Сено грузили почти до темноты, умаявшись и одурев, но привезли много. – Надо еще раза два будет съездить, – сказал Бад, оглядев оставшиеся на складе огромные рулоны спрессованного сена. – Как раз все и вывезем. И я еще сено здесь вокруг видел, к слову. – Вы бы это, нового помощника искать начинали, – напомнил я ему. – Скоро от чужих колонна придет, и я с ней уеду, наверное. И Мартенсен просит помочь с самолетами, людей не хватает. Предлагает заплатить столько, сколько я у вас за два месяца получу. – Ищем, кажется, даже нашли. Ладно, поехали, скоро темнеть начнет. Кстати, что с вашим пари? О пари он слышал от Джо. – Не знаю, сегодня должен был самолет там пролететь и посмотреть. Вернемся – и сразу в город поеду. Пива с Мартенсеном выпью на его сотню. Точнее – уже мою сотню. – Ты так уверен в выигрыше? – Процентов на сто. Или больше. Джо с Бадом забрались в кабину грузовика, а я поехал впереди, на белом рабочем «форде». Люди все же старались здесь далеко от своих мест на одной машине не ездить. Сломаешься – и что тогда делать будешь? А так хоть есть на чем вернуться. Но запас приключений, похоже, на ближайшее время был исчерпан: мы ни на бандитов не нарвались, ни на тварей, ни на преследователей из Южной Дакоты. Впрочем, насчет последних мне казалось, что тема полностью исчерпана должна быть. Потерь у них много, толку от всех погонь мало, и продолжать в том же духе – это уже маньячеством начнет отдавать. Хотя черт его знает, чужая душа – потемки, а уж на этот мир потемки влияют очень сильно. На ферму вернулись поздно, разгрузку решили отложить на завтра. Попрощались все, и я, вместо того чтобы ехать спать, или даже ужинать в бар к Эрни, покатил в Баффало. Сменил побитый рабочий пикап на свою новую «тойоту» – все же в свет решил выбраться, – переоделся прилично, прихватил короткий FAL «на случись чего» да и поехал. Город был, к удивлению моему, довольно ярко освещен. Свет из зарешеченных уже окон, свет от фонарей – вроде как почти нормальная жизнь. Хотя жизнь тут уже вполне устоялась, в этом плане канзасский Гарден-Сити от Баффало отставал. Город здесь меньше, а людей в нем больше, успели все освоить и почистить. Хотя заколоченных домов и здесь хватало – теперь уже примета времени. Мартенсена, с его слов, следовало искать на Мэйн-стрит, в баре «Оксидентал Салун», что расположился радом с одноименным отелем. Зарешеченная витрина бара была ярко освещена, свет падал на заставленную машинами стоянку. Я приткнулся на «тойоте» к боку военного невооруженного «хамви», на котором, подозреваю, Мартенсен и ездил, огляделся, прислушался к «радару» на предмет проверить, не прячется ли где-то поблизости темная тварь, намеренная мной перекусить, и никаких угроз не обнаружил. Но пока шел до двери бара, руку все же держал на кобуре: привычки уже въелись в кости, слово «темнота» стало синонимом слова «угроза». Над дверью звякнул колокольчик, несколько человек, сидевших за стойкой и столиками, обернулись на меня и сразу отвели глаза, вернувшись к своим делам. Только Мартенсен, сидевший на высоком табурете, помахал мне рукой, предлагая присоединиться. Что я и сделал. Несмотря на военную машину, если он действительно приехал на ней, одет он был обычно для этих мест – джинсы, толстый ремень, на котором в вышитой серебряной нитью кобуре висел огромный револьвер, по виду вроде как старый «сингл» кольт, но явно мощнее и массивней. В общем, этот револьвер и спровоцировал первый вопрос, который я задал после того, как уселся рядом и попросил у бармена бутылку «Корз Лайт»: – Ты местный? – Почти. Я из Айдахо-Фоллз, но здесь часто бывал. Кстати, – Мартенсен полез в карман, вытащил не слишком толстую пачку наличных, скрепленных серебряным зажимом, отсчитал сотню десятками и двадцатками. – Я проиграл: место уже «мутное». – Летали туда? – поинтересовался я, убирая деньги в нагрудный карман фланелевой рубашки и застегивая клапан. – Пролетали сверху. Сегодня от чужих прилетел самолет с почтой, я попросил их пролететь сверху и посмотреть. А они не поленились и даже сделали фото, смотри… – Мартенсен снял со спинки барного стула небольшую сумку, вытащил из нее планшет, включил. Потыкав пальцем в символы на экране, он нашел нужную папку и придвинул планшет мне. Место я узнал сразу – насмотрелся и с земли, и с воздуха. Но изменилось оно сильно: на месте «цирка» поднимался вихрь колеблющегося воздуха, накрывавший собой и пруд, и мотель примерно до половины. До входа в ресторан – как раз до того места, где мы с Джо убили двоих. А еще на снимке оказалась пара «гончих» – они смотрели на явно круживший над мотелем самолет, задрав в небо свои черные хари. – Вода непроточная. – Я щелкнул ногтем по изображению пруда на снимке. – Что? – не понял Мартенсен. – «Мутные пятна» не должны наползать на проточную воду. А на стоячую, вроде прудов или болот, – как видишь. – Уверен? – Почти. Ферму на это не поставлю, но из наблюдений так выходит. Мартенсен явно задумался, покусывая нижнюю губу, потом несильно хлопнул ладонью по стойке: – Хорошо, я это учту. Может быть очень полезно. Хлопок почему-то сработал как триггер. Мысль моя описала петлю и вернулась к началу разговора. – Стоп! – до меня вдруг дошло, что я только что пропустил. – Это ведь чужие снимали? – Чужие, – подтвердил он. – Сегодня самолет прилетел с базы ВВС Малмстром, что в Грейт-Фоллз, Монтана, с ним четыре человека. У них там вроде форпоста. А что? – А как бы их увидеть? – Как? – немного озадачился Мартенсен. – Они, насколько я помню, здесь, в «Оксидентал» и остановились, но как дальше – не подскажу. Хочешь в комнаты стучаться? Менеджмент отеля не одобрит. – Нет, хочу хотя бы узнать, где их можно увидеть. – Здесь, за завтраком, я думаю, – почесал в короткостриженом затылке Мартенсен. – У них дела в сити-холле, но он откроется в девять, значит, до того времени они будут здесь. Логично? – Вполне. Тогда я тоже буду здесь. Номера свободные найдутся, как думаешь? – Наверняка. Отель наполовину пуст, как мне кажется. – Кстати, – мой взгляд упал на его кобуру с револьвером, – это что у тебя? – Это? – переспросил он, вытащив из кобуры действительно здоровенный револьвер. – Это «Фридом Армз», одинарного действия, калибр «Пятьсот Вайоминг Экспресс». Их во Фридоме делают, даже сейчас. – Фридом? – Я как-то не понял сначала, что речь идет о городе, решил, что это просто очень по-американски названо: «Оружие Свободы». – Прямо на границе с Айдахо. – А что за калибр? Мартенсен выдернул из поясного патронташа один патрон, со стуком поставил его передо мной донцем на стойку. – М-да, серьезно, – взяв патрон, я подкинул его на ладони. – Сорок четвертый по сравнению смотрится как мелкашка. – Пуля весом в четыреста сорок гран, летит со скоростью полторы тысячи футов в секунду. Более чем достаточно. Я двух «демонов» уложил просто с одного выстрела. – Правда? – уже куда живее заинтересовался я. – Есть и мощнее, вроде «Пятьсот Смит-Вессон», но там уже отдача не очень переносима. А из этого может еще стрелять нормальный человек. Забрав у меня из рук патрон, он положил передо мной револьвер. Взяв оружие в руки, я несколько раз приложился, целясь в самого себя в зеркале на стене и стараясь не направить ствол ни в чью сторону, хотя из револьвера одинарного действия так не выстрелишь, потом вернул оружие владельцу. – Здорово. По городу для самообороны носить – то, что нужно. Когда с автоматом неприлично. – Поэтому и ношу, – усмехнулся Мартенсен, убирая револьвер в кобуру. – «Демона» я убил на пороге школы, к слову. Правда, я стрелял бронзой, и пуля пробила три стены, после чего через окно влетела в кабинет преподобного Малбери, разбив часы на камине. С тех пор в городе ношу только с мягкими пулями. А вот «демон» остался без головы. Еще пива? – Я куплю, я сегодня в плюсе. – Я подозвал знаком бармена и показал ему два пальца, подразумевая количество бутылок. – Кстати, а что насчет поездки на аэродром в Коди? – Чужие поэтому и прилетели. – Мартенсен принял открытую бутылку от бармена, поблагодарив кивком. – Там пилот и четверо механиков, взялись помочь. Завтра должны все согласовать – и послезавтра планировали выехать. – По земле? – Да, так лучше. И генераторы нужны будут, и топливо, и вообще. Заодно охрана поедет, так что работать можно спокойно. Ты едешь, кстати? – Да, я с Бадом договорился. Но вообще я хотел бы вот о чем договориться: если там, в Коди, ничего не разрушено и не поломано, я хотел бы взять себе самолет. Простенький, небольшой. – Зачем тебе? – Ну, у меня есть некие планы. Если не получится с планами, то я смогу работать на город, например. Я уже занимался разведкой с воздуха, мог бы делать это и здесь. – Я даже не знаю, – явно озадачился Мартенсен. – В смысле, если бы ты сам приехал на аэродром и взял себе самолет, то никто бы ничего и не сказал, это не наша территория даже. А так мы вроде объявляем ее своей… нет, все равно никаких проблем не вижу. Мартенсен сделал паузу, явно обдумывая сказанное, потом добавил: – В общем, так: если вы найдете самолетов больше, чем есть наличных пилотов, – бери. Если меньше – нет. Договорились? – Я примерно об этом и говорил. – Тогда нет проблем. Дальше просто болтали. Ни о чем, как обычно, избегая тем про Эпидемию. Мартенсен, насколько я из разговора понял, сейчас был одинок. А до Эпидемии не был, так что расспрашивать лишнего не хотелось. Может, и вправду мне лучше как можно быстрее перебраться к чужим – там все же не буду чувствовать себя настолько неловко, насколько чувствую здесь. Днем, пока дела и все такое прочее, вроде нормально, а вот разговоришься с человеком и ловишь себя на том, что больше думаешь, как бы лишнего не ляпнуть, не ткнуть пальцем в открытую рану. Нет здесь мне места, я думаю. Не мое оно, а того меня, который себе пулю в голову пустил на могилах семьи. А я здесь – так, неприличное недоразумение. В общем, посидели мы с часок и разошлись. Мартенсен вышел на улицу, и я увидел через витрину, как он уехал как раз на том самом военном «хамви». А я рассчитался с барменом по обоим счетам и тоже вышел на улицу, пешком направившись ко входу в отель. Толкнул тяжелую дверь, вошел – и как в вестерне оказался. Стены с панелями и темными обоями, десятки старинных фотографий на стенах, мореное дерево мебели и стойки, диваны и кресла в викторианском стиле. За стойкой сидела молодая пухлая мексиканка в очках в ярко-розовой пластиковой оправе и с длинными черными блестящими волосами, стянутыми сзади в тугой хвост. На руках у нее был целый набор серебряных колец, по одному или по два на каждом пальце, на плечи наброшено аргентинское пончо. Я услышал, как на стоянку перед отелем заехала машина – большой черный фургон «эконолайн» с затемненными окнами. Открылась боковая дверь, послышались приглушенные голоса – из фургона выгружалась целая компания. Я вновь повернулся к менеджеру: – Добрый вечер. Номер на одну ночь найдется? – спросил я у нее. – Найдется. Обычный или сюит? – Сюит? – чуть озадачился я, подавив в себе желание провести ночь с повышенным комфортом. – Нет, мне просто номер. – Можно просто номер, – чуть улыбнувшись, кивнула мексиканка, и ее темные пухлые пальцы забегали по клавиатуре. – Это те, кто здесь останавливался? – Я посмотрел на целый ряд черно-белых портретов, висящих за стойкой.