— Но вы же, конечно, знаете, что нравитесь ей, — небрежным тоном заметила Изабелла. — Я не хочу этого знать. И я не понимаю, с чего вы это взяли. — Все, что нужно, — это наблюдать за людьми, — сказала она, когда они подошли к парадному входу и она потянулась к звонку с надписью «Хогг». — Люди себя выдают каждые пять секунд. Следите за выражением их глаз. Глаза скажут абсолютно все, что вам нужно знать. Джейми молчал, когда они поднимались по лестнице, и у него все еще был задумчивый вид, когда они добрались до квартиры и им открыл дверь Пол Хогг. Изабелла раздумывала, стоило ли говорить Джейми про то, что Минти к нему неравнодушна. Вообще-то мужчинам не нравилось, когда им говорили, что женщины находят их привлекательными, — если только они не были готовы на ответное чувство. А некоторые даже испытывали раздражение: им было обременительно сознавать, что к ним неравнодушны, и они чувствовали себя не в своей тарелке. Вот почему мужчины бегали от женщин, которые их преследовали, и так же будет вести себя Джейми — когда он в курсе дела. И Изабеллу ничуть не огорчало, что он будет теперь держаться подальше от Минти. Какая кошмарная мысль, вдруг подумала она: Джейми, покоренный Минти, которая добавила бы его к списку своих побед! Вот уж поистине ужасная перспектива, которую Изабелла никак не могла принять. А собственно, почему? Потому что мне хочется его защитить, признала Изабелла, и я не в силах вынести, чтобы им завладел кто-то другой. Даже Кэт? Хочет ли она на самом деле, чтобы у него наладились отношения с Кэт? Или она думала об их примирении только потому, что знала, что этого никогда не случится? Однако времени на подобные раздумья не было. Пол Хогг тепло с ними поздоровался и проводил в гостиную с неверно атрибутированным Кросби и «проблемным» Пеплоу. Тут уже находились двое других гостей, и когда их знакомили, Изабелла вспомнила, что уже встречалась с ними. Он был адвокатом, целившим в большую политику, а она вела колонку в газете. Изабелла время от времени читала эту колонку, но находила ее скучной. Ее не интересовали детали повседневной жизни журналистов, которой были посвящены материалы, написанные этой дамой. Интересно, так ли скучно с ней беседовать. Изабелла взглянула на женщину, которая ей приветливо улыбнулась, и сразу же смягчилась, подумав, что, пожалуй, стоит сделать над собой усилие. Адвокат тоже улыбнулся и дружелюбно пожал руку Джейми. Журналистка взглянула на Джейми, потом бросила мимолетный взгляд на Изабеллу, и та сразу же поняла, что эта женщина подумала, будто они с Джейми — парочка в том самом смысле, и что теперь она пересматривает свое мнение об Изабелле. А именно этим и занималась журналистка, оценивая теперь фигуру Изабеллы — слишком бесцеремонно, подумала Изабелла. И как ни странно, ей было приятно, что другие считают, будто у нее бойфренд намного ее моложе, да еще с такой внешностью, как у Джейми. Журналистка определенно завидовала, потому что ее партнер наверняка ночи напролет просиживает в библиотеке и так устает, что ни на что не годен, и всегда говорит о политике, как неизбежно делают все политики. Вот что, похоже, думает журналистка: «У этой Изабеллы сексуальный молодой бойфренд — только взгляните на него, — и, по правде говоря, мне бы хотелось заполучить именно такого…» Но тут Изабелла подумала: а правильно ли создавать у людей ложное впечатление или следует разуверять их? Бывают минуты, когда обременительно быть редактором «Прикладной этики»: никогда не можешь расслабиться, позволить себе немного отдохнуть. В эту минуту в гостиную вошла Минти. Она была на кухне и теперь появилась перед гостями, держа в руках серебряный поднос с канапе. Поставив поднос на стол, она подошла к адвокату и расцеловала его в обе щеки. «Роб, я уже дважды голосовала за тебя с тех пор, как мы последний раз виделись. Дважды!» А затем обратилась к журналистке: «Кирсти, как мило с твоей стороны откликнуться на наше приглашение». Потом сказала Изабелле: «Изабелла!» Это было все, но что-то едва уловимое промелькнуло в ее глазах. «А это Джейми, не так ли?» Язык тела тоже теперь изменился; она подошла к Джейми, чтобы поприветствовать его, и Изабелла с удовольствием отметила, что Джейми слегка отстранился — как магнит, к которому подносят не тот конец другого магнита. Пол находился в другом конце комнаты: он готовил напитки. Теперь он вернулся. Все взяли бокалы и повернулись друг к другу. Это была непринужденная беседа — удивительно непринужденная, подумала Изабелла. Пол расспрашивал Роба о нынешней политической кампании, и тот рассказывал забавные моменты, связанные с борьбой в избирательных округах. Имена главных героев были хорошо известны: неистовый эгоцентрист против отчаянного бабника. Потом Минти упомянула еще одного политика, что заставило Роба презрительно фыркнуть, а Кирсти — многозначительно покачать головой. Джейми ничего не сказал: он не знал никаких политиков. Чуть позже, когда Джейми обсуждал с Кирсти какой-то скандал в оркестре Шотландской оперы, Изабелла оказалась рядом с Минти, которая взяла ее под руку и повела к камину. Изабелла заметила, что на каминной доске стало еще больше приглашений, чем в прошлый раз, — правда, сейчас она не имела возможности их прочесть (за исключением одного, набранного крупным шрифтом, — вероятно, чтобы гостям было легче читать). — Я очень рада, что вы смогли прийти, — сказала Минти, понизив голос. Изабелла поняла, что этот разговор не предназначен для посторонних, поэтому ответила так же тихо: — Я чувствовала, что вы хотите со мной поговорить. — Действительно хочу. Насколько я поняла, вы интересуетесь «Мак-Дауэллз». Я слышала, что вы беседовали с Джонни Сэндерсоном. Этого Изабелла не ожидала. Кто-то сообщил Минти, что они с Джонни уединились в уголке на дегустации виски. — Да, я с ним говорила. Я немного его знаю. — А он в свою очередь расспрашивал людей из «Мак-Дауэллз». Правда, он когда-то там работал. — Я знаю, — кивнула Изабелла. Минти отпила из бокала. — Тогда вы не будете возражать, если я спрошу: что именно вас интересует в этой фирме? Видите ли, сначала вы расспрашиваете о ней Пола, потом встречаетесь с Джонни Сэндерсоном, и так далее, и это заставляет меня задуматься о том, откуда такой интерес. Ведь ваша работа не связана с финансами, не так ли? Так отчего же вас так привлекают наши дела? — Ваши дела? А я и не знала, что вы работаете в «Мак-Дауэллз». Минти снисходительно улыбнулась: — Дела Пола тесно связаны с моими. В конце концов, я его невеста. Изабелла минуту помолчала. Джейми посмотрел в ее сторону из другого конца комнаты, и они обменялись взглядами. Она колебалась, не зная, как поступить. Она вряд ли может отрицать свой интерес, так отчего бы не сказать правду? — Да, я интересовалась, — начала она. — Но теперь все уже в прошлом. — Она сделала паузу. Минти наблюдала за ней, внимательно слушая. — Я больше не связана с этим делом. Видите ли, не так давно на моих глазах молодой человек упал и разбился насмерть. Я была последней, кого он видел на этой земле, и чувствовала, что должна заняться расследованием этого происшествия. Как вам известно, он работал в «Мак-Дауэллз». Он знал, что там происходит что-то неблаговидное. Я подумала, нет ли тут какой-то связи. Вот и все. Изабелла не сводила глаз с Минти, следя за воздействием на нее своих слов. Если она убийца, то сказанное равносильно прямому обвинению. Но Минти не побледнела. Изабелла не заметила ни шока, ни паники. Когда Минти заговорила, голос ее звучал совершенно ровно. — Значит, вы считаете, что от этого молодого человека избавились? Вы так подумали? Изабелла кивнула. — Я не исключала такой возможности и хотела все проверить. Но я не обнаружила никаких доказательств чего-то предосудительного. — А могу я спросить, кто же занимался подобными делами? Изабелла почувствовала, как сильно бьется сердце. Ей хотелось ответить: «Вы». Это было бы так просто и восхитительно, но вместо этого она сказала: — Очевидно, тот, кто боялся разоблачения. Минти поставила бокал и, подняв руку, легонько помассировала висок, словно хотела ускорить ход мыслей. — По-видимому, у вас богатое воображение. Я сильно сомневаюсь, чтобы могло случиться что-то подобное, — сказала она. — И в любом случае вам не следует прислушиваться к тому, что говорит Джонни Сэндерсон. Вы знаете, что его попросили уйти из «Мак-Дауэллз»? — Я знала, что он ушел. Но я не в курсе, чем был вызван его уход. Минти оживилась. — Возможно, вам стоило бы спросить. Он расходился во взглядах с людьми, работавшими там, потому что не мог приспособиться к новым требованиям. Все изменилось. Но дело не только в этом. Его попросили оттуда, потому что заподозрили в инсайдерстве, что означает — на случай, если вы не в курсе, — что он использовал конфиденциальную информацию, чтобы играть на рынке. А иначе как бы он мог жить так, как живет сейчас? Изабелла ничего не ответила: она понятия не имела, как живет Джонни Сэндерсон. — У него есть домик в Пертшире, — продолжала Минти, — и особняк на Хэриот-роу. А еще дом в Португалии, и так далее. Крупная собственность повсюду. — Но ведь никогда не знаешь, откуда у людей деньги, — возразила Изабелла. — Взять хотя бы наследство. Может быть, он унаследовал состояние. — Отец Джонни Сэндерсона был пьяницей. Его дважды объявляли банкротом, и его бизнес переходил под внешнее управление. Вряд ли он что-нибудь завещал своим детям. Минти снова взяла свой бокал. — Не слушайте того, что он вам рассказывает, — посоветовала она. — Он ненавидит фирму «Мак-Дауэллз» и все, что с ней связано. Последуйте моему совету и держитесь от него подальше. Во взгляде Минти читалось предупреждение, и Изабелла без труда расшифровала его в том смысле, что ей следует держаться подальше от Джонни. Завершив таким образом беседу, Минти покинула Изабеллу и вернулась к Полу. Изабелла с минуту постояла, глядя на картину над камином. Пришло время прощаться, подумала она, поскольку хозяйка явно дала ей понять, что она теперь уже злоупотребляет гостеприимством. К тому же пора было идти в музей, на лекцию о Беккете. Глава двадцать четвертая В лекционном зале музея яблоку негде было упасть, и профессор Батлер был в ударе. Беккет выдержал аналитический натиск профессора, к большому облегчению Изабеллы, а позже, на приеме, ей представилась возможность побеседовать со старыми друзьями, тоже посетившими лекцию. Оба эти момента — стойкость Беккета и встреча со старыми друзьями — подняли ей настроение. Беседу с Минти приятной не назовешь, хотя Изабелла сознавала, что могло быть и хуже. Она не ожидала, что Минти набросится на Джонни Сэндерсона, но она и вообще не ожидала, что та знает о ее встрече с Джонни. Возможно, этому не стоит удивляться: в Эдинбурге трудно сделать что-нибудь, чтобы об этом не разнесся слух, — взять, к примеру, интрижку Минти с Иэном Камероном. По-видимому, Минти тоже не подозревала, что в это посвящены другие. Интересно, что извлекла Минти из их встречи. Возможно, она теперь уверена, что Изабелла больше не опасна для нее: Изабелла сама заявила, что отныне не интересуется делами «Мак-Дауэллз». Даже если она и причастна к смерти Марка — а Изабелла была теперь твердо убеждена, что это так, поскольку видела реакцию Минти на свои слова, — она должна была понять, что Изабелле не удалось разобраться, как это произошло. Так что она теперь вряд ли получит известие от Минти Отчерлони или от несчастного Пола Хогга. Как ни странно, ей будет их недоставать — ведь это были ее контакты с другим миром. Изабелла оставалась на приеме, пока гости не начали расходиться. Она немного побеседовала с самим профессором Батлером. «Моя дорогая, я так рад, что вам понравилась моя лекция. Не сомневаюсь, что в один прекрасный день скажу еще что-нибудь на эту тему, но я не стану мучить вас этим. Ни в коем случае». Ей импонировала его любезность, которая стала столь редким явлением в современных академических кругах, где узкие специалисты, которым так не хватает широты кругозора, вытесняют тех, кто хорошо воспитан и обходителен. Как много таких невежд среди философов, подумала она. Они не беседуют ни с кем, кроме себя, потому что им недоступен обмен любезностями в философском диспуте и потому что их представление об окружающем мире сильно ограничено. Конечно, не стоит обвинять всех огульно. Она мысленно составила список хорошо воспитанных ученых мужей и дам, но он оказался слишком коротким. Было начало одиннадцатого, когда Изабелла прошла по Чеймерс-стрит и встала в небольшую очередь на автобусной остановке у моста Георга IV. Мимо проезжали такси с зажженными желтыми огоньками, но она приняла решение в пользу автобуса. Автобус довезет ее до Брантсфилда, почти к самому магазинчику Кэт, и она насладится десятиминутной прогулкой по Мерчистон-Кресент, а там уж рукой подать до ее улицы. Подъехал автобус, и, как она заметила из его расписания, вывешенного на стекле, он пришел вовремя. Нужно будет сказать об этом Грейс — впрочем, нет, потому что это только вызовет гневную тираду в адрес транспортных властей. Прекрасно, что автобусы приходят вовремя ночью, когда никого нет. Что нам требуется, так это автобусы, которые приходят вовремя днем, когда они нужны. Изабелла села в автобус, купила билет и прошла к сиденью в задней части салона. Пассажиров было мало. Мужчина в пальто, склонивший голову на грудь; обнявшаяся парочка, которая не замечала ничего вокруг; и тинейджер с черным шарфом, обернутым вокруг шеи в духе Зорро. Изабелла улыбнулась про себя: наш мир в миниатюре, подумала она. Одиночество и отчаяние; любовь и ее отрешенность от всего; и шестнадцать лет — совсем особое состояние. Мальчик вышел из автобуса одновременно с Изабеллой, но свернул в противоположную сторону. Она перешла через дорогу и направилась по Мерчистон-Кресент, мимо Ист-Касл-роуд и Вест-Касл-роуд. Мимо проехал случайный автомобиль, а еще велосипедист, к спине которого был прикреплен красный сигнальный фонарик, и больше никто по дороге ей не встретился. Она добралась до того места, где направо начиналась ее собственная тихая улочка, где шуршала листва деревьев. Мимо Изабеллы пробежала кошка и вскочила на стену, окружавшую сад, а затем исчезла. В доме на углу вспыхнул свет и хлопнула дверь. Изабелла направилась по тротуару к своему дому, мимо больших деревянных ворот и ухоженного соседского сада. И тут, под ветвями дерева, росшего на краю ее участка, Изабелла остановилась. Дальше, примерно в пятидесяти ярдах от нее, были припаркованы две машины. Одну она узнала: она принадлежала сыну соседей; вторая, «ягуар», была оставлена с зажженными фарами. Она подошла, заглянула в салон — машина, как заметила Изабелла, была закрыта — и посмотрела на дом, возле которого припарковался «ягуар». В доме было темно, так что владелец этого автомобиля явно не был там в гостях. Ну что же, у нее нет возможности предупредить его. Аккумулятора может хватить на несколько часов, но потом ему понадобится помощь, чтобы завести мотор. Изабелла повернулась и пошла к своему дому. У ворот она остановилась, сама не зная почему. Она посмотрела на тени под деревом и заметила какое-то шевеление. Это был полосатый кот, живший по соседству, который любил шнырять под ее деревьями. Жаль, что его нельзя предупредить о Братце Лисе, который может напасть на него, если проголодается. Но как же объяснить это коту словами? И Изабелла послала ему мысленное предостережение. Она открыла калитку и пошла к парадному входу по затененной дорожке, защищенной от уличного света елью и маленькой группой берез в начале подъездной аллеи. И именно в эту минуту она почувствовала, как ее коснулась леденящая рука страха, совершенно иррационального. Сегодня вечером она беседовала с женщиной, которая могла спокойно и расчетливо спланировать убийство. И эта женщина ее предупредила. Изабелла вынула из кармана ключ и хотела вставить его в замок, но сначала проверила дверь, легонько толкнув ее. Дверь не поддалась, и это значило, что она заперта. Она вставила ключ в замок, повернула и услышала, как внутри сдвинулись засовы. Потом, осторожно открыв дверь, она шагнула в холл и нащупала выключатель. У Изабеллы в доме была установлена сигнализация, но она относилась к ней легкомысленно и включала, только если ночевала где-то в другом месте. Если бы сигнализация была сейчас включена, Изабелле было бы спокойнее — а так она не была уверена, не побывал ли кто-нибудь у нее в гостях в ее отсутствие. Ну конечно, в доме никого нет, — это же просто смешно! Их разговор по душам с Минти Очтерлони вовсе не означал, что та следит за Изабеллой. Изабелла постаралась отделаться от этой мысли. Когда живешь одна, важно не бояться, иначе будешь вздрагивать по ночам от каждого звука — ведь викторианский дом издает то стон, то скрип, то вздох. Но она испытывала страх, который порой было трудно подавить. Страх заставил ее идти на кухню и зажигать по пути свет, а потом переходить из одной комнаты в другую, нажимая кнопки выключателей. Конечно, никаких следов она нигде не обнаружила, и когда Изабелла наконец поднималась в свою спальню, она уже могла выключить свет во всех комнатах. Сейчас она вошла в свой кабинет, чтобы проверить автоответчик, и увидела, что мигает маленькая красная лампочка. Это означало, что ей оставлены сообщения. Немного поколебавшись, она решила их прослушать. Сообщение было всего одно: «Изабелла, это Минти Очтерлони. Не могли бы мы встретиться, чтобы поговорить еще раз? Надеюсь, вы не сочли мое поведение сегодня вечером грубым. Я дам вам свой номер. Позвоните мне, и мы договоримся о встрече за кофе или ланчем. Благодарю вас». Изабелла была удивлена, но ее успокоило это сообщение. Она записала номер телефона на клочке бумаги и положила в карман. Потом вышла из кабинета, погасив за собой свет. Она больше не испытывала страха — лишь легкое беспокойство и недоумение, отчего это Минти хочет с ней снова побеседовать. Изабелла направилась в спальню, находившуюся в передней части дома. Это была большая комната с необычной формы эркером и банкеткой у окна. Уходя из дому, она оставила шторы задернутыми, и сейчас в комнате царила непроглядная тьма. Изабелла включила ночник — маленькую лампочку на ночном столике, при свете которой читала. Образовалось крошечное озерцо света в большом темном пространстве. Изабелле не хотелось возиться с верхним светом: она просто почитает минут пятнадцать, прежде чем лечь спать, — слишком много накопилось впечатлений, и она бы сразу не уснула. Изабелла скинула туфли, взяла книгу с туалетного столика и прилегла на кровать. Она читала рассказ о поездке в Эквадор — это была забавная история о всяческих недоразумениях и опасностях. Рассказ ей нравился, но она все время отвлекалась, мысленно возвращаясь к разговору с Джонни Сэндерсоном. Он был таким услужливым и вселял в нее уверенность, и он ей сказал, что она может звонить ему в любое время. «В любое время до полуночи». Было ясно, что Минти старается отбить у нее охоту заниматься дальнейшим расследованием, поэтому она и внушает Изабелле, будто это Джонни использовал внутреннюю информацию в корыстных целях. Совершенно возмутительное обвинение, которое не стоит передавать Джонни. Или нужно ему сказать? Если он узнает, быть может, его взгляд на ситуацию изменится? Возможно, он пересмотрит свое мнение, если будет знать, что Минти активно пытается вывести Изабеллу из игры. Можно сейчас позвонить Джонни и все ему рассказать — иначе она так и будет лежать без сна, размышляя об этой истории. Изабелла взяла телефон с ночного столика. Визитная карточка Джонни торчала из ее телефонной книжки. Она вынула карточку и взглянула на нее при тусклом свете ночника. Затем сняла телефонную трубку и набрала написанный от руки номер. С минуту не было сигнала, и вдруг она его услышала — отчетливый, пронзительный звонок, донесшийся из-за дверей ее спальни. Глава двадцать пятая Изабеллу буквально парализовало — она так и осталась лежать с телефонной трубкой в руке. Поскольку в спальне царил полумрак, все было в тени: шкафы, шторы, туалетный столик. Когда она вновь обрела способность двигаться, то не ринулась к выключателю, как того можно было ожидать. Она не то спрыгнула, не то скатилась с кровати, телефон упал на пол у нее за спиной, и она в два прыжка добралась до двери. Затем, цепляясь за деревянные перила, сбежала по лестнице. Она могла бы упасть, но удержалась на ногах. Не поскользнулась она и когда неслась к двери, отделявшей внутренний холл от внешнего. Дверь подалась, и Изабелла резко ее захлопнула. От резкого толчка разбился украшавший дверь витраж. При звуке бьющегося стекла Изабелла невольно вскрикнула, и на руку ей легла чья-то рука. — Изабелла? Она резко обернулась. В кухне был включен свет, и он пробивался в холл. При этих слабых отблесках она разглядела, что рядом с ней стоит Джонни Сэндерсон.