Некое слово у меня в Шуме сообщило ему, што нет, есть я не буду. Он, не чинясь, подхватил мой ужин и принялся заглатывать. Даже спасибо не сказал. – Собираетесь прожрать себе путь к свободе? – … спросил мальчик, которого всегда кормили другие. – Я вам не мальчик. – Припасов, которые мы привезли с собой, когда приземлились, хватило где-то на год, – сообщил он с полным ртом. – Но к этому времени охота и фермерство были совсем еще не на должном уровне. Голодные времена учат ценить горячую еду, Тодд. – И почему взрослым мужикам надо из всего делать урок? – Я закрыл лицо ладонью, но тут же убрал ее: подбитый глаз все-таки очень болел. Снова спустилась ночь. Стало еще холоднее, так што большую часть одежек я оставил на себе и так полез под одеяло. Мэр Леджер принялся храпеть. Во сне он бродил по дому со множеством комнат и никак не мог найти выход. Самое безопасное время, штобы думать о ней. Потомуш… она ведь правда где-то там? И как-то связана с этим Ответом? И не только с ним. И што бы она сказала, если б мы все же встретились? Если бы увидела все, што каждый день вижу я? И кого… Я глотал холодный ночной воздух и смаргивал воду с глаз. (ты же все еще со мной, Виола?) (со мной?..) Прошел час, а я так и не заснул. Што-то грызло меня изнутри; я ворочался, пытался выгнать это из Шума, успокоиться… приготовиться к этой новой работе, которую придумал нам на завтра мэр Прентисс… неплохо ведь звучит, если совсем честно, а? Но я как будто все время што-то упускал… што-то настолько очевидное, словно оно прямо передо мной висит и смотрит в упор. Што-то… Я резко сел. Храпучий Шум мэра Леджера, сонный рев Нового Прентисстауна снаружи внизу; ночные птицы чирикают… даже река вдалеке шумит. И никакого клик-клак с тех пор, как мистер Коллинз меня сюда впустил. Я прокрутил события назад. Нет, точно никакого. Я вперил взгляд в дверь через всю разделявшую нас темноту. Он забыл ее запереть. И вот сейчас, в эту самую секунду… Она не заперта. 16 Кто ты такой [Виола] – Я слышала снаружи Шум, – заметила миссис Фокс, когда я ставила ей на столик воду на ночь. – Я бы удивилась, если бы не слышали, миссис Фокс. – Вот прямо у нас под окном… – Это солдаты курили. – Нет, я уверена, это был… – Миссис Фокс, если вы не против… Я сейчас очень занята. Я взбила ей подушки, опорожнила горшок. Она молчала, пока я не собралась уходить. И тут… – Все сейчас совсем по-другому, не как раньше… – тихо сказала она. – Еще раз? – Раньше Убежище было лучше. Не идеальное, но все равно лучше, чем сейчас. Она посмотрела в окно. К концу смены я просто помирала от усталости, но все равно уселась на кровать и снова вытащила записку – она так и лежала безвылазно у меня в кармане. В сотый… нет, в тысячный раз, но я все равно прочла: Девочка моя, пришла пора выбирать. Можем ли мы рассчитывать на тебя? Ответ И никакого имени. Даже ее имени. Уже почти три недели, как записка жила в кармане. Три недели – и ничего. Вот настолько они, наверное, на меня рассчитывают. Никакой новой записки, ни вести, ни знака – торчи себе в пустом доме… с Коринн – то есть с мистрис Уайатт, как мне теперь полагается ее называть, – и пациентами. С женщинами, которые просто заболели по ходу дела, ага, но еще с женщинами, которые вернулись после «собеседований» с людьми мэра – по поводу Ответа. С женщинами в синяках, со ссадинами, сломанными ребрами, пальцами, руками. С ожогами. И этим еще повезло. Они не сидели в тюрьме. И каждый третий-четвертый день БУМММ! БУМММ! БУМММ! И все больше – под арестом, все больше – у нас, каждый день. И ни слова от мистрис Койл. И от мэра тоже – ни слова. Ни слова о том, почему меня оставили в покое. По идее, забрать должны были первой и допрашивать, допрашивать, допрашивать. Сидеть мне уже, гнить в тюремной камере. – И ничего, – прошептала я себе под нос. – Вообще ничего. И от Тодда – ни слова. Я закрыла глаза. Слишком устала, чтобы еще что-то чувствовать. Каждый день я придумывала способ добраться до коммуникационной вышки, но солдаты теперь были везде – и слишком много, чтобы отыскать какую-то закономерность. А с каждой новой бомбой становилось только хуже. – Я должна что-то сделать, – произнесла я уже вслух. – Иначе я с ума сойду. – Тут я расхохоталась. – Сойду с ума и начну разговаривать сама с собой. Я еще посмеялась. И еще. Слишком долго, учитывая масштабы смешного.