Сбежал вниз по лестнице, попутно прочитав название – «Кукурузная биржа», – заглянул за барную стойку – дверь куда-то. Не заперта. За ней кухня с окошком и еще дверь. Заглянул уже туда, предвкушая удачу, – точно, кладовка, ни единого окошка. То, что нужно. Залез внутрь, притянул дверь – да тут и лента не нужна, особенно если дверь из зала на кухню закрыть… меньше возни, большое спасибо. Достал из кармана маленький и острый как бритва нож «спайдерко», откинул лезвие большим пальцем, затем, сжав зубы, ткнул им себе в ладонь левой руки. Ранка сразу вспухла большой алой каплей, которую я, махнув рукой, плеснул в кладовку. И сразу дверь затворил. Поискал глазами по сторонам, нашел мешок с грязными скатертями, вывалил все на пол и ногой подтолкал к двери, чтобы щели снизу не было, потому что полная темнота нужна. А затем выскочил из кухни и закрыл ту дверь тоже. А затем я это почувствовал. Словно волна холода проскочила по позвоночнику, словно где-то здесь, совсем рядом, вот за этой самой дверью, открылась дверь другая, в какое-то очень нехорошее и очень холодное место. Словно смесью холода и запаха крови потянуло на меня, и я с перепугу так рванул вверх по ступенькам, что даже споткнулся, ударившись коленом. Нет, там пока еще никого нет, но будет. Это я уже чувствую. Окно на следующую крышу просто открыл, подняв раму, а выбравшись, опустил следом за собой. Тут что? А тут два люка. Один вот рядом, второй подальше. Первый открыл из дробовика, высадив замок, и обнаружил под ним совершенно разоренный магазин, в котором еще и здорово пахло мертвецами. И там было светло. А вот второй люк вел то ли в бар, то ли в маленький клуб, и было в нем совершенно темно – передняя стена была глухой, никаких стекол. Кроме как от меня, туда ниоткуда свет не попадает. Убрав марлевую подушку от ладони, выдавил еще несколько капель крови, которые просто упали в люк. Затем я его захлопнул и начал по всем стыкам заклеивать лентой. И когда нож отхватил последний ее кусок от катушки, я ощутил, что здесь тоже сработало. – Ну, хлопцы, если вы за мной, то скоро все вместе повеселимся, – изобразил я злорадство. Изобразил потому, что не был до конца уверен, как эта моя военная хитрость сработает. А что, если за мной не погонится никто, а я здесь разведу тварей? Вот будет весело. Дальше опять стена, но уже без окон. Огляделся – у самой «задней аллеи» есть пожарная лесенка наверх. Подхватив сумку, побежал туда, вскарабкался на следующий уровень, запыхавшись сразу: сумка, набитая патронами, вообще-то очень тяжелая. Еще подумал, что лучше бы ее куда-то спрятать пока. Может, просто оставить здесь, на крыше? А почему бы и нет, к слову. Открыл, вытащил коробку дробовых патронов, распихал их по карманам, затем быстро набил израсходованный магазин к «ремингтону». Застегнул клапан и оставил ее там, где она и лежит. Уцелею – вернуться не проблема. Не уцелею – ну так и не нужна будет. Подсунул только под край невысокого бортика, чтобы нельзя было ее увидеть, оглядывая крыши со стороны, да и все. Так, а теперь на арене нашего цирка смертельный номер! Всего один раз, потому что два раза не получится, в штаны нахезаю со страху. А один раз можно попробовать. Провода тянутся дальше, в следующий квартал. Добротные такие провода, много, и все толстые. И еще они не подвешены, а лежат на вот этих самых «Н». Натянуты даже, до следующей «Н». И вот этим я попробую воспользоваться сейчас. Нет, понимаю, что маразм, но если получится, то тогда у меня будет реальный шанс, жирный, всем шансам шанс. Заранее пугаясь и ощущая навязчивую пустоту в брюхе, какая бывает только со страху, забрался на балку, примыкающую к стене. Глянул вниз – ряд помойных ящиков, от которых, к слову, даже сейчас пованивает неслабо, растрескавшийся асфальт, местами выглядывающий из-под мокрого снега. Навернусь – могу покалечиться. Но спрыгнуть, случись чего, в принципе реально. Сначала подвесил к проводу оружие и рюкзак, сделав петлю из обрезка веревки. Потом отхватил еще кусок шнура и соединил этот узел со своим ремнем. Я полезу, а багаж следом поедет. Теперь сюда. У меня ремень поясной «инструкторский», со стальной пряжкой с петлей, так что он на такие маневры специально рассчитан. Так что еще кусок веревки в несколько мотков на него – и к проводу, самому толстому. Или к двум? Да лучше вообще к трем. Потом ногами обхватить провода и еще одну сплошную петлю прямо на щиколотки, соединив их с другой стороны проводов. Будет мешать – просто сожму ноги и по одной из петли вытащу, но лезть с ней будет проще. И остатки веревки через спину, под РПС, – и на провода. Хорошо, что электричества давным-давно нет, а то со страху бы помер, а сейчас провода здесь так, вместо бельевых веревок висят. Теперь надо перевернуться, что страшнее всего. Затаил дыхание, зажмурил глаза, крикнул матом после того, как вдруг оказался висящим лицом вверх, а перед глазами раскачивалось небо. Представил, как обрываются провода или петли, а сам я лечу на асфальт спиной вниз, но ничего такого не случилось: держала моя самодельная подвесная крепко. Подтянул ноги, затем немного подтянулся сам, перехватил провода руками – и преодолел так примерно с полметра пути. Отлично. Вниз, по мере отвисания кабелей, ползти было легче, гравитация помогала. На середине улицы было страшнее всего – кабели немилосердно пружинили, к моему удивлению, и все время казалось, что они готовы лопнуть в любую секунду. Дальше лезть стало тяжелее: здорово тормозили рюкзак и винтовка с дробовиком, но тут выручила петля на щиколотках – она скользила плохо, зато отталкиваться ею оказалось хорошо. Ремень и петля на спине давили немилосердно, мешая дышать, но деваться уже было некуда. Руки в перчатках вспотели, ладони почему-то норовили выскользнуть из них, или мне просто казалось. Пока я дотолкался до «Н» на противоположной стороне улицы, силы вообще испарились, я был мокр, измотан и совершенно сходил с ума со страху. Все время виделось, как на улицу выезжает кавалькада квадроциклов и сидящие на них хохочут и показывают на меня пальцами или как снизу прыгают твари Тьмы, пытаясь достать меня. Смотреть на ситуацию с оптимизмом совершенно не получалось, то есть вовсе. Последнюю пару метров я преодолевал, уже тихо подвывая со страху, но все же как-то добрался до конца пути. Правда, дальше пришлось на ходу придумывать способ забраться на «Н», потому что сил подтянуться уже не было. Я довольно долго барахтался над землей, как червяк на крючке, но все же сумел забраться, с дрожащими руками, пересохшим ртом и мокрый как мышь. Подтянул оружие, развязал веревку, после чего, перебравшись на крышу, просто упал навзничь и минут пять лежал, глядя в высокое голубое небо с редкими белыми облаками. Шевельнуться не было сил, голова кружилась, дыхание было сиплым и запаленным. Потом, приподнявшись, достал фляжку, глотнул воды – стало немного легче. – Так, дальше давай, – сказал я самому себе. – Не хрен расслабляться. Огляделся. Обратил внимание, что приполз я сюда с крыши ломбарда «Ствол и монета», в глубине оного даже были видны оружейные шкафы, пустые, естественно. Так, а сейчас я на крыше чего? Даже и не помню. И какая разница? Важно то, что по этим крышам я могу убежать еще дальше. Убедившись, что пока никого на улицах нет, я поднялся на ноги и пошел дальше исследовать крыши. Вдруг куда еще можно плеснуть крови? 40 Рация не говорила ничего, хоть и работала в режиме сканирования. Я плеснул крови в еще один люк, в почти точно такой же ночной клуб, как и на «прошлой крыше», и теперь мой «радар» безошибочно ощущал, как там в полной темноте что-то зреет, что-то зарождается и готово будет вырваться в любую минуту наружу, как только это «что-то» будет спровоцировано, почует кровь и смерть, почует добычу. Или оно выйдет позже, в темноте, и пойдет по окрестностям в поисках пищи, и черт знает, где оно эту пищу найдет. У меня есть всего одно преимущество над моими вероятными преследователями: я знаю Тьму, и это преимущество я использую на всю катушку. Потому что других у меня нет. Погоня появилась часа через два – уже тогда, когда я решил, что за мной не погнались, и даже подумывал отсюда свалить. Сначала был звук – слитный гул множества моторов, потом рация, которую я вернул на ту самую частоту, на которой говорил ее убитый владелец, начала ловить довольно активный обмен. Ехали за мной, и ехали с умом, не просто по следам, а разделившись на группы, по параллельным улицам, где надо останавливаясь, где надо – выпуская вперед дозоры. Я слышал, как нашли брошенный квад, добравшись до него по следам. Слышал, как кого-то послали заглянуть в магазин, тот самый, в котором я вышиб витрину, и потом оттуда доложили, что меня там нет, а снег за задней дверью не тронут, так что туда я не выходил. Потом обмен стих на некоторое время, которое потребовалось обладателю хриплого негромкого голоса для принятия решения. И через пару минут этот самый голос потребовал, чтобы группы объединились вокруг него, а по прилегающим улицам были высланы дозоры. То есть происходило примерно то, на что я и рассчитывал. След потерян, погоня остановилась, но никто ее завершать не собирается, просто надо принимать новое решение. Пристроился на бортик с винтовкой. До дальнего угла того квартала, в котором я на крыши забрался, как раз метров триста с чем-то, до угла ближнего квартала слева, откуда тоже может появиться противник, – сто с небольшим примерно. Повернулся туда, сюда, приложился к прицелу. Нормально, удобно. Раз или два стрельнуть – и отступать, больше не надо, это и противника удержит на месте, и этим даст намек на то, что пора. Первый дозор появился на дальнем углу, квад и пикап на больших колесах, ярко-красный, с желтыми языками пламени по капоту, с двумя никелированными выхлопными трубами, торчащими вверх как на восемнадцатиколеснике. Не пикап, а мечта реднека. Медленно выехали на перекресток, остановились. Водитель пикапа был в военной парке и черной вязаной шапочке вроде моей, рядом с ним сидел мужик в зимнем охотничьем камуфляже вроде того, что сейчас на мне. Водитель квада был в чем-то типа горнолыжного костюма, с AR15 на груди наискось. Я поймал в прицел «военного», затаил дыхание, выстрелил, он дернулся и свалился головой на руль. Сразу прицел на другого водителя, который на удивление ловко развернул квад на одном месте, выстрелил опять, раза три подряд, вторым и третьим выстрелами уже попал точно – тот дернулся, завис, квад немного прокатился по кругу и остановился, хотя тело с него и не свалилось. Пассажир же пикапа успел выскочить и метнуться за угол, убравшись из поля зрения. Ну да и ладно, дело уже сделано. Все, теперь долой отсюда, ползком! Сейчас начнется: словно не слышный никому вой раздался где-то у меня в голове, будто стая оборотней завыла, почуяв человечью кровь. Ледяная терка по позвоночнику, волна страха, аж в глазах потемнело. А они ее и почуяли, добычу и смерть, прямо здесь, прямо у самых дверей Тьмы, которые я пробил своей кровью. Я изо всех сил на четвереньках чесал по крышам, переваливаясь через бортики, потом спрыгнул на крышу пониже, уже привычно саданул прикладом по окну напротив, влез, вдруг оказавшись не в магазине и не в ресторане, а в чьей-то небольшой, убого обставленной квартирке. Замер, прислушался к «радару», безошибочно определив, что твари поблизости есть, но идут они не ко мне. – Получи, фашист, гранату, – сказал я, усаживаясь на кровать и закрывая глаза. Увидеть все равно ничего не смогу, зато могу слышать и чувствовать. В рации орали, через окно доносилась густая и беспорядочная стрельба из автоматического оружия. Лупили длинными очередями, из чего я заключил, что твари к людям близко, что там сейчас паника, потому что такого не ожидал никто. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я все же встал и подошел ближе к окну, угловому, приоткрыв раму. Пусть и не видно ничего, но все равно – не выглядывать еще страшнее. Пару раз рванули гранаты, хриплый же голос оставался на удивление спокойным, отдавая команды, и это, похоже, действовало: сопротивление тварям становилось все уверенней и уверенней, это было слышно даже по стрельбе. А еще они отступали, откатываясь, насколько я понял, в сторону Федерального здания, которое доминировало над всеми окрестностями. Но потери они несли. Я слышал крики разрываемых в клочья людей, слышал инфернальный вой тварей прямо в рациях, слышал, как прерывалась связь со стрелками и кого-то не могли дозваться. Я вновь закрыл глаза и вдруг понял, что вместо десятков «черных пятен», что я ощущал той частью своего сознания, которая породнилась с Тьмой во время прохода, теперь я чувствую считаные единицы. Нет, посчитать я их не могу, но интенсивность ощущения стала куда меньше, это мне вполне по силам чувствовать. Распахнув дверь, бросился вниз, на узкую лестницу, проскакал через ступеньку на первый этаж, вдруг неожиданно для себя оказавшись в каком-то спортивном магазине, вдоль стены которого в ряд были выстроены пластиковые каяки, затем, открыв дверь, выглянул наружу. По улице прямо в мою сторону бежал человек. Безоружный, хоть на нем и висели подсумки с автоматными магазинами, с перекошенным от дикого ужаса, совершенно белым лицом, на котором углями выделялись совершенно безумные черные глаза. Похоже, он пытался кричать, но не мог, ноги у него подкашивались, скользили по мокрому снегу, хотя переставлял он их все же достаточно резво, и, увидев меня, он просто шарахнулся в сторону, кажется, приняв меня за одну из тварей, или даже не знаю что, запутался в своих же ногах и свалился, наконец заорав вслух и выставив руки, словно пытаясь защититься. Я щелкнул выключателем лазерного целеуказателя, и ярко-красное пятно метнулось по снегу передо мной. «Гончая» спрыгнула с крыши ломбарда, той самой крыши, откуда я уполз по проводам. Ловким, идеально пластичным прыжком, с крыши на землю, собравшись в тугой черный комок и блеснув оскаленными зубами. Пятно лазерного луча на ее черной шкуре сверкало ярко-красной звездой, оно было таким ярким, словно могло прожечь дыру в черной чешуе твари. Я открыл частый огонь с плеча, удерживая луч на монстре. Быстрые пули двести сорок третьего калибра прошили шкуру твари, сбили ее с ног. Я видел, как от каждого удара дергаются, как в судороге, ее бока. «Гончая» взвыла, дернулась, даже вскочила, но сразу завалилась вновь, разбрызгивая по белому снегу черную кровь. Последние две пули из двадцатизарядного магазина я, уже тщательно прицелившись, всадил ей в голову, но она не шевелилась. Затвор встал на задержку, я сменил магазин, и затворная рама, сорвавшись с места, с сочным лязгом загнала в ствол очередной заряд. Спасенный так и лежал на снегу, уставившись на меня испуганными глазами. – Что, уснул? – спросил я его, переведя марку лазера уже ему на грудь. – Вставай, поговорить надо. И руки держи повыше. Повторять даже не пришлось. Он послушно вскочил и вперед меня заскочил в дверь магазина. Там я поставил его у стены с поднятыми руками и раздвинутыми ногами, охлопал со всех сторон, вытащив армейскую «беретту» из кобуры и крошечный, очень легкий пистолет – «смит-вессон» с несъемным лазерным целеуказателем, под калибр «.380 АСР», – из другой кобуры, уже на щиколотке. А затем погнал пленного перед собой в квартиру на третьем этаже. И уже там показал ему на кровать, сказав: – Садись. К самой стене, руки держи на коленях. Очень трудно быстро вскочить с мягкой кровати, особенно если сидишь на ней с вытянутыми ногами. Вот пусть так и сидит. Молодой, лет двадцати, наверное, с жидкой бороденкой на совсем детском лице. Мелкий, тощий, заметно даже в просторной одежде. На голове вязаная шапка, натянутая на уши, под разгрузкой военная парка. Ниже – рабочие плотные джинсы, рабочие же ботинки из нубука. До сих пор испуган, но вроде бы уже приходит в себя. – Эй, мужик, чего ты от меня хочешь? Осмелел совсем, ты глянь. Ну и пусть, я пока к «радару» прислушиваюсь – и понимаю, что на улице тварь всего одна уцелела, и та не нападает, а где-то прячется. «Демон» небось растерял своих «гончих» и не хочет сам под пули лезть. Рация так и стоит на столе, в эфире голос командира, все тот же хриплый, уверенный. И голос этот командует отход. Кто-то спрашивает, что делать с убитыми, и он говорит, что за ними вернутся, надо оторваться от тварей и помочь раненым. Значит, все же им сильно досталось: не ожидали сюрпризов. Убедившись, что в патроннике конфискованной «беретты» есть патрон, я взвел курок и направил пистолет в лицо пленному. Он побледнел, дернулся, закрылся руками. – Где ваша база? – В Саммерсете, – сразу же ответил он, посмотрев на меня поверх своих ладоней. Я вытащил карту из внутреннего кармана парки, посмотрел, где такой Саммерсет. Чуть на север от Рапид-Сити, по Девяностому хайвэю. В принципе не там, где я прятался, совсем не там. Интересно, как они меня нашли в таком случае? Голоса в рации затихали. Уходят. Сейчас можно будет попробовать смыться. – Кто вы? – Ну, – растерялся пленный, – люди просто. Живем там. – Много вас? – Сотни четыре, да, сэр. Ну вот, я уже «сэр». Уважает. – Пошли, – сказал я, показав стволом пистолета на дверь. – Куда? – испугался он. – Сваливать отсюда надо. Пошли, не бойся, ничего с тобой не случится. Вроде поверил. Люди, которых могут убить, вообще любят верить в то, что их не убьют. Да я и не собираюсь его убивать на самом деле, если он, разумеется, вообще дурить не начнет. Нужен он мне, убивать его еще, ага. На улице было тихо, даже как-то неестественно тихо. Туша убитой «гончей» продолжала истекать черной кровью в снег. Я посмотрел на крышу ломбарда, задумавшись. Лезть за сумкой с патронами? А как туда лезть, интересно? С «задней аллеи» есть железные лестницы, точно. И насчет следов можно не беспокоиться. Где «демон»? А где-то недалеко, но не двигается. Боится? Может быть, они осторожные вообще-то, насколько я понял. Нет, что-то неохота мне в этот проулок, там, если «демон» все же кинется, не развернуться будет. Что у меня в той сумке? Только патроны. Правда, куча патронов, и ненужных там нет. Но вон там, в конце улицы, я вижу два трупа вооруженных людей. И оружие возле них. И у моего пленного в разгрузке с десяток магазинов к AR15, я их тоже могу забрать. Нет, не полезу. И кстати, магазины к маленькому «смит-вессону» и кобуру не помешает приватизировать, вроде как контрибуция будет. – Пошли к грузовику, – показал я стволом винтовки на роскошный пикап на перекрестке. – И глупостей не делай, убью. Руки за спину.