Ничто так сильно не сбивает с толку, как уличная драка. Каждый раз, когда Чарли замечал, что между двумя дерущимися образовывался просвет – тот тут же затягивался. Вдруг что-то блеснуло. Нож! Времени на раздумья больше не было. Он мощным импульсом оттолкнул двух дерущихся, и пока те в растерянности пытались понять, как же они оказались на новом месте, Чарли, не дожидаясь, когда они снова начнут драться, обхватил Мангустину за талию и они вместе выбрались из давки. Едва они спрятались в укромном месте, как драка прекратилась. На рынке воцарилась странная тишина. Чарли оглянулся – и у него перехватило дыхание. Рыжий лежал навзничь, с ножом в боку. Его лицо скривилось в ужасной гримасе, но он пытался шутить: – Вы бы видели свои рожи! Не настолько же всё плохо… или что? И в этот момент по площади поползли языки тумана. Толпа замолкла. И стало отчётливо слышно, как по мостовой цокают копыта. – Сматываемся! Быстро! – вскрикнул Чарли. Он практически поднял Мангустину в воздух, потащив её за собой. Впрочем, они не единственные, кто дал дёру. От страха людей с улицы как ветром сдуло. Остались только продавцы, которые не смогли бросить свой товар и теперь за прилавками тряслись от страха. Пробежав около тридцати метров и снова оказавшись посреди толпы, Чарли оглянулся. Огромный чёрный силуэт Всадника возвышался над конём. Чарли увидел, как Всадник поднял тяжёлую косу и отточенным движением резко ударил ею раненого. Лезвие косы прошло сквозь тело рыжего мужчины, словно привидение, не задев его, и мужчина тут же обмяк. Чарли увидел достаточно и теперь сконцентрировался на том, как им убежать подальше. Мангустина бежала следом за ним, но ей было трудно не отставать. Чарли бежал впереди, расчищая ей дорогу. Вскоре они оказались в соседнем квартале, попав прямиком на гигантские арены. Мангустина всё никак не могла отдышаться, у Чарли сердце тоже колотилось как бешеное. – Значит, вот как он забирает души? – спросил Чарли, перейдя на шаг. Мангустина кивнула, переведя дух: – Когда умирает маг, то Всадник призывается автоматически. Но до тех пор, пока он… пока он не скосит душу этого мага, тот остаётся жив. – Она заговорила тише: – Вот поэтому… некоторые считают, что Академия заключила с этой Аллегорией соглашение. За последние восемь лет не умер ни один член Академии, а ведь некоторые уже давно прикованы к постели и настолько плохи, что уже больше похожи на овощи… – Это очень… противоестественно. Я имею в виду Всадника. Они снова зашагали быстрее, всё ещё в шоке от зловещего события, свидетелями которого им только что довелось стать. Мангустина попыталась скрыть, что её трясёт, но Чарли заметил это, и ему очень захотелось её обнять, хотя бы для того, чтобы унять свою собственную дрожь. А если бы Всадник его заметил, что было бы тогда? Наконец он предложил: – Хочешь вернуться на баржу? – Не могу… Мне непременно нужно кое с кем увидеться… Они шли не сбавляя шага, и справа от них одна арена сменялась другой. Без преувеличения – они были огромные. Плющ на их стенах свивался в замысловатые узоры: тэдемовцы умудрились сделать так, чтобы он рос, словно по трафарету. Чарли нахмурился: он хотел побыстрее забыть о тёмном силуэте. – А куда мы вообще идём? – спросил он Мангустину. – Видишь ли, мне жизненно необходимо заработать денег, и это будет сделать проще, если я заручусь поддержкой. И я подумала: была не была… И если уж выбирать, то не идти же к кому попало… – Она недоверчиво взглянула на Чарли, как будто была уверена, что он над ней посмеётся, но он только подбодрил: – Ты абсолютно права. Так в чём именно тебе нужна поддержка? – Чтобы продавать всякие мелочи во время скачек, – ответила она, не вдаваясь в подробности. – Я не вчера родилась и знаю, что в девяти случаях из десяти он даже слушать меня не станет и, наверное, просто отправит на все четыре стороны. Но кто не рискует – тот не пьёт шампанское. – Она глубоко вдохнула, прежде чем броситься в омут с головой: – В общем… Я решила обратиться лично к Анасфему Непобедимому. Но её признание не произвело на Чарли ровным счётом никакого впечатления. Она ожидала, что он потеряет дар речи от её смелости, граничащей с дерзостью, но он всего лишь вежливо улыбнулся. – Кто такой Анасфем Непобедимый, ты тоже не знаешь, – поняла Мангустина. – По-моему, я где-то слышал это имя, и вчера на барже ты его упоминала, насколько я помню… Но не более того. Извини. – Тогда я тебе расскажу, кто такой Анасфем! – восторженно воскликнула Мангустина. – Казалось, что произносить это имя ей нравится больше всего на свете. Она с лёгким смешком откинула волосы назад и продолжила: – Анасфем – настоящая легенда! Самое невероятное – это то, что он родом из знатного Тэдемовского рода. На протяжении долгого времени его семья занимала самые важные посты в Академии, и все вокруг были уверены, что Анасфема ждёт блестящее будущее и он станет управленцем. Так думали все, кроме него самого. А у него была страсть к садоводству, и он с самого раннего возраста начал на землях при семейной усадьбе выращивать тыквины. Его родители думали, что это просто хобби, но когда в возрасте пятнадцати лет их сын впервые принял участие в скачках во время шабаша, им пришлось смириться с горькой правдой. Он соврал про свой возраст, чтобы его записали в участники. Представляешь? Это были чудовищно сложные скачки, с огромным количеством ловушек. Анасфем очень хорошо справлялся вплоть до последнего тура, но, к сожалению, попал в одну неприятную ловушку. Он чуть не умер и неделю был в коме. Когда обнародовали его имя, разразился огромный скандал, и отцу Анасфема пришлось использовать своё высокое положение. В конце концов Академия распространила слух о том, что, несмотря на его возраст, Анасфему в порядке исключения было выдано разрешение на участие в скачках. Народ просто так не проведёшь, но благодаря этому Академия смогла замять дело. И после этого случая семья Анасфема практически отвергла его. Ему было запрещено использовать их фамилию и семейный герб. И ясное дело, семья отказала ему в содержании. Но сбило ли это с толку Анасфема, как ты думаешь? Чарли ничего не думал на этот счёт, но Мангустину это не остановило: – А вот и нет! В течение нескольких лет он работал садовником в лучших домах. Его тыквины прославились, и продавая их, он стал зарабатывать много денег. Он предпочитал работать ночью, а ещё участвовал в подпольных скачках, но, как ты, наверное, уже догадался, доказательств этому нет. Он сколотил свой первый капитал и как только достиг легального возраста и защитился на степень Элементариата, то снова записался в качестве участника на скачки, проходящие во время шабаша. Итог самых первых соревнований – две сломанные ноги и первое место, хотя в какой-то момент он был в шаге от проигрыша. И это положило начало целой череде побед! – Эти скачки, судя по всему, очень опасные! – Ой, только не надо раздувать из мухи слона. Чаще всего никто даже не умирает. Так вот, возвращаясь к истории Анасфема: за двенадцать лет он упустил кубок за первое место всего два раза. В первый раз это случилось шесть лет назад. Он тогда отказался участвовать, потому что слишком серьёзно поранился во время тренировки. А во второй раз это произошло два года назад. В самый критический момент он пришёл на помощь своему сопернику, потому что, помимо всех его положительных качеств, он ещё и щедрый! И вообще у него огромное сердце! – И, немного стесняясь, добавила: – И к тому же он красивый. – Она произнесла эту длинную речь практически на одном дыхании, и Чарли тяжело вздохнул – вместо неё. – Короче, – сказала она, – мы просто обязаны произвести на него хорошее впечатление. – И она с беспокойством посмотрела на Чарли. – Обещаю, что буду молчать, – сказал он. – Хм. Боюсь, этого будет недостаточно. Подожди секундочку. – И она достала из своего сундука длинный сине-золотой шарф со значком, на котором мерцала надпись «Анасфем, я люблю тебя!». После инцидента со Всадником Чарли был всё ещё на взводе и, увидев значок, чуть не прыснул со смеху. Но когда Мангустина начала обматывать шарф вокруг его шеи, он изо всех сил постарался сохранить серьёзное выражение лица. Ему очень хотелось ей угодить. Когда они наконец дошли до ангаров и зашли внутрь, никто не обратил на них внимания. Там на расстоянии друг от друга стояли четыре гигантские тыквины, а вокруг них суетилась туча народу. «А, ясно, – подумал Чарли. – Вот, значит, как должна выглядеть тыквина…» Если честно, эти тыквины не имели ничего общего с тем гнилым недоразумением, что выросло у него в саду. Они были ярко-оранжевые, с идеально выпуклыми боками, разделённые тоненькими прожилками на одинаковые дольки. Их стебли были изящно скручены в высокие колёса невиданной красоты. Входы в тыквины были уже прорублены. Одни члены команд аккуратно выводили на округлых боках тыквин гербы своих наездников, другие – чайными ложечками выскабливали из тыквин мякоть, периодически останавливаясь и постукивая по стенкам, чтобы убедиться в их прочности. – Это очень ответственный момент, – пояснила Мангустина. – Они пытаются выбрать как можно больше мякоти, чтобы тыквина весила как можно меньше и в то же время оставалась достаточно прочной. Ведь она должна пройти через все испытания. Чарли с серьёзным видом кивнул. – Туда! Вон его команда! – Мангустина показала пальцем на тыквину, стоящую поодаль: у неё на боку уже был изображён золотой герб с лягушкой лазурного цвета. Из команды Анасфема возле тыквины осталось всего два человека, которые её просто охраняли. Подготовительные работы, видимо, были завершены. – Извините, пожалуйста! – слащавым голосом обратилась к ним Мангустина. – Возможно ли встретиться с Анасфемом? – Анасфем занят, – холодно ответил ей один из церберов. – У меня для него очень выгодное предложение, – не сдавалась Мангустина. – Все так говорят. «Очень выгодное для вас предложение» – ага, конечно. Пока Мангустина рассыпалась перед ними в любезностях, Чарли подошёл к тыквине поближе. Ему очень хотелось заглянуть внутрь. Стенки у неё были ярко-оранжевого цвета. Спереди вы- долблено достаточно широкое углубление, а в нём – сиденье: место для наездника. – Эй, ты что там вынюхиваешь? Чарли обернулся. К ним быстрым шагом направлялся высокий блондин. Рядом с ним шла девушка в комбинезоне. Чарли прищурился: он узнал этого мужчину с массивной челюстью. На нём уже не было ортопедического воротника, но это определённо был он: мужчина, с которым Чарли столкнулся тогда ночью. Кусочки пазла с молниеносной скоростью складывались у Чарли в голове в единую картину… – Что, хотели подменить нашу тыквину?! – набросилась на них девушка. – Её одежда была заляпана чем-то оранжевым… точно – мякотью тыквины. – Ну и кто вас подослал? Мелюзина? Жюпен? – Никто нас не подсылал! – возмутилась Мангустина так, будто ей неприятно было даже слышать эти имена. – Меня зовут Мангустина, очень приятно. Я фанатка Анасфема, уже восемь лет. И у меня для вас есть уникальное предложение. И конечно, мне очень-очень приятно наконец-то с вами встретиться! – И она ринулась навстречу к блондину с протянутой для рукопожатия рукой. А тот недоброжелательно уставился на Чарли. – А он кто? – спросил он, махнув подбородком в его сторону, что, принимая во внимание размеры того самого подбородка, было хуже, чем брошенная перчатка. – А, ой… так это… – начала было Мангустина. – Мы пришли не вместе, – перебил её Чарли. – Я её вообще не знаю. Я зашёл просто так, из любопытства. Ну ладно, мне пора. Мангустина уставилась на него в полном недоумении, и Чарли, знаком незаметно попросив ему подыграть, развернулся и пошёл прочь. – Да, верно… Я его не знаю, – промямлила Мангустина, глядя ему вслед. Прежде чем выйти из ангара, Чарли обернулся и посмотрел в сторону Мангустины. Можно ли оставлять её там одну? Не грозит ли ей опасность рядом с этим мужчиной? Но ведь в ангаре полно народу, да и сам Анасфем признался Чарли, что не нападает на детей без веской на то причины. И потом, кто-кто, а Мангустина всегда во всеоружии. И благоразумия ей не занимать. Он вышел за ворота, прокручивая в голове разговор, который случайно услышал той ночью. Так значит, этот Анасфем и судья Денделион замешаны в каких-то грязных делишках… Чарли слышал, как они упоминали Всадника… И эта история со «схемой расположения ящиков» явно попахивает аферой, но о чём шла речь, Чарли никак не мог понять. Наверное, стоит рассказать об этом Учителю Лину, но у него сейчас и так много забот… Чарли снял шарф с дурацким значком и бросил его в свою шапку-выручалку. Теперь, когда он оказался один, тревога сдавила ему грудь. Рискует ли он снова встретиться нос к носу со Всадником, например как только повернёт за угол? Он подумал о рыжем мужчине с блошиного рынка: просто невозможно поверить, что человек, которого он совсем недавно видел живым и здоровым, теперь мёртв. Здесь и вправду опасно… Ему просто необходимо узнать об этом городе больше. Заняться ему было нечем, и, пока Мангустина вела переговоры с Анасфемом, он принялся методично исследовать улицу за улицей, пытаясь собрать о городе как можно больше полезных сведений. Первым делом он отправился к зданию Академии и долго и с жадностью его разглядывал. Здание производило гнетущее впечатление: словно знает о чём-то тёмном и молчит. Слишком аккуратно подстриженные розовые кусты идеальными дорожками взбирались к верхушке здания, но это не скрашивало мрачный образ архитектурного ансамбля. Людей, которые входили в Академию и выходили из неё, досматривали мужчины, вся одежда которых, начиная от плащей и заканчивая галстуками, была тёмно-зелёного цвета. На спинах у них было вышито что-то вроде герба или логотипа, похожего на саблю. И тут Чарли понял, что это и есть патрульные: прилизанные с головы до пят, с идеально ровными, зачёсанными набок проборами, в общем, такие гладкие, словно их отпарили утюгом вместе с униформой. Чарли заметил, что просто так, как в булочную, в Академию зайти нельзя и что патрульные, как и говорила Мангустина, действительно недружелюбны. На всякий случай он ушёл от Академии и вскоре оказался на улице с магазинами. Здесь был садовый магазин, который торговал огромными букетами физалиса и миниатюрными тыквинами, напоминающими игрушечные машинки. «Синий горошек. Ваш специалист по рассаде в третьем поколении. Дата основания – 1913 год», – гласила оплетённая ветвями вывеска. Потом за Чарли увязалась летающая чашка с горячим шоколадом, которая сначала покружила вокруг него, чтобы он почуял аромат, а потом попыталась заманить его в кофейню «Шаловливый гурман» (под вывеской висела записка: «Убедительная просьба оставлять ваших друзей-Спутников у двери»). Проходя мимо магазинчика «Голый король», Чарли заметил в его витрине ножницы, которые на заказ кроили на манекенах костюмы. Магазин «Три медузы», оборудованный системой защиты не хуже самого роскошного ювелирного магазина, предлагал купить сразу три карманных магических зеркальца. Дети по очереди летали на маленькой метёлке, привязанной за крючок в стене… Торопясь по своим делам, туда-сюда сновали маги, то и дело обгоняя Чарли. А он, словно зачарованный, разглядывал витрины. Забыв об осторожности, он свернул за угол и оказался на более спокойной улочке. В нескольких метрах под балконом одного из зданий, с которого водопадом свисали ветви плюща, стоял раскладной стол. На нём девочка лет двенадцати ловко управлялась с игрой, состоящей из стаканчиков и двух странных зверюшек. По другую сторону стола стояла парочка, которая оживлённо спорила, стоит ли рисковать, чтобы отыграться. Чарли стало любопытно, он подошёл поближе и по щербинке между зубами узнал девочку. Это она обслуживала их вчера за ужином на борту «Малыша». Кляпа, Клёпа или что-то вроде того. Теперь, при свете дня, Чарли заметил, что её одежда изо всех сил старалась не выглядеть как лохмотья, но это удавалось плохо. В отличие от большинства недомагов, шапки-выручалки у неё не было. На шее у неё висел кулон, который показался Чарли очень странным: он был бело-золотой и раза в два меньше его собственного. – Прощу прощения, дамы-господа-с! Мой пожиратель выиграл! Пара, которая минуту назад спорила, ушла, громко рассмеявшись, скрывая за смехом досаду, а девочка пристала к Чарли: – Хочешь сыграть? Лично с тебя возьму один тяжёлик, не больше: моська мне твоя нравится! А если выиграешь – получишь годовую подписку на «Магический вестник»! – Она помахала маленьким листком бумаги. Чарли улыбнулся. Эта шустрая пройдоха напомнила ему Джун. Он подумал, что если бы мог привезти сюда свою подругу, то она наверняка ответила бы на вызов, потом начала бы откровенно и задорно жульничать, но никто бы не обиделся, и в конце концов это привнесло бы в пугающий мир магии некую лёгкость. – Ну так что? Он засмеялся: – Нет, спасибо. – Это несложно, – заверила его девочка. – Правила знаешь? На столе стояло пять стаканчиков, в каждом из них было по четыре стеклянных шарика. На двух концах стола лежали странные маленькие комочки: один пурпурный, другой бирюзовый. Кляпа, или Клёпа, слегка поскоблила их кончиком ногтя – и комочки развернулись: это были забавные существа, они потягивались и зевали, широко раскрывая свои непропорционально огромные рты. – Правила очень простые: нужно, чтобы твой пожиратель заглотил как можно больше стеклянных шариков твоего противника, но так, чтобы ему не стало плохо. Если он проглотит слишком много шариков, то просто все их выплюнет. Есть одна хитрость: надо, чтобы твой пожиратель срыгивал шарики на твоей стороне стола. Пожиратели могут перемещаться только слева направо, а выигрывает тот, чей пожиратель окажется выносливее. За два шарика до того, как начать срыгивать, они начинают почёсывать животики. От какого стаканчика твоему пожирателю начинать перемещаться в начале каждого тура и насколько ему продвинуться – решать тебе. Побеждает тот, у кого все шарики окажутся внутри пожирателя или на его стороне стола. – Интересная игра, – согласился Чарли. – Только у меня нет денег, чтобы сделать ставку. – Ну так играй на свою шапку-выручалку. Если хочешь, один раз сыграем понарошку, а потом… Ёжки-кочерёжки! – И она вдруг дала дёру. Чарли удивился и обернулся. К нему быстрым шагом направлялись двое патрульных. Они улыбались так, как будто никогда в жизни не испытывали радость и теперь мстили за это всем вокруг. Чарли не успел даже нахмуриться, как один из патрульных уже поднял руку вверх. На ладони у него была татуировка в виде руны. И меньше чем через секунду невидимая сила пригвоздила Чарли к стене. Он попытался сопротивляться, но от этого его придавило ещё сильнее. – На твоем месте я бы не шевелился, – предостерёг его патрульный. – Знаешь, когда недомаг сможет снять с себя алгос? Когда рак на горе свиснет.