И это не говоря уже о женщинах, которых побросали в тюрьму. Тюрьмы я видел только с колокольни: горстка переоборудованных зданий далеко к западу от города, почти у самого водопада. Што происходило там, внутри, вообще никто не знал. Тюрьмы были далеко, никому не видать… никому и дела нет, кроме тех, кто их сторожил. Прямо как со спаклами. – Исусе, Тодд, – вклинился Дэйви, – ну и трескотню ты подымаешь. Нельзя же все время думать! Реплики Дэйви я со временем научился игнорировать – они всегда были примерно одинаковые. Правда, на сей раз он назвал меня Тоддом. Лошадей мы поставили в сарае на площади. Дэйви отконвоировал меня в собор, хотя охрана мне вообще-то больше не требовалась. Куда я отсюда пойду? Вошел в главные двери и тут же услышал: «Тодд». Мэр меня уже ждал. – Да, сэр? – Всегда безупречно вежлив. – Он с улыбкой шел ко мне, клацая каблуками по мраморному полу. – В последнее время тебе, кажется, стало лучше. Спокойнее. – Он остановился в метре от меня. – Ты пользовался методом? Чего? – Каким методом? Он слегка вздохнул. И… Я есмь Круг и Круг есть я. Я схватился за виски. – Как вы это делаете? – Шум можно использовать, Тодд. Если тебе хватит самодисциплины. И первый шаг к этому – метод. – Я есмь круг и круг есть я? – Так мы центрируемся, – кивнул он. – Настраиваем свой Шум, взнуздываем его, берем под контроль. Мужчина, способный контролировать свой Шум, обладает большими преимуществами. Я вспомнил речовки, которые постоянно неслись из его дома в старом Прентисстауне… и то, каким острым и страшным был его Шум по сравнению с другими… и как он ощущался… Оружие. По ощущению он был как оружие. – Што такое круг? – спросил я. – Твоя судьба, Тодд Хьюитт. Круг – это замкнутая система. Выйти из него невозможно, так что лучше не сопротивляйся. Я есмь Круг и Круг есть я. …но на сей раз там, внутри, был и мой голос тоже. – Мне столькому хотелось бы тебя научить, – сказал он… и ушел. Даже не попрощался. Я вышагивал вдоль стен нашей колокольни, глядя то на запад, на водопад, то на холм с зазубриной сверху, што к югу, то на восток, где лежал монастырь, хотя его отсюдова было не видно – только Новый Прентисстаун, попрятавшийся по домам, сгрудившийся вместе для тепла перед лицом холодной ночи. Она была где-то там… Минул месяц, а она так и не пришла. Цельный месяц и… (заткнись) (заткнись, еть твою, етьский шлепаный нытик) Я снова принялся мерить наше чердачье ногами. В бойницы нам понавставляли стекол и нагреватель принесли – защищаться от осенней хмари. Еще новых одеял, и лампу, и кучку одобренных начальством книг – мэру Леджеру, читать. – И все равно тюрьма, а? – проговорил он у меня за спиной, опять с набитым ртом. – Пора бы ему уже подыскать тебе местечко получше. – Пора бы уже всем перестать считать, што это нормально – вот так читать меня день-деньской без спросу, – отрезал я, не оборачиваясь. – Похоже, он хочет держать тебя подальше от города. – Он доел ужин (примерно половину от того, к чему он привык). – От всех этих слухов. – Каких еще слухов? – спросить спросил, но мне, по правде, было не особенно интересно. – Слухов про его власть над разумом, нашего мэра. Про оружие, сделанное из Шума. Про то, что он летать может, – наверняка уже и такие ходят. Я не смотрел на него и Шум держал под сурдинку. Я есмь круг, подумал я. И поскорее заткнулся. Первая бухнула после полуночи. Буммм. Я слегонца подскочил на матрасе, но и всего делов. – Как думаешь, где это? – вопросил мэр Леджер со своего, тоже не торопясь вставать. – К востоку, – отозвался я, глядя в темную пучину колокола над головой. – Может, склад с провиантом? Мы подождали секунду-другую. Нынче всегда бывает пауза. Пока солдаты бегут к месту первой бомбы, Ответ взрывает вторую… Буммм. – Вот и она. – Мэр Леджер сел в постели и выглянул в окошко. Я тоже привстал. – Черт! – выразился он. – Што такое? – Кажись, это водокачка на реке. – И чего? – А того, что нам придется кипятить себе каждую чертову ча… БУМММ. Изрядная вспышка заставила нас обоих шарахнуться от окон. В раме задребезжало стекло. Все огни в Новом Прентисстауне погасли. Все до последнего. – Генераторная станция! – словно сам себе не веря, воскликнул мэр Леджер. – Ее же стерегут, не смыкая глаз! Как они до нее-то добраться смогли? – Не знаю, – пробормотал я; желудок куда-то неприятно спикировал. – Но это им дорого обойдется. Мэр провел усталой рукой по лицу и покачал головой. Внизу завыли сирены, закричали солдаты. – И чего они, по-ихнему, только добива… Пять крупных взрывов, один прямо за другим, так тряханули башню, што нас с ним повыбрасывало из постелей. Несколько стекол разлетелось вдребезги – внутрь, конечно, усыпав нас осколками и стеклянным порошком. Небо озарилось.