Зато я вспомнил про то, что могу чувствовать «демона» в гостиной. Чуть сосредоточился – точно, вот он как на ладони, переместился куда-то вправо, но рядом с дверью его нет. Перехватив револьвер левой рукой, откинул барабан, выронив пустые гильзы и два нестреляных патрона, выдернул из подсумка скорозарядник, ткнул в торец барабана. Патроны вошли в каморы, щелкнул стопор, круглая пластмассина покатилась по полу. Полный, все шесть. Сердце колотилось как припадочное, перед глазами поплыли круги. Почему-то появилась твердая уверенность в том, что тварь пришла на болезнь, она меня как-то почуяла. Вот как я ее. Повернулся к двери, опять взведя курок, взялся за ручку. А «демон» сюда крадется, совершенно бесшумно… и он не знает, что я его… нет, не знает. Откуда это у меня? Или у всех? Нет, не у всех, я бы от Лоры Джин об этом услышал, уверен. Вот он, рядом совсем, ему до двери совсем недалеко… Рванул ручку на себя, сместился так, чтобы навестись на невидимую пока глазами мишень – и вот он, черный силуэт! Бам! Бам! Бам! Вспышки, вонь пороха, визг. Тварь метнулась назад, споткнулась, с грохотом свалившись на пол, прямо в пятно света от фонаря. Взведя курок, чуть сдвинул оружие в сторону, поймал прицел, переместил на темную тушу, вновь потянул короткий и легкий спуск. Затем еще раз, точно так же, не торопясь, и еще. А потом я просто понял, что тварь убита. Понял – и все тут. И сил почти начисто лишился, непонятно только, откуда они до этого взялись. Дотолкал свою баррикаду на место и упал в кровать, уже там заново перезарядив револьвер. 12 Утром, кажется, стало немного лучше. Немного. Может, и не стало. Смешно, но ночью спал, после всего что случилось в доме. Опять бензин закончился, похоже, ушел в «стэнд бай». Сперва лежал в кровати, сжимая «сорок четвертый» в руке и ожидая появления еще одной твари, а потом как-то уснул, незаметно для себя. Проснулся все так же с оружием в руке и мокрый как мышь. Пришлось опять переодеваться и браться за салфетки. Потом удалось что-то съесть, и не так чтобы совсем без аппетита. Но температура по ощущениям никуда пока не ушла, а это значит… что значит? Ну то, например, что у многих смертельных болезней был такой признак, насколько довелось читать: когда дело к смерти, больному становилось лучше. Не хотелось бы, чтобы у меня как раз такое было. Потом все же не удержался, вооружился дробовиком и пошел смотреть на то, во что стрелял. Больше никаких тварей в доме не было и… и поблизости тоже не было. Вот теперь я это знал. Откуда такие знания, вот что узнать бы… «Демон» лежал на полу в гостиной, распространяя «змеиный» запах. Черная кровь, уже густая и липкая, обтекла его со всех сторон большой лужей. Черные мутные глаза, крокодильи зубы в зверском оскале. Все как у того, что довелось увидеть убитым. А вообще очень крепкая тварь, говоря откровенно. Сколько я в него всадил? Два сразу, потом еще три, и еще тремя добивал… всего восемь. Сорок четвертого, а это не шутки. Странное существо вообще-то… Я присел рядом на корточки, упираясь прикладом ружья в пол, чтобы не свалиться. В том, что оно может жрать, – не сомневаюсь, жральный аппарат у него что надо, хлеборезка хоть куда… а вот насчет каких других естественных действий – тут вопрос. Не видно на твари приспособлений для этого. Вообще. По тварям Тьмы выходило так, что только рвать и жрать могли, ничего другого они и не делали. Не жили в прямом смысле этого слова, а существовали для того, чтобы нападать, убивать и пожирать, попутно питаясь энергией жертвы. То есть были именно что искусственными порождениями Тьмы, созданными лишь с одной определенной целью. Но здесь Тьмы нет. Или пока нет? Или она просто проявляет себя в другой форме? Или… ну если Тьма все же то, что между слоями, это, по сути, другая форма времени, то, может, она не обязательно должна проявлять себя именно Тьмой? Тьма – это всего лишь одна из форм… чего? А вот того самого, что прорывается в «прохудившиеся» слои действительности. «Собаку» убитую надо было бы рассмотреть получше. Ладно, если не помру, то точно рассмотрю. Со временем. Поднявшись на ноги, поежился от холода – через выбитое окно с выломанной рамой здорово задувало. Подумал, что неплохо бы вытащить тушу убитого «демона» из дома, но вот как это сделать? Сам я на такие физические упражнения не способен сейчас, мне дай бог разве что свою тушу таскать. Но и бросать ее здесь тоже нет желания: мало ли что она привлечет! И если завоняет? Тогда придется другой дом искать, а это еще хуже. Веревка, у меня есть моток веревки. И джип. А еще нужно одеться. Процесс одевания получился затяжным – приходилось прерываться, чтобы переждать головокружение. Затем обмотал веревкой запястья ручищ «демона», связав их вместе, осторожно сходил за машиной и подогнал ее к самому крыльцу. Сложенной вдвое веревки вполне хватило, чтобы дотянуться до фаркопа. Подцепил, привязал, поехал сначала прямо, чтобы тушу, не зацепив, вытянуло из дома, а затем свернул налево, решив оттащить ее как можно дальше. Дальше – это примерно с километр, ровно столько я проехал по дороге до того, как увидел стаю бродячих псов. Почему-то подумал, что здесь самое лучшее место сбросить свой груз. Собаки были неагрессивны, рассматривали меня с расстояния в сотню метров, а я все время был настороже, насколько получалось. Отрезал веревку у самых запястий «демона», скатал ее и закинул в багажник. Посмотрел еще раз на собак, наблюдающих за мной, сделал вид, что целюсь в них из винтовки, а потом поехал обратно и завалился спать в своей укрепленной комнате, приняв жаропонижающее, почему-то уверенный в том, что если какая-то тварь подберется близко, то я ее почую даже во сне. А сон – лучшее лекарство. 13 На следующее утро мне стало заметно лучше, на следующее еще лучше, а по прошествии недели я явно начал быстро выздоравливать. Восстановился аппетит, появилось желание что-то делать, хотя до полного восстановления сил было далеко. Посмотрев на себя в зеркало, я обнаружил, что отчаянно похудел, ребра лезли из-под кожи. Не знаю, весов здесь нет, но килограммов десять как минимум я потерял. Любая тяжелая работа сразу приводила к приступам слабости, головокружению. В общем, я понемногу занялся гимнастикой, удивляясь тому, насколько же ослабел. Ослабел, но болезнь ушла. Исчезла даже красная сыпь с лица, не появляясь ни к вечеру, ни после упражнений. Я много ел, много спал, изучал руководство по эксплуатации найденного самолета, стараясь заучить его наизусть, разглядывал карты. Самолет, к слову, оказался украинским, что очень удивило и порадовало, и собирался из поставляемых частей в Австралии и в Канаде. В доме нашелся генератор, который я заправил, слив солярку с брошенного грузовика, в результате чего у меня заработал лэптоп с моими записями. А еще я постоянно думал о том, что если я переболел так нетипично для людей из этого мира и выздоровел, то мне, наверное, надо меньше беспокоиться о Насте и больше рассчитывать на хорошее. Так прошла еще неделя. Я совсем зарос бородой – как бы это ни было противно, желание побриться было почти что постоянным. Но сильно похудевший и бородатый я, как ни странно, оказался больше похож на себя на водительском удостоверении и документе, извещавшем, что Vladimir Birukov, сексом «М», ростом «602», что бы это ни значило, весом «222» с «BRO» волосами и «HAZ» глазами, согласился со всеми условиями, предоставленными ему офисом шерифа округа Грэнд, и теперь авторизован для ношения скрытого «хэндгана», то есть пистолета или револьвера. Документ был подписан шерифом этого самого округа Грэнд, штат Колорадо. В общем, я теперь не просто так. Проверку серьезную, с допросами, не пройду, разумеется, а вот просто «предъявите документы» – это уже не страшно. Когда я почувствовал, что пусть не окончательно окреп, но уже вполне способен заниматься делом, я выбрался на аэродром, где на взлетке отмерил себе дистанцию в сто, триста и пятьсот метров, на которых тщательно пристрелял винтовку с обоими прицелами и разными патронами. Неторопливо, аккуратно, с блокнотиком под рукой, после чего решил, что уже теперь на точность своего оружия могу положиться окончательно. А после этого впервые не просто поел, а приготовил себе обед. В общем, вкус к жизни вернулся. Следующим утром поехал в ангар с «фоксбэтом», решив, что теперь можно начинать готовиться к полету. Для начала хотя бы освоиться с органами управления, почитать руководство, сидя в кабине. Так что, напившись с утра кофе, я собрался и поехал к ангарам. Утро было пасмурным, хотя при этом тихим и безветренным. За забором увидел давешнюю, наверное, стаю собак, которая трусила куда-то в сторону города, не обращая на меня никакого внимания. Но я на всякий случай глянул на лежащие рядом дробовик и «рем», вроде как убедился, что ничего не забыл. Остановившись у нужных мне ворот, выбрался из джипа, сунув руку в карман в поисках ключа от замка, – и замер. Где-то совсем близко послышался стрекот вертолета, а затем над летным полем появился оливкового цвета двухвинтовой грузовой «чинук» с надписью «Армия Соединенных Штатов» на борту. Неторопливо двигаясь над самой землей, вертолет гнал вихри мусора и сухой травы, которую намело сюда за время безлюдья. Грохот винтов усилился, заметался между рядами ангаров. Я заскочил за джип, укрывшись, и увидел, как большая и неуклюжая с виду машина вполне элегантно развернулась почти над самой землей и плавно опустилась на площадку перед терминалом. Винты немного покрутились и замерли, открылась боковая дверь, уронив нижнюю свою часть в виде лесенки, затем наружу выбрались трое, в уже знакомой мне серо-белой «компьютерной» зимней униформе, в ботинках пустынного цвета и с автоматами. Они разошлись в стороны, образовав некое маловнятное подобие оборонительного периметра, после чего «чинук» откинул заднюю аппарель, и из его чрева начали выходить люди в разномастной и одновременно с тем схожей одежде, явно собравшиеся на работу. Меня, похоже, пока не заметили. И что делать? Смыться? Ну, можно заскочить в джип и дать по газам, но… зачем? Люди как люди, сюда явно по делу. Вообще-то по-хорошему надо бы проявиться и пообщаться. Что и сделаем. А «фоксбэт» пусть пока в ангаре постоит. Решительно и чуть демонстративно вышел из-за машины, все же опасаясь неожиданной паники и стрельбы, вскарабкался за руль и поехал в сторону вертолета, стараясь придать себе вид максимально невозмутимый и попутно повторяя свой домашний адрес, тот, что в документах записан. Все остальное я и так знаю, оно мое, а вот адрес все же из другой жизни. Не моей, пожалуй. Трое в военной форме повернулись ко мне, взяв автоматы на изготовку, но никакой лишней суеты не наблюдалось. Гражданские, тоже вооруженные, к слову, остановились и смотрели на приближающуюся машину. Ехал я намеренно медленно, километров десять в час, чтобы никто не подумал, что я какой-то камикадзе с Синдромом, решивший протаранить их вертолет. Когда до вертолета осталось метров тридцать, один из военных, немолодой, усатый, в черном подшлемнике, натянутом на уши, и массивной разгрузке, сплошь увешанной подсумками, поднял левую руку в понятном жесте «стой». Что я без всяких сомнений и сделал. Задумался, стоит ли выходить или лучше подождать, но потом решил, что раз так далеко остановили, то лучше все же пройтись. Оставил дробовик с винтовкой в машине, спрыгнул на асфальт, помахав людям рукой и даже услышав, как несколько человек сказали «Hi». Никакой недоброй реакции я не вызвал, похоже, что все в пределах нормы. – Привет, – сказал я, подходя ближе. – Добрый день, – кивнул усатый, внимательно меня разглядывая. – Живете здесь? – Нет, приехал. Он слегка кивнул, словно демонстрируя, что кусочек информации усвоен, затем задал следующий вопрос: – Откуда приехал? И где жил до Эпидемии? – Возле Грэнби, округ Грэнд, – ответил я, показав рукой в сторону гор и подразумевая, что они и скрывают от наших взглядов тот самый Грэнби. – До сих пор? – уточнил он. – Да, до сих пор. Несколько дней назад оттуда уехал. – А там есть люди? Один из гражданских, одетый в синюю парку и бейсбольную кепку с эмблемой «Канзас Сити Ройалз», что бы это ни значило, подошел ближе, прислушиваясь к разговору. На плече у него висел совсем короткий, как обрубок, автомат М4, а на боку сумка с магазинами. – Нет, людей там почти нет, – ответил я, покосившись на гражданского. – Людей видел только по дороге сюда. Очень мало. – Давно живете в Колорадо? – спросил гражданский, явно прислушавшись к акценту. – Нет, не очень. Я русский, – добавил к сказанному, опережая следующий вопрос. – Переехал в Америку. – Давно? Его голос звучал нейтрально – ни дружелюбия, ни недоверия, как автомат разговаривает. – Почти шесть лет. Так в «карточке постоянного резидента» написано. Может, я эту карту не сразу получил, но там сказано, что «резидент с…» и дальше год с датой. Так что из этого и будем исходить. – Есть какие-нибудь ай-ди? – все так же нейтрально поинтересовался гражданский. У них с акцентом моим проблема, никак не пойму, или это просто дежурный опрос? Мне все же кажется, что за акцент зацепились. Я достал из кармана куртки непромокаемый бумажник, еще и пристегнутый к карману нейлоновым шнуром, вытащил из него водительское удостоверение. Гражданский посмотрел на фотографию, потом на меня. Затем задал еще вопрос: – Похудел? – Болел. И бороду отпустил. – Дабл-Ар-Эс синдром? – Нет, – покачал я головой. – Не понял, – покрутил он в руках мои права. – Ты болел Суперкорью? Какой-то косяк в этом, наверняка. Что-то не так. Ну да, я и болел не так, как у них тут описано. Нет, у меня был иммунитет и пусть дальше будет. – Нет, чем-то другим. Может быть, пневмонией, провалился в воду, под лед. Чуть не сдох, – добавил я жалостливо. – Точно пневмонией? – уточнил он с явным подозрением. – Нет, не точно, я же не доктор, – пожал я плечами. – Много кашлял, болело в груди, неделю температура была… высокая, – споткнулся я на градусах. – Потом поднялся понемногу. Как поднялся, так и поехал искать людей. – А почему не искал раньше? – Не хотел. У меня там… дети остались, – сказал я, почувствовав себя при этом немного подлецом. Вот дети были не мои, а его, и как бы скорбеть за его счет для того, чтобы проскочить проверку… а с другой стороны, что еще мне остается? – Понятно, – кивнул он, причем он явно все понял. Ну да, странно было бы не понять. Сколько от бывшего населения осталось? Немного, похоже, судя по населенности штата Колорадо.