Бомба ожила. – Хорошая работа, – шепнула мистрис Койл. – Пошли. После почти целого месяца пряток в лесу, ожидания, пока поправятся спасенные, пока натренируются остальные, пока наша армия станет настоящей армией, настала ночь, и ожидание внезапно кончилось. – Вставай, девочка моя. – В ногах моей койки стояла мистрис Койл. Я протерла глаза. Кругом было хоть глаз выколи. Мистрис Койл говорила тихо, чтобы не перебудить всю палатку. – Зачем? – так же шепотом осведомилась я. – Ты сказала, что сделаешь что угодно. Я встала и вышла на холод, на ходу засовывая ноги в ботинки. Мистрис Койл протянула мне рюкзак. – Мы идем в город? – спросила я, завязывая шнурки. – А она у нас правда гений, – пробормотала мистрис Койл рюкзаку. – Почему сегодня? Почему сейчас? Она подняла глаза. – Потому что пора им напомнить, что мы еще здесь. Рюкзак на спине был непривычно пуст. Мы перешли двор, подкрались к дому, прислушались – не пошевелится ли кто. Никто не шевелился. Я уже собралась было на выход, но мистрис Койл застряла, разглядывая белую внешнюю стену дома. – Отлично подойдет, – прокомментировала она. – Для чего? – Я нервно оглянулась; теперь, когда таймер уже пустили, мне было откровенно не по себе. – Забыла, кто мы такие? Она полезла в карман своей длинной целительской юбки, которую упорно носила, хотя брюки были бы куда как практичнее, вынула что-то и кинула мне. Я недолго думая поймала. – Сегодня честь принадлежит тебе. Я опустила глаза. В ладони покоился крошащийся кусок синего угля, из костра, – останки дерева, отдавшего нам свое тепло. Кожу уже выпачкало пыльно-голубым. Секунду я таращилась на улов. – Тик-так, – напомнила мистрис Койл. Пришлось проглотить слюну. Подняла руку. Один быстрый длинный взмах по белой стене спящего дома. На меня смотрело «О». Нарисованное моей рукой. Дышать почему-то стало тяжело. Когда я наконец оглянулась, мистрис Койл уже бежала по канаве вдоль проселка. Пригнувшись, я ринулась следом. Двадцать восемь минут спустя – мы как раз добрались до спрятанной в лесу телеги – до нас донесся БУМ-М-М. – Поздравляю, солдат, – сказала мистрис Койл, когда повозка тронулась. – Ты только что сделала первый выстрел последней битвы. 29 Ремесло вопроса [Тодд] Женщина была распята на металлической раме. Руки задраны в стороны и назад, каждая за запястье привязана к балке. Выглядит так, будто она ныряет в озеро. За одним исключением: на лице не вода, а кровь. Пополам с водой. – На сей раз до нее дойдет, – заметил Дэйви. Но почему-то до странности тихо. – Давайте еще раз, мой друг женского пола, – говорил мистер Моллот, обходя ее сзади. – Кто установил эту бомбу? Первая бомба после штурма тюрьмы взорвалась вчера ночью. Колодец и насос на ферме недалеко от города. Начало положено. – Я не знаю. – Голос женщины звучал придушенно и хрипло. – Я вообще не покидала Убежища с самого… – Чего-чего ты не покидала? Мистер Хаммар взялся за рукоятку и наклонил всю конструкцию вперед, уронив женщину лицом в чан с водой. Там она и оставалась… пока не начала дергаться и биться в путах. Я уставился в землю. – Подними голову, Тодд, – сказал сзади мэр. – А иначе как ты научишься? Я послушался. Мы были по другую сторону двустороннего зеркала, в маленькой комнатке, глядящей на Арену Вопроса – собственно, просто на комнату с высокими бетонными стенами и такими же зеркалами (и комнатами за ними) с каждой стороны. Мы с Дэйви сидели рядышком на короткой скамье. И смотрели. Мистер Моллот поднял раму. Женщину подняло из воды. Она хватала ртом воздух и пружила жилы на привязанных руках. – Где ты живешь? – На лице у мистера Моллота блуждала улыбка – та самая, отвратительная, которая жила там теперь почти безвылазно. – В Новом Прентисстауне, – пробулькала она. – В Новом Прентисстауне. – Ответ верный, – одобрил мистер Моллот и стал любоваться, как она кашляет – так сильно, што дальше ее начало рвать прямо себе на грудь. Мистер Моллот взял с бокового столика полотенце и ласково вытер ей лицо, постаравшись убрать как можно больше рвоты. Женщина все еще задыхалась, но не отрывала глаз от мужчины, занятого своим делом. Кажется, его действия пугали ее пуще прежнего. – Зачем он так делает? – подал голос Дэйви. – Как делает? – переспросил мэр. – Ну, – Дэйви пожал плечами, – типа как по-доброму себя ведет. Я ничего не сказал. Я был занят тем, што не пускал в Шум мэра, который накладывает пластыри на мои раны. Много месяцев назад. Мэр за спиной сменил позу. Я поспешно прикрыл Шум, штобы Дэйви не услышал моих мыслей. – Мы далеко не бесчеловечны, Дэвид. Мы не себе на потеху этим занимаемся. Я посмотрел на мистера Моллота, на его улыбку… – Да, Тодд, – сказал мэр. – Мистер Моллот демонстрирует некоторое удовольствие от процесса, что выглядит не вполне достойно. Однако нельзя не признать, что он получает стабильные результаты.