо выбирать, исходя из этого. Тогда жить будет интересно. А если научиться делать это лучше всех, и платить будут больше, чем всем. Да и стыдно быть тупым. — Но ты, вот, мотнулся в Москву, привез бабла, — не унимался Рамиль. — Где ты еще заработал, да? — Сейчас — нигде, но так будет не всегда. Мы хотим жить, как в Америке, и будем так жить. Но мы считаем, что учиться не надо, и потому вырастем и ничего не будем уметь, только продавать. — И будем продавать! — разгорячился Рамиль. — Если тебе нравится это — на здоровье! Но скоро придут корпорации, как в Америке. Снесут рынки, построят торговые центры, и все будут скупаться там. Но овощи, Рамиль, останутся. И если тебе нравится возиться с овощами, ты все делаешь правильно. Вот мне — не понравилось, и я не буду этим заниматься всю жизнь. — Я хочу стать художником, — сказал Борис. Наташка потерла межбровье и призналась: — А я люблю танцевать. И петь. И театр. Медсестрой быть — не хочу, я вообще крови боюсь, фу! — Мне нравятся тачки! — сказал Чабанов. — Хочу стать писателем, — задумчиво проговорила Гаечка. — Но мать хочет запихнуть меня в торговый, говорит, что писанина меня не прокормит. Алиса слушала молча, думала, поджимала губы, раздувала ноздри. Она увидела, что никто ни над кем не смеется, и решилась. — Один раз я летала на самолете. Очень понравилось. Хочу быть пилотом или стюардессой. — Вполне реальная мечта, — одобрил ее выбор я. — На стюардессу врде можно поступить после девятого, и берут не только умных, но и красивых. Девочка посмотрела неверяще, будто спросить хотела: «Это я-то красивая⁈» — и залилась краской до кончиков ушей. Чабанов толкнул в бок Минаева. — А ты, Димон? — Не знаю пока, — пожал плечами он. Я смотрел на них и думал, что у нашего поколения еще есть шанс воплотить мечты, а вот родителям, чтобы нас, оглоедов, прокормить, приходится переобуваться в торгашей, нравится им это или нет. Девяностые радуют только отребье, которое создало ОПГ, но недолго им пировать. И радуют тех, кто стоит у руля, банкротит предприятия, скупая ваучеры за копейки, и режет на металл корабли, оборудование, станки. У стариков так вообще забрали не только будущее, но и все то, во что они верили в прошлом. Не хотел бы оказаться стариком в эпоху перемен. — А что это у тебя в пакете? — хитро прищурилась Наташка. Я вытащил первое попавшееся под руку — журнал «Ровесник», где на постере Микки такой молодой. Его сразу забрала Гаечка, дети собрались вокруг нее, но — пока не появился второй журнал, с Лундгреном. Разбившись на две кучки, дети принялись перелистывать страницы, разглядывая картинки. Дольф произвел фурор, он считался круче Микки Рурка. Димоны начали рассматривать комикс по Бэтмена, но быстро потеряли интерес, потому что там было по-английски. Черепах Борис забрал себе, «Бурду» — Наташка. Сейчас она особого интереса не проявляла, как и Димон Минаев, которого вытеснили из кружка. Помолчав немного, он сказал: