Ночью у них было что-то под названием «поминки». Весь дом исцеления пил слабое пиво – ведрами – и пел песни, которые любила Мэдди, и рассказывал всякие истории о ней. Было много слез (моих в том числе), отнюдь не счастливых… но и не таких печальных, как могли бы быть. А я завтра увижу Тодда. И это почти что «теперь все в порядке» – настолько, насколько сейчас что-то может быть в порядке. Я бродила по дому исцеления, среди целительниц, учениц, пациенток… – они все разговаривали друг с другом. Никто не разговаривал со мной. Коринн сидела отдельно, в кресле у окна, и выглядела как-то особенно мрачно. Она не желала ни с кем общаться с самой гибели Мэдди и даже отказалась сказать пару слов над могилой. Чтобы разглядеть, насколько мокры ее щеки, нужно было сидеть совсем близко. Не иначе как за меня все решило пиво, но она была такая несчастная, что я подошла и таки уселась рядом. – Прости… – начала я, но она вскочила, даже не дослушав одно это слово, и выбежала вон. Ей на смену явилась мистрис Койл с двумя стаканами пива в руках. Протянула один мне. Мы обе проводили глазами Коринн. – О ней можешь не беспокоиться, – заметила мистрис Койл, садясь. – Она меня всегда ненавидела. – Вовсе нет. Ей просто пришлось нелегко, вот и весь сказ. – И насколько же нелегко? – Это пусть она тебе рассказывает, не я. Пей. Я выпила. Вкус был сладкий, пшеничный, нёбо кололи пузырьки – даже приятно. Пару минут мы просто сидели и пили. – Ты когда-нибудь видела океан, Виола? – спросила вдруг мистрис Койл. Мне пришлось выкашлять немножко пива, которое пошло не туда. – Океан? – В Новом свете есть океаны, – сказала она. – Очень большие. – Я родилась на космическом корабле, – покачала головой я. – Но да, видела их с орбиты, когда мы летели сюда на разведчике. – Значит, ты никогда не стояла на берегу, о который бьются волны, и не смотрела на воду, которая тянется от самых ног и уходит за горизонт – такая живая, синяя, колышущаяся… больше даже, чем черное ничто, потому что океан прячет все, что в нем есть… – Она покачала головой; лицо было совершенно счастливое. – Если захочешь узнать, сколь ты мала в глазах Господа в сравнении с его замыслом, – просто выйди на берег океана. – Я до сих пор только реку видела. Она чуть слышно фыркнула, не сводя с меня глаз. – Эта река, знаешь ли, течет в океан. Он даже не так уж далеко. Два дня верхом от силы. Или за одно утро в делемобиле, хотя дорога так себе. – Туда есть дорога? – Ну, от нее мало что осталось. – Там вообще что-нибудь есть? – Там был мой дом. – Она села поудобнее. – Когда мы впервые здесь приземлились. Тому уже двадцать три года. Маленький такой рыбацкий городок, с лодками и прочим. Лет через сто вполне мог превратиться в настоящий порт. – И что же случилось? – То же, что и со всей остальной планетой. Все наши великие планы в первые же два года пошли лесом. Дать начало новой цивилизации оказалось куда труднее, чем мы думали. Прежде чем ходить на двух, научись ползать на четырех. – Она отхлебнула пива. – Да и после временами приходится ползать, никуда не денешься, – и чему-то улыбнулась про себя. – Ну, оно и к лучшему… возможно. Оказалось, что океаны Нового света для рыбной ловли не годятся. – Почему? – Ну, рыба там в основном размером с твою лодку. Выплывает такая из глубины, смотрит тебе прямо в глаза и рассказывает, как она будет тебя есть. – Мистрис Койл тихонько рассмеялась. – А потом и правда ест. Я тоже немного посмеялась, но потом живо вспомнила все события последних дней. Мистрис Койл поймала мой взгляд. – Но он все равно красивый, – сказала она, – океан. Красивее всего, что ты в жизни видела. – Вы по нему скучаете. – Я допила свое пиво. – Однажды увидеть океан – значит, научиться по нему скучать, – вздохнула она, забирая мой стакан. – Давай я принесу тебе еще. Ночью я смотрела сны. Мне снились океан и рыбы, которые собирались меня есть. Мимо плыли армии, а возглавляла их мистрис Койл. Мэдди протягивала руку и выдергивала меня из воды. Мне снился гром, который сделал только один громкий БУМММ! но зато почти разорвал небо надвое. Когда я подскочила на звуке, Мэдди улыбнулась. – Я должна его увидеть, – сообщила я. – Так вот же он! – Она смотрела куда-то мне за плечо. Я обернулась… И проснулась. Солнце было совершенно неправильное. Я села. Голова была как булыжник. Даже глаза закрыть пришлось, а то все кругом колесом ходило. – Это вот это и есть похмелье? – громко осведомилась я у мира. – Алкоголя в пиве не было, – возразила Коринн. Я рывком распахнула глаза и пожалела об ошибке, так как все поле зрения заполонили черные точки. – Что ты здесь делаешь? – Жду, пока ты проснешься, чтобы тебя могли забрать люди президента. – Что? – воскликнула я; она встала. – Да что происходит? – Она тебя опоила. Джефферс в пиве, плюс кривокорень, чтобы замаскировать вкус. Оставила тебе это. – Она протянула мне бумажку. – Прочитать, потом уничтожить. Я взяла – это оказалась записка от мистрис Койл. Прости меня, моя девочка, но президент тебе лжет. Война не окончена. Держись правильной стороны, продолжай собирать информацию, продолжай водить его за нос. С тобой свяжутся. – Они взорвали магазин и скрылись под шумок, – сообщила Коринн. – Они – что? – чуть не взвизгнула я. – Коринн, что вообще происходит? – Я говорила им, – она не глядела на меня, – что они предают свой священный долг. Что нет ничего важнее спасения человеческих жизней. – Здесь еще кто-то остался? – Только мы с тобой. И снаружи ждут солдаты – отвести тебя к твоему президенту. – Она уставилась на свои ботинки, и только сейчас я поняла, какой гнев… какое бешенство пылает у нее внутри. – Надеюсь, меня будет допрашивать кто-то не такой смазливый. – Коринн… – Тебе придется начать называть меня мистрис Уайатт. – Она развернулась и пошла к двери. – Ну, это в том маловероятном случае, если мы обе вернемся сюда живыми. – Они бросили нас? – пробормотала я, все еще не веря своим ушам. Коринн лишь обожгла меня взглядом, дожидаясь, пока я соизволю встать. Они ушли. Она бросила меня тут одну с Коринн. Бросила меня здесь. А сама отправилась на войну.