А сейчас действительно, встречные целеустремлены, деловиты, но все и всегда улыбаются. Видать и взаправду счастливы, не то, что мы, сирые и убогие. Пивка? Почему нет, если деньги позволяют. Но чуть позже, вначале костюм, а то и впрямь неудобно получилось. Так, вот торговый центр, поднимаемся в магазин… Улыбающийся улыбкой кинозвезды продавец слегка смущен. Что, еще полчаса? А чем заняться? Можно постричься? Здесь и парикмахерская по соседству? А что, имеет смысл! – Проходите, проходите, присаживайтесь, молодой человек! Если бы вы знали, как приятно встретить соотечественника! – по-русски, с характерным грассированием встретил его парикмахер. – Что, в таком виде только наши в Америке ходят? – Щербатову стало и вовсе стыдно за внешний вид. – Боже упаси, молодой человек! Смею заверить, местные помнят о внешнем виде либо на свадьбе, либо на похоронах. Иногда на работе, но только если работа того требует. А так встретить миллионера в дурацкой футболке – дело обычное. Да что там, сейчас у них мода пошла на рваные джинсы, представляете? Так что не заморачивайтесь. А вот прическа у вас, это да, сразу родной Привоз напомнила. Вы, часом, не из Одессы? Там с таким пробором и такими усами все руководящие товарищи ходят. Вы руководящий товарищ? – Ага, вот в этих вот шмотках, самый что ни на есть руководящий, – скорее пробормотал, чем ответил обалдевший от такого напора Щербатов. – Командированный я, по обмену опытом, вроде как. Вы, это, действительно, с прической сделайте что-нибудь. Ну и вообще, не хотелось бы выделяться среди местных. Костюм мне здесь подшивают, вот пока к вам зашел. – Где подшивают? У соседей? О, с магазином вы сделали правильный выбор, молодой человек! Это ведь они вам порекомендовали обратиться к мистеру Левину? Левин, это я, Михаил Яковлевич, если для своих. Можно Мойша, но это для совсем своих. Вам как удобнее? И я вас прошу, на будущее, здесь принято называть рекомендателей. Поверьте, им это будет приятно. «Конечно, свой процент они точно получат», – про себя усмехнулся Щербатов. А неугомонный парикмахер продолжил: – Присаживайтесь, прошу вас. Могу я узнать ваше имя? Василий! О, это имя сразу напомнило Одессу, Приморский парк, наш старый тихий дворик, нашего кота… о боже, что я несу! Простите, Василий, старого глупого еврея, это все ностальгия. Но позвольте совет – будете общаться с нашими, представляйтесь Бэзилом. Поверьте, всем так будет гораздо удобнее. Во время этого монолога умелые руки парикмахера порхали над головой клиента, что-то расчесывая, что-то подрезая, исчезли казавшиеся солидными усы. Под мерный говорок Мойши Щербатов почти заснул, а когда услышал, что все закончено, уставился в зеркало с изумлением. На него смотрел другой человек! Он был солиден, серьезен, от него буквально исходила уверенность в себе. От того, другого, казалось, ничего не имевшего общего с небогатым московским ментом, только и умеющим, что сажать людей в тюрьмы. Михаил Яковлевич что-то еще говорил, дал в руки визитку, выслушал вежливый ответ – мол, да, разумеется, запомню, порекомендую, если что – обращусь. Рад был познакомиться, будете в Москве… – Нет уж, лучше вы к нам! – Мойша ответил на автомате, потом замер… и они расхохотались. Громко, заливисто, так неуместно в вечно улыбающейся Америке. Двое русских, и плевать, что один из них еврей. Из торгового центра выходил новый человек. Зашел серый, помятый, усатый раздолбай. Вышел элегантный, гладко выбритый, спортивный мужчина, на которого с интересом поглядывали встречные женщины. Поздний вечер, ярко освещенные, освободившиеся от бесконечных пробок улицы, огни витрин и реклам, встречные прохожие, уже переставшие куда-то спешить. «Strangers in the night»[25], черт побери! В сочетании с pub crawl[26], как говорят англичане. Не буквально, конечно, но так, для души… Деньги были, души тоже хватало, так что ближе к полуночи к отелю подходил не вполне трезвый, но вполне солидный джентльмен. А каким ему еще быть, после такой-то прогулки? Добродушным, довольным жизнью. За квартал до отеля. Пока не наткнулся на полицейское оцепление. – Извините за беспокойство, господа, но вы уверены, что вам туда надо? Живете в этом районе? Проходите, конечно, только позвольте ваши документы, мы запишем. Нет? Ничего страшного, тоже проходите… Ох, не волнуйтесь, это лишь фотовспышка, снимают тут, понимаете. И если вам в отель, то простите, но дальше документы придется все-таки показать. Как, вы не знаете? Стрельба, даже взрыв в отеле, люди погибли. Щербатов уже собирался предъявить документы, как обратил внимание на припаркованный у тротуара мерседес с номерами советского посольства. А этот здесь откуда? Хрень какая-то. Подождем. Ждать пришлось больше двух часов. Впрочем, в толпе зевак и журналистов, которых не пропустили за оцепление, на московского мента, выглядевшего как типичный нью-йоркский клерк, внимания никто не обратил. В конце концов, из оцепления вышел… Лисицын. Был он хмур, по сторонам не смотрел, но стоящего на обочине Щербатова заметил, легким движением ладони указав стоять на месте. Не спеша подошел к машине, сел за руль, открыл окна – жара все-таки, и очень аккуратно стал разворачиваться, вежливо, очень коротко сигналя, чтобы народ расступился. Подъехал к Щербатову и резко скомандовал: – На заднее сидение, быстро! Жестко, зло, не допуская и намека на возражения. Едва Щербатов захлопнул дверь, как Лисицын закрыл окна и дал по газам. Быстро, резко перестраиваясь, меняя направления движения. – Лечь вниз. На сидении в углу плед – накройся с головой! – Костюм жалко! – Там и второй плед – постели на пол. И разговорчики, майор! Делай, что приказано! Хрен его знает, какого лешего дипломат начал командовать, но на этой палубе, похоже, старший – он. Лег, укрылся, что дальше? А дальше Лисицын полчаса гонял по ночным улицам, после чего куда-то приехал, предварительно остановившись, видимо на входе, потому что на его «Hello» кто-то ответил «Go ahead, mister»[27] и машина покатилась вперед, но почти сразу остановилась. – Поднимайся. И быстро за мной. Щербатов вышел из машины. Так, подземная парковка, какие приходилось видеть лишь в иностранных фильмах. – Чего встал, двигайся! – откровенно злым голосом потребовал дипломат. И какая муха его укусила? – Да иду я, иду. Открыв какую-то неприметную дверь, поднялись по винтовой лестнице и вошли в комнату. Ни хрена себе! Не в комнату, а в двухкомнатную квартиру, не шикарно, но вполне себе добротно обставленную, со спальней, туалетом, душевой и даже кухней. Бежевые обои, белый потолок, красивая мебель, огромный телевизор – все прекрасно, одна беда – окон нет. Вообще. – Извините, Алексей э-э…, простите, забыл, как вас по батюшке, а мы где? – Алексей. Можно Леша, хватит церемоний. В консульстве мы, Вася, в той его части, о которой тебе и подозревать не следовало бы, но вот пришлось посетить. Посиди пока, посмотри телевизор. А я скоро. Что же, включил телевизор, по большинству каналов шел прямой репортаж от того отеля. Убиты три офицера советской полиции, в том числе и он, майор Щербатов. Двое – из пистолета, один взорван. И тела. Кузьмин, кадровик… да, здесь, к сожалению, никаких сомнений. И его труп на залитом кровью паркете. Точнее, то, что осталось, ибо верхнюю часть тела, кажется, разнесло в пыль, судя по накрывшей труп простыне. Вошел Лисицын. В руках бутылка водки, закуска. – Видел? – Угу. – Тогда давай выпьем. За мужиков. Особенно за Ферапонтыча. Обоих жаль, но с Андрюхой мы год в одной комнате в Минске прожили. Знаешь, как нас там гоняли? Бывшие морпехи срочную как курорт вспоминали! И все поровну. А сейчас… Давай! Выпили, закусили. Лисицын разлил по второй. – Не думал я за его упокой пить. Тем более с ментом. Ты не обижайся, Вась, это ж я утром так, для форса гнал, извини, если переборщил. Но не должен Андрюха был здесь погибнуть! – он сильно, зло ударил кулаком по столу. – Никак не должен! Ладно, помянем. Когда закусили, Щербатов спросил: – Леша, почему передали, что и я там? – Потому что в твоем номере лежит труп в похожих джинсах, вроде как и в твоей же майке, от лица, правда, мало что осталось, для идентификации лишь руки пригодны, которые по углам разлетелись. – Толку от тех рук… С меня отпечатки никто не снимал, с чем сравнивать? – Щербатов налил по третьей. – Но обслуга должна была что-то сказать… – Они и сказали, что ты вернулся в гостиницу с какой-то сумкой, может даже с этой, – Лисицын показал на сумку, где лежала старая одежда. – В бейсболке и темных очках, показал карту гостя и поднялся к себе. Время позднее, если бы не взрыв, тела обнаружили бы не скоро. Как думаешь? – Да чего тут думать. Мужики были в номерах, их без затей, попросту расстреляли. А меня ждать было стремно. Так что вошел бы я к себе и прямым рейсом на небеса, в разобранном состоянии. Только бомба взорвалась раньше, в руках у этого горе-киллера. Напортачил, видать, случается такое, я сталкивался. Это не вопрос – как. Вопрос – зачем. И, главное, кто и почему. Вот здесь ума не приложу. Ну, убили они всех, и что? Материалы один хрен пришли, в американское следствие они все равно попадут, на наше место другие приедут. Не понимаю. – И не надо. По крайней мере, сейчас. Давай все разговоры назавтра. А пока мужиков помянем. Светлая им память. ГЛАВА X Щербатов Утро… Или не утро? В этом люксе без окон определить время – дело безнадежное. А на часах что? О, восемь часов, время нью-йоркское. Надеюсь, восемь утра. Тогда все хорошо, и в местный режим мы вписались. Точнее, я. Они уже никуда не впишутся. Погано. Все погано. И голова болит, что тоже погано. Что в холодильнике? В общем, есть чем червячка заморить. И притопить заодно. Кока-кола знаменитая – никогда не пил. Ну-ка? А, та же пепси, никакой разницы. Байкал лучше, но его нет, так что пьем то, что есть. Главное – сушняк перебить. Не очень, но помогло. Так, какие новости? – Полиция Нью-Йорка продолжает расследование убийства троих русских полицейских, находившихся здесь с официальной миссией для борьбы с международной преступностью. Их тела официально опознаны и после завершения правовых процедур будут переданы представителям советского посольства для отправки на родину. Власти и все жители нашего города выражают соболезнования близким и родственникам погибших. Фигасе! Это значит Алке, родителям пришлют хрен знает чей труп, потом похоронят за казенный счет. Жена молодая, переживет, но мать с отцом! Они ж сами могут того, этого… Нет, срочно, срочно связаться! Щербатов схватил трубку стоявшего на столе телефона – тишина. Ни гудка, ни ответа. Бросился к двери, загремел кулаками! Через минуту телефон ожил. – Говорит дежурный, прекратите ломать двери, пожалуйста. – Какие на хрен двери – мне в Союз звонить надо. Где Лисицын? – Извините, вы новости смотрели? Если нет – посмотрите, искренне рекомендую. И потерпите до вечера, пожалуйста, ей-богу не до вас, – собеседник положил трубку. Что такое? Еще новости, словно предыдущих мало? Щербатов переключил канал… мама дорогая! Танки на Красной площади! – Военный переворот в России, – бодро, почти радостно сообщил диктор. – Сегодня, девятнадцатого августа, в Москву вошли войска. Блокированы все важные объекты и основные транспортные узлы города. По неподтвержденным пока слухам, группа высших руководителей страны захватила власть, отстранив президента Горбачева от управления государством. Мы будем держать вас в курсе происходящего…