Чтобы не заводиться, я достала из сумочки зеркальце и косметичку. Из зеркальца на меня смотрела симпатичная молодая девушка лет примерно двадцати двух – двадцати трёх. Не Лена, но и не Маша тоже. Кожа гладкая и бархатистая, почти как у младенца. Ни одного шрама, ни одной морщинки. Да, современная медицина творит чудеса! До пригорода Москвы мы доехали часов за пять. – Ну что, может, сразу в пансионат? – устало спросил Вадим. – Поздно уже, да и отдохнуть не мешало бы. С моей стороны возражений не было. Ресторан в пансионате оказался преотличным. Кормили вкусно и обильно: одной порции хватило бы на двоих. За ужином я откровенно заигрывала с Толиком, чем доводила своего «жениха» до состояния бешенства. Как только мы поднялись в номер, он повалил меня на кровать и зарычал, как тигр: – Машка, ну что ты нашла в этом уроде? Отвечай, а то задушу! – Ой, как страшно, – засмеялась я. – Ничего я в нём не нашла. – Не ври, Мария! Какого чёрта ты его с собой прихватила? – В качестве телохранителя, я же тебе уже говорила. – Твоё тело буду охранять я! И любить его тоже буду я! Сняв с меня трусики, Вадим восхищённо замер. – Маша, ты стала ещё красивее, чем прежде. Ты – богиня! Даже если просто так смотреть на тебя, ей-богу, можно кончить! – Тогда иди скорее сюда, – сказала я и раздвинула ноги. Вадим взревел, как раненый зверь, и без всяких прелюдий приступил к делу. Как ни странно, его животная страсть была мне даже приятна. Во всяком случае, таких острых ощущений я не испытывала уже несколько лет. Вынужденных лет. – Машка, наконец-то мы с тобой кончили одновременно, – довольно заулыбался Вадим, переворачиваясь на спину. – Я знал, что у нас всё получится. Мне тоже нужно было тебя вспомнить. – Ну и что, вспомнил? – Конечно, а ты разве этого не почувствовала? Будто бы и не было никакого простоя. Нет, ты всё-таки чудо, малышка моя. Я улыбнулась, прижалась к его плечу и закрыла глаза. Я не Лена, я Маша, красавица дочь авторитетного в криминальных кругах человека. У меня есть всё: любящие родители, деньги – шальные, сумасшедшие деньги, которые не надо зарабатывать унизительным трудом, – у меня есть жених, которого я обязана, да-да, именно так: просто обязана полюбить. Когда Вадим уснул, я взяла мобильный и по памяти набрала номер Макса. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – прозвучала знакомая фраза. Утром я проснулась первой. Вадим крепко спал, приоткрыв рот и похрапывая, как поросёнок. Приняв холодный душ, я накинула лёгкий халатик и постучала в соседний номер. Дверь не была заперта. Толик сидел на кровати и читал газету. – Привет, – вежливо поздоровалась я и села в кресло. – Привет, – буркнул Толик, поправляя простыню. – А где Вадим? – Вадим спит. Ну, куда мы сегодня поедем? – Не знаю… А что вы хотели бы увидеть? – Давай уж лучше на «ты». – А что ты хочешь увидеть? – деревянным голосом повторил Толик. Он явно был смущён. – Для начала я бы хотела поехать в один из спальных районов Москвы. – Вот как? Странное желание. И в какой именно? – Например, в Чертаново. В Чертаново жила Танька. – И чего тебя туда тянет? – заёрзал на кровати Толик. – Давай лучше с центра начнём. – В центр мы ещё успеем. – У тебя с Чертаново что-то связано? Я сделала паузу, а потом сказала: – Видишь ли, ко мне постепенно возвращается память. Когда я была в Москве в последний раз, я познакомилась с одной девушкой. Она, кажется, жила в Чертаново. Я бы хотела заехать к ней в гости. – Что ж, Чертаново так Чертаново. В конце концов, какая разница. «Врёшь, голубчик, не хочется тебе туда ехать!» – Толик, а может, тебе тоже нужно кого-нибудь проведать? – Кого? – Ну ты ведь жил в Москве. Наверное, у тебя была здесь любимая девушка? – Нет, не было. В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился заспанный Вадим. – Машка, а ты что тут делаешь? – Общаюсь с Толиком. – А я тебя потерял. Просыпаюсь, гляжу – нет. – А мы с Толиком ведём дружескую беседу. – Могла бы и меня разбудить. Я бы тоже принял в ней участие. Пойдём, Машка, завтракать пора. Перекусив на скорую руку, мы сели в машину и поехали в Чертаново. – На кой чёрт тебе сдалось это Чертаново, – сердился всю дорогу Вадим. – Может, лучше в центр махнём, пока свернуть не поздно? – Успеем. У нас ещё два дня впереди. Слушая нашу перепалку, Толик молчал. – Ой, я, кажется, узнаю эту улицу! – закричала я, хлопая в ладоши. – Остановись-ка вон у того дома. Это был Танькин дом. – Ну и зачем мы сюда приехали? – фыркнул Вадим. – Понимаешь, в Москве я познакомилась с одной милой девушкой. Зовут её Таня, она учительница начальных классов. Она оставила мне свой адрес. Мне бы очень хотелось её увидеть. На Толика аж смотреть было больно. За какие-то пять минут он покраснел так, что, казалось, тонкая, как у всех блондинов, кожа лопнет с громким треском прямо у нас на глазах. «Ещё бы! – подумала я не без злорадства. – Только-только забрезжила было надежда роман с шефовой дочкой закрутить, и вдруг – такой облом!» Эх, Танька, Танюшка! Влюбчивая, смешная и… беззащитная, как ребёнок. Мелюзга школьная за тобой, как хвостик, бегала… Ну как же ты обходилась без меня всё это время? Я лично очень соскучилась… Посидеть бы сейчас с тобой на тесной кухоньке, о том о сём потрепаться. Да что там потрепаться – душу излить хочется. Подруга всё-таки. Единственная… Тонкая ниточка, связывающая меня с прошлой жизнью, о которой я не жалела, конечно, но и забыть не могла. Глядя на Танькины окна, я громко захлюпала носом, не обращая внимания на мужчин. Вадим, недовольно нахмурив брови, протянул мне платок. – Маш, хватит сырость разводить. Ну что на тебя накатило? Тяжёлое что-то вспомнила? Говорил я, не надо было сюда ехать! Лучше бы по центру погуляли. Ну на кой чёрт тебе сдалась эта учителка? – Ко мне возвращается память, Вадим! Я вспомнила этот дом, я вспомнила имя девушки, с которой едва была знакома. – Лучше бы ты другое вспомнила, – разозлился Вадим и вышел из машины. Толик сидел без движения. Лицо его было зелёного цвета, а на лбу выступил пот. – Вадим, – мягко попросила я своего «жениха», – останься, пожалуйста, здесь. Я лучше одна пойду, хорошо? – Нет, нет и ещё раз нет, – замотал головой Вадим. – Даже не проси об этом. В конце концов, я поклялся твоему отцу, что даже в туалет буду тебя сопровождать. Несколько лет назад ты уже одна находилась. Сама знаешь, чем дело закончилось. Больше я тебя одну никуда не отпущу. Танькин подъезд… Всё такой же грязный и вонючий. Видать, живут здесь совсем уж не уважающие себя люди. Работяги в основном, я-то знаю. Сама здесь когда-то жила. А слышимость, слышимость какая! Бабулька дряхлая на последнем этаже чихнет – внизу штукатурка осыпается. И лифт опять не работает… Но это даже к лучшему. Ехать в натужно гудящей колымаге с неприличными надписями на стенах – себе дороже. Застрянешь ещё… Однажды мы с Танькой часа два просидели, ночью причём. Тётка-диспетчер нам не ответила – заснула, наверное. Жали, жали на кнопку – всё впустую. Стали орать, разбудили соседей, они-то и вытащили нас. На следующий день к Таньке из РЭУ приходили. Плати, говорят, за сломанные двери. Хорошо хоть, я ещё не ушла – спустила на них всех собак. Ну, ничего, ничего, сейчас поднимусь, отдышусь немного, позвоню трижды (я всегда так звонила: два коротких, один длинный) и тут же услышу за дверью быстрые Танькины шаги. Даже не спросив: «Кто там?» – никогда ведь, дурочка, не спрашивает, сколько я ни учила её уму-разуму! – она рывком распахнет дверь и… не узнает меня. Представляю, как вытянется её лицо… Как опустятся руки, протянутые для объятий… «Девушка, вам кого?» – спросит она удивлённо, не скрывая разочарования. «Я… я ошиблась адресом», – тихо промямлю я в ответ, повернусь и уйду. Я ведь не Лена, я – Маша. А у Маши совсем другая жизнь.