На встречу Алекс согласился прийти лишь вечером следующего дня. Причем беседовать в кафе отказался наотрез – по городу ему, видите ли, погулять захотелось. А перед этим, утром, у Кончака состоялся веселый разговор с шефом. Точнее, это шеф повеселился от души, по крупицам разобрав разработку «Пана». И, разумеется, нашел массу недоработок, ошибок и вообще нарушений инструкций. Как будто бывают идеальные дела. А уж в том русском винегрете, который Кончак сотворил, между прочим, с санкции самого шефа, от них просто некуда было деться. «Пан», «Весельчак», «Одиссей», а теперь еще и «Шакал». Все они переплелись, перемешались, перетасовались, как карты в колоде бывалого шулера. В этой мешанине обойтись без ошибок? Так не бывает, и шефу это прекрасно известно. А самое поганое, что «Весельчак» категорически отказывался от срочной встречи. Сказал, что не сможет вырваться, даже если его сам Буш пригласит на пьянку. Остряк, мать его, действительно весельчак. И это в тот момент, когда от телефона шефа можно прикуривать! Звонят большие дяди, звонят из Госдепа, ходят слухи, что несколько раз звонил Сам! Никто не хочет громкого скандала. То есть нота от русских прилетела немедленно, но что дальше? Будут демарши или удастся все свести к дежурной переписке? Ответы у «Весельчака», который именно в этот момент занят черт знает чем. На место убийства не поехал, послал какого-то новичка. Он вице-консул, по должности прикрытия в парк Пелхем-Бей должен был прибыть именно он, на худой конец – сам консул, но никак не тот растерянный юноша, что путался под ногами полицейских. Обалдеть! Убийца – не «Весельчак». По крайней мере, обнаруженные следы меньше его ботинок на два размера, это проверили сразу, как только узнали, что он крутился в том районе. Так зачем прятаться? Странно. Но в чем шеф прав – Гордон до сих пор не понимает, почему «Весельчак» связал Шакала с майором Баштаном. Попытка пробить ФБР на причастность к его похищению? Возможно, но Алекс знает правила, он прекрасно понимает, что в ответ Кончак спросит о том, что известно русским. И ответить придется. Тут вам не международные договоры, тут традиции, нарушать которые никому не позволено. Вернее можно, но лишь один раз, после чего с тобой никто и никогда не будет делиться информацией. Стало быть, ответ у него есть. А что есть у ФБР? Как назло – ничего. Как сотрудник военного атташата Москвы, Баштан находился под контролем контрразведки, но как-то всерьез не заинтересовал. Во-первых, недавно приехал, во-вторых, вел себя уж очень безобидно. Подготовка официальных мероприятий, участие в официальных мероприятиях, никакой подозрительной активности. Впрочем, для очистки совести подвели к нему некую даму, так майор клюнул на нее, как самый последний дилетант. Разъезжал с любовницей по стране, но от нее не отходил ни на шаг. Только что в посольстве и на приемах с ней не появлялся. Постельного компромата его подруга дала столько, что можно было выходить на вербовку. Правда, медаль Конгресса за эту мелочь не светила, но на поощрения кое-кто в Вашингтоне рассчитывал всерьез. Тут-то бравый майор и исчез, вместе с этой дамой. И все – ни следа, ни весточки. Были люди, и нет их. Растворились на бескрайних просторах. Такие дела. Мог Баштан на глазах контрразведки готовить выгодный бизнес на крови? Охреневшие после его побега парни из Вашингтона клянутся, что без их ведома он и чихнуть не мог. Но все же? Если та дама стала работать на него? По срокам совпадает. Но хлипко пока. Очень хлипко. Во всяком случае, версия, что обоих голубков где-то элементарно прирезали, выглядит убедительнее. А что, зашли сдуру не в тот квартал, решили поиграть в героев, и все. Сейчас уже, поди, от них одни косточки остались. Либо в земле, либо в море. Но «Весельчак» настаивает. Делать нечего, вновь открываем дело «Солиста» и работаем. Анализируем, сопоставляем. Пока есть время до встречи. Итак, прибыл, прошел аккредитацию, круг общения, распорядок дня, привычки, сообщения агентуры, сводки наружки, записи телефонных разговоров, аналитические справки. Фотография жены… да, страшна дамочка. От такой на подставу только импотент не клюнет, но чтобы так, взаглот? Мда… дама… псевдоним – «Эльза», вот она на фотографии наружки рядом со спортивным, широкоплечим брюнетом. Стройная блондинка, пухлые губы, длинные ноги, высокий бюст. Одно слово – красавица, тут «Солисту» деваться было некуда. Так, а о ней мы что знаем? Ответ – ничего. Не догадались мы запросить ее дело. Кто же ты, боевая подруга? Кого могли уговорить забраться в постель к русскому офицеру? Без надежд на семью, даже на деньги – откуда они у русского? Но на фотографиях ты выглядишь счастливой. На этой, и этой, да, черт возьми, на всех! Или «Эльза» великая актриса, или наши – лопухи! Первое – вряд ли, великие актрисы к нам на вербовку не идут. Ладно, читаем дальше. Так, маршруты поездок. Все – по сообщениям Эльзы. Герой-любовник брал билеты, зачем? Твою мать, коллеги точно дурака валяли, а не делом занимались. Или потому и валяли, что всерьез «Солист» их не интересовал, наверняка были пожирнее клиенты, перспективнее? Но, друзья, когда вам информатор английским языком пишет, что брала машины в прокат на свое имя, вас ничего не насторожило? А, нет, вру, вот, и вот, и вот. Да, пускали за ними наружку, все подтверждалось слово в слово. Естественно, он же лопух. Но если «Солист» – грамотный разведчик, то на этих маршрутах шлепал он ту наружку на раз. И под ее присмотром вел себя тихо и мирно. Так что единственное, что можно сказать наверняка, – в какие города парочка моталась. Так, Майами и Сиэтл. Красиво, но недешево. Откуда у русского деньги, да еще на два билета? Дальше… а дальше он увлекся рыбалкой на Великих озерах. Четырнадцать поездок за полгода – не шутка. Неужели коллеги не почуяли крысу[48]? Да, четырнадцать полетов в этот самый Дулут. Никогда не слышал. Ну-ка, где это? Миннесота? Интересно, какого черта ему там потребовалось? И чем все-таки «Солист» зацепил Алекса? Через столько-то лет? Читаем снова. Как дед говорил? Кумекаем. ГЛАВА XXVII – Здравствуйте, господин вице-консул! – Вопреки требованиям инструкции по работе с информаторами, тон Кончака был язвителен до кислотности. – Наконец-то вы почтили меня своей светской беседой. – Приветствую, Гордон. Чего злой такой? Смотри, прекрасный вечер, прекрасная погода, прекрасные люди вокруг! А ты шипишь. Вот превратишься в змею, начнешь в людей ядом плеваться. – В ваших сказках герои не в змеюк подколодных, а в соколов да орлов превращаются, – тон сменился на ворчливый. – В наших, мистер Кончаков, наших сказках. Но давай вернемся в реальный мир. Есть что по Баштану? – Ах, по Баштану? – Кончак опять разозлился. – Значит, кто убил вашего дипломата, тебя не интересует. Слушай, а не ты ли его того? Этого? В лучший мир отправил, на экскурсию? Вшил маячок, выследил до парка и шлепнул. За что ты его шлепнул, Алекс? – Друг мой, согласись, доказать этот бред ты не сможешь. Ну что ты мне предъявишь? – Лисицын говорил с лукавой улыбкой, совершенно не уместной у человека, которого обвиняют в убийстве. Они шли по шумной и душной улице Манхэттена, среди множества людей, спешащих по своим важным и срочным делам, которым не было никакого дела ни до шпионов, ни до дипломатов. Тягучий, равнодушный поток вел их, заставляя подстраиваться под себя, то разбивал, и приходилось замолкать, то сближал, давая возможность нормально разговаривать. В этой, словно живущей своей жизнью, толпе трудно было ругаться, оставалось лишь говорить по делу. – Тебя видели в том парке, – решил сблефовать Кончак. – Врешь, – уверенно ответил русский. – Хорошо, не в парке, но ты ехал по направлению в парк и именно в то время. – Это уже возможно. Дальше? – У Гудзевича распорота подкладка. Там был зашит маячок? Что еще ты взял у него? – Встречный вопрос, Гордон, как ты считаешь, почему мы беседуем на улице и лишь сегодня? Почему меня не было вчера на месте убийства? – Все ответы вписываются в мою версию. В этом шуме невозможно записать наш разговор. На месте убийства остался твой запах, на который могла среагировать полицейская собака. Сейчас уже ничего не докажешь. Правда, мы законсервировали запах следов в кустах, но вряд ли его будет достаточно для опознания. Впрочем, в любом случае, в кустах около трупа тебя не было, размер обуви не совпадает. – Молодец, почти все угадал. Только за подкладкой был не просто маячок, а микрофон. Держи распечатку разговора, – Лисицын передал несколько листов. – Далее, успокой своих – серьезного скандала никто не хочет, хотя дипломатам и придется пошуметь, протокол обязывает, сам понимаешь. Да, бумаги неофициальные, если она где-то всплывут… Американец облегченно вздохнул. «Весельчак» не убийца, и это здорово! Только убийства ему не хватало. – Мы умеем ценить доверие, Алекс. Но сама запись осталась у вас. Не хочешь давать доказательства на своих? Ну и черт с тобой, спасибо и на этом. Кто они? Ровесники, земляки, все такое? – Сам все прочтешь. А сейчас хотел бы услышать я. О Баштане. Итак? – Увы. – Гордон, так играть нечестно, – нахмурился Лисицын. – Я, – он едва не сказал «мы», – рассчитываю на равноправное партнерство. – Он действительно исчез. Есть, правда, одна зацепка, но отработка потребует времени. И Кончак рассказал об «Эльзе». Гретте Нойманн. Разумеется, о том, что девушка работала на ФБР, он умолчал. Однако профессионалу все было ясно. Лисицын Разведчик возвращался со встречи в поганом настроении. Сама беседа прошла отлично и закончилась все же в уютном баре, где Лисицын потратил-таки свою девятку, и потратил с пользой. Правда, «Хан» угощал в ответ, что закономерно привело к перебору с выпивкой. Гордон даже что-то ляпнул секретное… черт, что же? А, к Баштану была подведена агентесса ФБР! Это уже результат, этим пусть не очень славно, но можно отчитаться. Но все равно погано. Почему? В личном деле Баштана об очаровательной Гретте не было ни слова. Прошляпили неслужебную связь разведчика или скрыли умышленно? Если он брал ее с собой в служебные командировки – дело дрянь. Вся его агентура засвечена и кормит грушников дезой вкусно и обильно. А Гордон молодец, связал Баштана не только с Гудзевичем, но и с тем бывшим пехотинцем, что взорвался в номере «Одиссея». Но что дальше? Очередной тупик? Шакал скрылся, «Саргасс» плотно залег на дно. Что остается? Вновь выпускать Щербатова, как приманку? Ой как не хочется! Эту авантюру следует оставить на крайний случай. Самый крайний. А пока… пока надо проспаться. Вот ведь надрался, как студент в стройотряде. Утро выдалось тяжелым. Казалось, похмельные времена остались в юности, или хотя бы в молодости, и на тебе. Башка трещит, во рту… об этом лучше вообще не думать. Нет, товарищи начальники, что хотите делайте, но в таком виде ехать в консульство – это несерьезно. Будем считать, что у нас производственная травма! Блаженная нирвана продолжалась до полудня. Потом зазвонил телефон. – Алекс, я тебе завидую. Наплевать на все и в рабочее время отдыхать в собственной постели, такое могут себе позволить только русские. – Голос Кончака хрипл и слаб. Естественно, пили вчера наравне, так что и самочувствию не с чего отличаться. Но Гордон сегодня на службе, бедолага. – Ничего подобного, я тебе с ходу назову десяток вменяемых наций, всерьез заботящихся о здоровье своих граждан. Начнем с французов и итальянцев. – Отстань, унылый, я по делу. Вчера вечером в Кранбэри было движение. Некий тип ходил по соседям, наводил справки о нашем друге. Представлялся нью-йоркским полицейским. Я выезжаю к Бэзилу, за тобой заехать? – Только если не ты за рулем – куда тебе после вчерашнего. – Спокойно, нас есть кому довезти, так как? – Прокатиться на служебной машине ФБР – это голубая мечта моего счастливого детства. Через полчаса я буду готов. Щербатов