КГБ занимался промышленно-техническим шпионажем. Это факт, от которого никуда не уйти. Но тем же самым занимаются все страны. А мы сворачиваем. Нам, видите ли, чужие секреты уже ни к чему. Разве тем самым не наносится ущерб государству? Решено также сократить на 30 процентов деятельность военной разведки. То есть были уволены 30 процентов сотрудников, которые работали за рубежом под дипломатическим прикрытием. Насколько мне известно, мало кто успел скрыться. Огромное количество сотрудников были сданы просто так, как была сдана система прослушивания. Я вижу: то, что я говорю, производит на вас впечатление. Но имейте в виду: я сказал не обо всем. О чем-то нельзя говорить. А чего-то я сейчас просто не знаю. Не посвящен. Отстал от жизни. Но мне кажется, того, что я сказал, вполне достаточно, чтобы сделать вывод: государству наносится огромный и во многом непоправимый вред. Но не это даже страшно. А то, что мы знаем, кто наносит этот вред. И ничего не можем сделать. 1994 г. ВСЯ ГАНГСТЕРСКАЯ РАТЬ ГАНГСТЕР (англ, gangster) в США — бандит, участник бандитской шайки. Гангстеры развивают хищническую «предпринимательскую деятельность» (нелегальный бизнес), пользуясь любыми средствами: грабежом, убийством, подкупом, запугиванием, шантажом, всякой уголовщиной, при поддержке подкупленных ими должностных лиц… Из Словаря иностранных слов СТО ТЫСЯЧ ЗА ИНФОРМАЦИЮ В годы войны, когда Тула была окружена, фронт стал снабжаться оружейными заводами Ижевска. Сегодня этот город приобретает приблизительно то же значение. Сотни скупщиков оружия живут под разными прикрытиями в гостиницах, торчат с утра до вечера у проходных заводов, обхаживают рабочих: «Не хочешь за деньги? Давай бартер!» За шесть пистолетов предлагают девятую модель «Жигулей». Самые удачливые купили недавно крупнокалиберный пулемет «Утес». Эта штуковина легко прошивает пулями бэтээры и вертолеты. На заводах меняют охрану, ужесточают систему контроля — все без толку. Когда не удается стянуть оружие с конвейера, изготавливают его вручную. В ОРБ (оперативно-розыскное бюро) не скрывают пессимизма: «Полностью остановить утечку можно только путем закрытия самих заводов». Большая часть оружия переправляется на фронты межнациональных конфликтов. Другая часть заготавливается преступным миром. Для криминальной деятельности. Для разборок между собой. Для противодействия милиции. Но есть еще одна цель. «Не исключено, — сказал один из местных гангстеров, — что при благоприятном течении событий мы возьмем кое-где власть». В ОРБ его высмеяли. Но гангстер хладнокровно закончил свою мысль: «Пусть мы продержимся недолго, часа два-три, но нам этого времени хватит». В ОРБ больше не смеялись. Все-таки какие они ни асы, их — несколько десятков, а гангстеров — сотни. (Если действительно накопят оружия, объединят силы и спланируют вылазку, будет жарко, очень жарко.) Я не оговорился: их в Ижевске — сотни, включая тех, кто самозабвенно играет в гангстеров. УГОЛОВНЫЙ ИНКУБАТОР Кому заниматься молодыми преступниками, как не молодому сотруднику? 27-летний Игорь Галанов показывает мне досье, которое он ведет последние три года. Именно тогда странным образом почти прекратились драки между враждующими подростковыми группировками. Кто-то из отцов города записал этот факт себе в заслугу. Кто-то решил, что пацанам просто надоело раскраивать друг другу головы. А Игорь, повторяю, завел досье. Открывается оно большой фотографией. На ней — одна из группировок. Снимок сделан во время футбольного матча, когда больше сотни ребят сидели кучно, словно позировали фотографу. Им было тогда по 13–15 лет. Мордахи у всех совсем детские. Но до Игоря уже доходило, чем занимаются эти детки. «Посмотрите на центровых (живущих в центре Ижевска. — В. Е.), — говорил своим парням предводитель группировки. — Как они прикинуты! Какие у них бабы!» Предводитель бил по самым чувствительным местам. Ну в самом деле, что еще нужно подростку, чтобы почувствовать себя человеком? «Предел мечтании» (кроссовки, кожаная куртка, деньги, девочки) дается либо авансом, либо после отработки. Важна не последовательность. Важно то, что подросток легко, играючи получает то, чем его никогда не обеспечат родители. Понимаю, читателю интересно, как же парни отрабатывают аванс. Существует довольно широкая специализация. Одни принимают активное участие в рэкете. Другие совершают квартирные кражи. Третьи утоняют машины. Подросткам поручают самую грязную уголовную работу. И, надо сказать, среди них находятся такие, которых не надо уговаривать или заставлять. Воспитанные на беспределе окружающей жизни, они поражают жестокостью даже видавших виды наставников. Один, вымогая большие деньги, предложил пытку, до которой не додумались гитлеровцы. Вместо иголок загонял под ногти остро заточенные спички. Уголовная юстиция Удмуртии сталкивается сегодня с серьезным испытанием. Совершенные подростками преступления не так просто раскрываются (сказывается опыт взрослых организаторов) и с еще большим трудом расследуются. Хорошо проинструктированные и воспитанные в духе ненависти к «ментам», подростки либо вообще отказываются давать показания, либо не называют тех, кто за ними стоит. По той простой причине, что не знают их. Между организаторами и исполнителями — слой посредников, которые непосредственного участия в преступлениях не принимают. В чьей-то совсем не глупой голове созрела мысль, что нельзя допускать ни малейших контактов ребят с милицией. За что обычно задерживают пацанов? За драки в нетрезвом состоянии. Вот почему категорически запрещены выпивки (и всячески поощряется увлечение каратэ, боксом, борьбой) и массовые драки. У подростков конспирация поставлена не хуже, чем у взрослых. Что украли — никогда на себя не наденут. Налажен обмен ворованными тряпками со сверстниками из Перми. В сборах участвуют только те пацаны, которые стоят на одной ступени преступной иерархии. Те, кто ниже или тем более выше, собираются отдельно. В искусстве маскировки идут даже дальше, чем требуют взрослые. Во многих шайках принято носить короткие стрижки и не принято курить. В дальнейшем, если наша жизнь и дальше будет хиреть, а недовольство населения усиливаться, в моду может войти политическая маскировка. Начало уже положено. Не так давно Ижевским ОРБ обезврежено огромное, около 500 подростков, формирование фашистского толка, которое занималось рэкетом, накоплением оружия и боеприпасов (включая противопехотные и противотанковые мины), налаживало связи с аналогичными формированиями в Санкт-Петербурге, готовилось («при благоприятных условиях») взять власть в Ижевске. Но я не сказал о масштабе. В оперативном слежении ОРБ примерно 15 подростковых шаек. В каждой шайке около 130 активных функционеров. Активных! Но их называют салагами. Они вышибают двери в квартирах, «разувают» автомашины, пытают попавших под рэкет — все равно салаги! Далеко им до «старших». До «авторитетов» еще дальше. До «поло-женцев» (выполняющих роль «воров в законе») им никогда не подняться… А тех, кто ступенькой ниже (так называемых сопляков), вообще тьма. По словам Игоря Галанова, они просто не поддаются учету. Из этого бездонного резервуара можно черпать без конца. Одни «спалились» на каком-то деле, их место тут же занимают другие. И никто их, повторяю, не уговаривает, не заставляет. Лезут сами — возьмите нас! Вот где действительно организованная преступность! Вот где поистине тотальное проникновение преступного мира во все поры жизни. По оценке Игоря Галанова, после службы в армии только 10 процентов ребят возвращаются к преступной деятельности. Вроде бы немного. Но дело в том, что остальные 90 процентов (вроде бы остепенившиеся) остаются «своими ребятами». Они могут предоставлять любую нужную информацию, прятать у себя оружие, укрывать находящихся в розыске, а в нужный момент быть элементарно отмобилизованы. И никуда не денутся. Возьмут тот вид оружия, который им дадут, и выполнят то, что им скажут. Не все, но многие. Двух-трехлетнее участие в преступлениях уличной шайки не проходит бесследно. Уже сейчас проводятся тренировочные экстренные сборы. Где бы ни находился каждый из более чем сотни парней, входящих в группировку, минимум за два часа они уже сосредоточены в определенном месте и готовы выполнить любые указания, которые поступают через диспетчеров — мальчишек, «сидящих на телефонах» в своих квартирах. Используя вездесущих подростков, гангстеры ведут самую настоящую информационную разведку, накапливая всесторонние сведения о сыщиках, следователях, прокурорах, судьях. (Игорь Галанов, думаю, не удивится, если узнает, что на него тоже ведется досье.) Информация используется как средство психологического давления, в какой-то степени понижая настроение, самочувствие и работоспособность сыщиков, привыкших рисковать своим здоровьем и жизнью, но не привыкших к угрозам в адрес своих жен и детей. Руками подростков были подожжены семь опорных пунктов охраны правопорядка. А вскоре заполыхали квартиры сотрудников уголовного розыска, прокуратуры, ОРБ. Восемнадцать уголовных дел возбуждено в прошлом году по фактам поджога квартир! В одной заживо сгорел отец милиционера. БАНДИТЫ ПОВЯЗЫВАЮТ ГАЛСТУКИ Кто за всем этим стоит? Какие личности? Меня просили не называть их имена и клички. Сейчас они сидят в следственном изоляторе, находятся либо под следствием, либо ждут суда. И без того стоило немалого труда упрятать их за решетку (нашли за ними не слишком серьезные нарушения закона, ибо серьезных они лично, как правило, не допускают). Так что им ничего не стоит с помощью ловких адвокатов использовать факт обнародования их имен в личных целях и избежать даже того незначительного наказания, которое им грозит. Тогда я попросил рассказать о них, и вот что услышал. До недавнего времени преступным миром Ижевска руководил Л. Ему за тридцать. Уголовный ранг — «авторитет». Почти трезвенник. Может весь вечер пить один бокал шампанского. Все его (и его дружков) подружки — с университетскими дипломами. Имеет большие способности к бизнесу. Трудно сказать, какой капитал в кооперативах и малых предприятиях принадлежит лично Л., но весной поступила информация, что он пытался перевести в валюту около 90 миллионов рублей. В отличие от других боссов преступного мира, Л. не груб и не жесток с подчиненными. Никого не унижает, ни на ком не ездит. Л. и его люди — завсегдатаи одних и тех же ресторанов. Другие места общения — загородные базы отдыха, сауны. Едва ли не у каждого — своя машина. Естественно, импортная. Любой пацан в Ижевске может не знать главу местной администрации. Л. все знают в лицо. Еще неизвестно, кто в большей степени хозяин в городе, чье слово весомее. Конечно, сделаем оговорку — смотря в каких кругах. Думаю, круги Л. гораздо шире… У него — миллионы, которыми он распоряжается единолично, Он хоть и «культурный» босс, все равно перед ним трепещут. В день моего отъезда из Ижевска Л. предстал перед судом прямо в здании следственного изолятора. Никто не хотел рисковать возить его по городу в тюремной машине. Пока Л, находится под замком, преступным миром руководит другой босс — К. Только что отбывший 12-летний срок, недавно «коронованный», то есть возведенный в ранг «вора в законе». В его руках — еще более безграничная власть. Что бы ни взбрело ему в голову, его указание будет выполнено. Но К. более склонен к традиционной уголовщине. Боссы такого типа не перспективны. Будущее — за такими, как Л. Он тоже, в сущности, бандит, гангстер, но, что называется, в белых перчатках. С ним не боятся, не брезгуют вступать в сговор чиновники. Можно не сомневаться, что в ходе предстоящей приватизации Л. приберет к рукам или какие-то магазины, или столовые, или предприятия бытового обслуживания, или гостиницы, или некоторые отрасли местной пищевой и легкой промышленности. Он наймет лучших юрисконсультов и адвокатов и будет недосягаем для ОРБ до тех пор, пока государство будет это разрешать своими безнадежно отстающими от жизни законами. «Кожаные куртки становятся вчерашним днем, — говорили мне в ОРБ. — В моду у бандюг входит костюм-тройка…» Кажется, мы крепко обманулись, называя рэкетирами тех, для кого вымогательство — лишь часть преступного ремесла. Если рэкетир не гнушается грабежом, разбоем и убийством, его следует называть так, как он называется во всем мире — бандитом, гангстером. Мы увлеклись доморощенными терминами: лидер, авторитет, положенец, вор в законе, опять-таки не выражающими истинной сути их носителей. Это гангстеры. И чем раньше мы утвердим за ними этот термин и будем применять к ним статью о бандитизме, тем лучше. «ЮРИДИЧЕСКИЕ ПРОСТИТУТКИ» В одном из городов Удмуртии потерпевший (его «кинули», когда он пытался продать личную машину) подходил к зданию суда. Его знал в лицо только адвокат. Сообщники подсудимых сидели в машине и ждали сигнала. Стоя у окна, адвокат кивком головы показал на потерпевшего. Через несколько секунд тот уже лежал в багажнике машины… Через сутки вернулся домой, но категорически отказался от участия в судебном разбирательстве. С большим трудом ОРБ удалось установить участие одного «авторитета» в вымогательстве. Еще большего труда стоило уговорить потерпевшего заявить о случившемся. В этом случае адвокат (не тот, совсем другой!) лично принимает участие в запугивании. «Мы тебе голову открутим!» — заявляет он потерпевшему. Особенно опасно, когда адвокатами гангстеров становятся бывшие следователи и в особенности — бывшие сыщики-розыскники. Все бы ничего, если бы они ловили коллег на нарушениях уголовно-процессуального закона. Они делают самое опасное — передают тайны розыска и следствия своим клиентам. В Ижевском ОРБ есть достаточно точная информация, что одна адвокатесса сожительствует с гангстером, полностью оправдывая свое нарицательное имя. Во всем мире таких людей называют «юридическими проститутками». Мы объявляли преступности одну войну за другой. Но так и не перешли от угроз к делу. Противная сторона, как видим, действует решительно, без широковещательных угроз и болтовни. И, как во всякой войне, делает ставку на перебежчиков, предателей. С помощью таких адвокатов (разумеется, их не так уж много) гангстерская клиентура достигает своей главной цели. В суды поступают дела, которые при желании можно расценивать как требующие доследования или вынесения гораздо более мягкого приговора, чем того заслуживает подсудимый. Создается питательная почва для действий в интересах преступников нашего судейского корпуса. Сотрудники ОРБ искусно плетут свои сети. Но адвокаты, выступающие не столько защитниками прав, сколько сообщниками своих клиентов, не менее искусно режут в этих сетях дыры. Ушли от уголовной ответственности покупатели крупнокалиберного пулемета. Ниже низшего предела получил «вор в законе» К., нарушивший правила административного надзора. «Проблема не столько в том, как взять злодеев с поличным, — говорили мне в ОРБ, — сколько в том, как их изолировать от общества». Следователям приходится собирать документы чуть ли не с самого дня рождения. Не было ли родовой травмы? Не падал ли с горшка? Пока не подтвердят документами, что подследственный вменяем, лучше не допрашивать. Иначе адвокаты добудут совсем другие документы. Это, конечно, трудности следователей. Но давайте поймем и ребят из ОРБ. Каково им валиться с ног от усталости, подставляться под ножи и пули, зная наперед, что все напрасно?! ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР… В уголовном розыске и ОРБ, среди людей, которые работают задыхаясь, чувствуешь себя бездельником. 100 часов переработки в месяц! (А оплате подлежат только 120 сверхурочных часов в год.) Их загнанность мешает брать материал даже в минуты отдыха. Трудно задавать вопросы, видя, что у твоего собеседника слипаются глаза. Но собеседник внимателен. Он проветривает прокуренный кабинет и заваривает крепкий чай. Надо ловить момент. Иначе зазвонит телефон, собеседник сунет за пояс ствол и на прощанье посоветует покопаться в нетронутой передвижной библиотечке. Гангстеры тоже не читают книг, но хотя бы смотрят видео. А сыщики и в кино ходят только по заданию. Они и в рукопашном бою, и в стрельбе тренируются реже. И оружие у них не импортное. И машины с пулепробиваемыми стеклами. Но когда они (вместе со спецназом) идут на захват, у гангстеров подламываются колени. Обезумев от страха, они выносят на себе двери. Некурящие, непьющие, накачанные. Это кино надо видечь! Каждая сторона играет в свою игру. Гангстеры любят деньги, власть и женщин. Сыщики любят ловить гангстеров и наказывать их за непростительные слабости. Скажем прямо, иногда в этой любви присутствует сугубо личный момент. Ну как должен сыщик относиться к гангстеру, обнаружив у него в бумажнике (на карманные расходы) восемь тысяч, если только что звонила жена и сказала, что ужина скорее всего не будет?