Манекены, 1920-е гг. Несколько лет спустя журналисты заменили имя Сози на «мадемуазель манекенщица» или просто «манекенщица». Это название прижилось и стало постоянным, а вот обязанности, которые на них возлагаются, претерпели значительные изменения. В эпоху, когда преобладала частная клиентура, кутюрье с помощью своих манекенщиц оказывал на заказчиц гипнотическое действие: стоило только какой-нибудь красивой и очаровательно одетой девушке появиться на публике, как другие женщины сразу думали: «В этом платье я была бы такой же красивой и смотрелась бы так же элегантно». Это убеждение передавалось мужу или другу дамы, который сопровождал ее на прогулках, что оказывало определенное влияние на его щедрость. Но по мере того, как цель кутюрье смещалась в сторону создания моделей, предназначенных для экспорта, а среди покупателей моделей, созданных в крупных домах моды, стали преобладать иностранцы, внешность манекенщиц подчинялась новым обстоятельствам. Цель покупателя – модель, и только модель, следовательно, ничто другое не должно отвлекать его внимания. Значит, никаких женских чар, обаяния, соблазнительности! Чтобы сосредоточить внимание покупателя на всей коллекции, всей группе манекенщиц, представляющих коллекцию, необходимо соответствовать единому установленному образу. В конечном итоге это веление времени стало причиной рождения женщины нового типа – современной манекенщицы, которую узнаешь за сотню метров: вся она состоит из вертикальных линий, абстрактного рисунка – Венера нового века, жрица Высокой моды. Дальше – больше! Тип манекенщицы перешагнул все границы и стал интернациональным. Исчезли все национальные отличия, больше нет ни итальянок, ни француженок, ни англичанок. Теперь остались лишь манекенщицы универсального телосложения и внешности. Русская манекенщица и актриса, княжна Натали Палей, ур. Романова, Париж, 1937 Механическое шествие большого дефиле тоже стало интернациональным действием. В Париже, Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Сиднее – одна и та же походка, умеренно танцующий шаг, одна и та же манера подойти к краю подиума, остановиться, откинуть полу манто, чтобы продемонстрировать подкладку, сбросить его с плеч и волочить за собой, один и тот же равнодушный взгляд, то скользящий поверх голов, то впивающийся в глаза какого-нибудь клиента. Кстати, социальное положение манекенщицы значительно улучшилось. Если еще до Первой мировой войны эта профессия находилась в разряде довольно сомнительных, то русская эмиграция, начавшаяся после 1917 года, заставила взглянуть на это занятие по-другому. Скольким русским аристократкам, привыкшим к праздному образу жизни у себя на родине, оказавшись во Франции, пришлось зарабатывать кусок хлеба ремеслом манекенщицы! Но вместе с социальными переменами пришел конец романтическим историям, сопровождавшим эту профессию. Кто сейчас, присутствуя на дефиле и глядя на манекенщиц, идущих по подиуму в ярком свете прожекторов, с заученной улыбкой, догадается о неделях тяжелой, изнурительной работы, которую пришлось вынести этим молодым женщинам, о волнениях и нервозной сумятице одеваний-раздеваний за кулисами феерического зрелища! Русская манекенщица Мария Павлова, ур. княжна Волконская, Париж, 1932 Великолепный спектакль начинается. В зале с изысканно-нейтральным интерьером перешептываются, возбужденно переговариваются, буквально все вибрирует от нетерпения. Наконец ведущая закончила объявлять по-английски и по-французски названия и номера моделей, и началось дефиле: манекенщицы представляют повседневную одежду, платья для коктейлей, меховые манто, вечерние туалеты и большое платье невесты. Мимолетные образы, стремительно исчезающие силуэты, сверкающая череда – набросок моды завтрашнего дня. Журналисты, пишущие о моде У них тоже есть своя история. Первая газета о моде вышла в свет за несколько лет до революции, и вместе с ней появилась новая профессия – писать репортажи о моде. В ту эпоху, когда реклама только-только делала первые шаги, перед журналистом стояло множество самых разных задач: не только создавать в своих статьях привлекательные и поэтические картины из жизни светского общества, описывать его образ жизни и манеру одеваться, но и выполнять роль промежуточного звена между фабрикантами – владельцами ткацких фабрик, субсидирующими его газету, и клиентами, поскольку газета привлекала к покупке тканей и одежды, о которых рассказывалось на ее страницах. Тогда журналистика была мужской профессией. Известно, что Дельфина Гай, супруга Эмиля Жирарди[283], подписывала свои изящные статьи-репортажи, ставшие для исследователей эпохи Луи Филиппа настоящей золотой жилой, псевдонимом Виконт де Лано. И только после снижения интереса к мужской одежде, когда все внимание сосредоточилось на женских туалетах, руководство газетами и журналами о моде все чаще стали брать в свои руки сами женщины. Виконтесса де Ренвий, первая знаменитость среди женщин-журналисток, высмеивала в 1857 году в своей «Розовой газете» «маркизов в ложных воротничках» – так она назвала репортеров, пишущих под псевдонимами – аристократическими женскими фамилиями. Этими презрительными насмешками объяснялось стеснение Маларме: в одном из писем он рассказывал о причинах, вынудивших его заняться написанием репортажей в газету «Последняя мода» под псевдонимами Мисс Атлас и Маргарита де Понтия. Чувство стеснения побудило и Бальзака, всегда испытывавшего нужду в деньгах, опубликовать статью «Психология галстука» под женским псевдонимом, впрочем, он всегда упорно отрицал свое авторство. С самого начала важной составной частью статей о моде были рисунки. Целый мир, исполненный очарования и изысканности, создан Верне[284], Изабе, затем Гаварни[285], а еще позже – художниками-акварелистами: Жоржем Лепапом и, наконец, неподражаемым Кристианом Бераром. Сколько мини-шедевров было создано этими художниками, до сих пор ждущими своего историка-исследователя! А сегодня ведущая роль принадлежит фотографу. Именно он вместе с манекенщицами ездит в разные страны и отдаленные местности в поисках живописной натуры для фотосъемок, именно он находит ее – на ярмарочных празднествах, строительных площадках, загородных улочках, – создавая необычный фон, великолепно сочетающийся с некоторыми моделями, такими же абстрактными и сюрреалистическими. Современные журналисты, пишущие о моде, сильно уступают в профессиональном мастерстве репортерам прошлого. Листая модные журналы прошлого века, мы находим и подробные описания модных новинок, и суровые критические замечания, и компетентные мнения истинных знатоков моды. Но сегодня опасайтесь журналиста, решившего покритиковать увиденные модели! Часто бывает и так, что какой-нибудь весьма щепетильный Дом моды не приглашает больше такого горе-журналиста на представление своих следующих коллекций. Современные журналисты, увы, слишком часто в своих статьях о событиях, происходящих в мире моды, опускаются до банальной болтовни, пустой и ничтожной. Этим-то и объясняется утрата престижа профессии: как всякое серьезное дело, она требует глубоких знаний и в истории моды, и в искусстве кройки и шитья. Согласно закону, защищающему от мошенничества, фотографии новой коллекции разрешается публиковать только месяц спустя после дефиле. Но уже в ночь представления коллекции для прессы во все столицы мира отсылается несметное количество каблограмм и телеграмм, дается множество телефонных сообщений! Эти репортажи приобретают огромное значение: женщины пяти континентов пытаются угадать по этим хроникам направление парижской моды. Из полученных скудных сведений они пытаются создать что-то вроде фоторобота силуэта, введенного в моду мэтрами Высокой моды. Манекенщица и фотограф Вилли Майвальд Но вот фотокорреспондентам дан зеленый свет – теперь отбор фотографий для публикаций дело чести для журналистов, пишущих о моде, проверка их интуиции и профессионализма. Специальные номера наиболее популярных глянцевых журналов, посвященные летним или зимним коллекциям, для читательниц значат ровно столько же, сколько появление в моде новых моделей, они высвечивают новые тенденции и четко определяют последнюю линию моды сегодняшнего дня. Покупатели и посредники (комиссионеры) В периоды сезонного равноденствия для моды, то есть в феврале и августе, съезжаются иностранные покупатели – посланцы домов моды из Европы, заморских территорий и, главное, представители американской моды. Их цель – купить быстро, опередив всех остальных, с условием, что приобретенные модели соответствуют основному направлению Дома моды, который представляют, и их стоимость не превышает бюджетных средств, выделенных на покупку. Большое значение для совершения покупки имеет и место, куда эти модели затем отправятся. Например, бостонки, самые большие модницы во всей Англии, одеваются совершенно по-другому, чем звезды Голливуда. У романтической жительницы Нью-Йорка совсем иной вкус, чем у светской львицы из Рио-де-Жанейро. Работа покупателя очень непростая. Некоторые дома моды требуют уплаты предварительного взноса в миллион долларов – суммы довольно значительной в случае заключения сделки, не говоря уже о простом задатке. С точки зрения кутюрье, эта сумма просто смехотворна, если принять во внимание урон, который время от времени ему наносят посетители, желающие просто «взглянуть» на его работы. При продаже, будь то готовая модель платья или просто выкройка на ткани, цена назначается с учетом предоставления покупателю права в дальнейшем копировать приобретенную модель. А как же иначе, кутюрье создал произведение искусства, поэтому его цена соответствует стоимости изобретения. И покупателю, представляющему какой-либо Дом моды, модель платья обойдется вдвое дороже, чем частному клиенту. Даже при покупке выкройки на ткани запрашиваемая сумма ненамного меньше. Чтобы избежать уплаты значительных таможенных пошлин на импортируемую продукцию, покупатели стремятся получить разрешение временно использовать выбранные модели, которые по истечении оговоренного срока возвращаются во Францию. Если расходы на покупку и уплату налогов такие огромные, в чем смысл приобретения, какая от него выгода? Покупатели прекрасно знают, что делают, – все зависит от разумного выбора модели: чем явственнее в ней проступает стиль создателя, чем ощутимее дух новизны, тем больше она понравится американкам и принесет прибыль прямо пропорциональную количеству воспроизведенных копий. Это сильная сторона американских предпринимателей: они настоящие волшебники копирования; их совершенные методы работы и организации труда позволяют создавать платья, почти идентичные парижским моделям, но по ценам значительно ниже. Конечно, эти платья обладают так называемым американским взглядом, и его, естественно, стараются приглушить: будь он доминирующим, что останется от неподражаемого парижского шика? Другой важный персонаж, принимающий участие в экспорте моделей, – комиссионер, или посредник. Именно с ним, с первым, начинает переговоры покупатель, приехавший в Париж. На комиссионере лежит много обязанностей: он одновременно и банкир покупателя, и советчик, и посредник, и администратор. Удачно совершенная покупка – целиком его заслуга, результат его прозорливости. Комиссионер, будучи в Париже, обладает чутьем на приближающуюся новую моду, перехватывает малейшие слухи о подготовке новых моделей. Он в курсе новых тенденций, знает, каковы будут ткани, аксессуары, какие фасоны шляп одобрят кутюрье. В течение всего года посылает своим доверителям многочисленные образцы, сообщает свои прогнозы и соображения, дает некоторые советы. Пока покупатель в дороге, возвращаясь из Парижа в свою страну, комиссионер занимается упаковкой купленных моделей, их страхованием, улаживает таможенные формальности. Отправка моделей согласно французскому законодательству происходит только по истечении трех недель после покупки. * * * Высокая мода и экспорт ее продукции приносят значительную часть доходов от внешней торговли Франции. От их успехов зависят многие отрасли промышленности, и каждый неблагоприятный отзыв об экспорте моделей наносит удар не только по самой моде, но и по сопутствующей ей индустрии. Но часто случается так, что, прежде чем вступит в силу разрешение на воспроизводство моделей, прежде чем эти модели распакуют, даже прежде, чем прибудут коробки, их содержание уже известно. И что дальше? Один известный кутюрье сказал: «Когда какая-то модель имеет успех, ее продажа идет нормально. Но внезапно она прекращается: это значит, что на рынке появилась ее копия». Пираты высокой моды Однажды весной 1948 года встретились в Милане, на площади Дель Дуомо, две подруги. Увидели друг друга – и остановились как вкопанные: их платья были похожи друг на друга, как две капли воды. Разница была только в цене: одна дама купила свое платье, на котором стояла марка Кристиана Диора, в Риме, заплатив пятнадцать тысяч лир; подруга же купила свое платье в Париже, в Доме Диора, уплатив сумму в десять раз бо́льшую. Вскипев от гнева, дама позвонила по телефону самому Кристиану Диору, а тот в свою очередь предупредил полицию. Второй акт этой трагикомедии развернулся в Доме Диора 9 августа того же года во время первого показа зимних моделей. Службы безопасности собрали на этот показ все свои силы. Во время дефиле один из служащих вознамерился выйти из здания Дома; его задержали, обыскали и в его портфеле нашли целую выкройку пальто «Оверне». Полиция взяла след, который привел в отель «Скриб», в комнату 405, которую занимал итальянский кутюрье. Результат обыска дал богатый урожай: в чемоданах постояльца и под матрасом кровати обнаружили множество выкроек и рисунков моделей как Диора, так и Фата и Баленсиаги. «Королю плагиата» удалось сбежать, самолетом он добрался до Лиона, а там купил альпинистское снаряжение, нанял проводника, перешел границу через горы и объявился снова в Италии живым и здоровым. Расследование, сбор улик и судебный процесс растянулись на несколько лет. Протоколы следствия заняли семьдесят пять томов. Но, несмотря на все старания правоохранительных органов, случилось непоправимое: главный свидетель по этому делу, известная манекенщица Пралин[286], погибла в автомобильной катастрофе. Итальянская пресса раздула страсти вокруг этих событий. Газета «Голос Италии» даже обвинила французских модельеров в недостойной ревности по отношению к итальянским моделям, которые, по их мнению, ничем не уступали французским и привлекали целые толпы покупателей со всего мира. Главный обвиняемый, осужденный заочно, обвинял во всем французскую моду: в одном из интервью открыто расхваливал итальянских копировщиков французских моделей и заявлял, что денежный залог, дающий право присутствовать на дефиле, равнозначен разрешению на снятие копий. * * * Производство контрафактной продукции началось одновременно с Высокой модой, в тот момент, когда Ворт развернул изготовление своих моделей для экспорта. Именно в это время родилась мошенническая профессия нелегального копировщика, стремящегося заполучить рисунки моделей еще до того, как парижане увидят сами платья. К концу века покупательская публика состояла преимущественно из американцев, которые все чаще предпочитали отправляться в Берлин, центр контрафактного производства, чтобы там по значительно более низким ценам купить парижские модели. Изучая хранящиеся в архиве Синдиката моды судебные протоколы, датированные серединой XIX века, можно проследить, какая серьезная борьба велась против пиратов моды. Этими пиратами создавались настоящие тресты, достаточно мощные для того, чтобы «купить» огромное количество моделей. В этих организациях работали высококвалифицированные специалисты, привлеченные туда большими заработками. Какой вред для государства! Их деятельность невозможно контролировать, они не платят ни налогов, ни других государственных отчислений. Организованы как преступная банда, у них есть свои главари, рабочие, агенты и осведомители-наводчики. Иногда профессиональные копировщики, пользуясь фальшивыми удостоверениями журналистов, проникают на презентации новых моделей, где они применяют ими разработанную и хорошо отлаженную систему запоминания: хорошо натренированным «фотографическим глазом» в соответствии со своей «специализацией» одни внимательно смотрят на юбки, другие – на рукава, куртки, аксессуары. После дефиле все члены этой банды немедленно собираются, каждый зарисовывает по памяти свои детали, вслед за чем из этих фрагментов составляются все модели целиком, наподобие пазла. А кто не знает о крошечных фотоаппаратах, спрятанных в пуговицу или в галстук, – увы, их почти невозможно обнаружить. Парижская мода, 1953 Складывается впечатление, что возможности пиратов неограниченны. Даже до первого показа моделей они уже знают, какие будут использованы ткани и аксессуары, а их агенты, работающие в ателье, счастливо избегают арестов. Сколько раз полиция находила образцы тканей, приколотых к выкройкам или эскизам! Но обнаружение штаб-квартиры производителей контрафактных товаров еще не означает ее ликвидации. Еще до появления полиции телефонный звонок предупреждает банду о грозящей ей опасности – и все компрометирующие материалы мгновенно исчезают в замаскированных шкафах и ящиках с двойным дном. К тому моменту, когда полиция проникает в ателье, она застает нескольких девушек-швей, склонившихся над шитьем, усердно работающих иголками. Историй о пиратстве в моде бесчисленное множество. Еще в 1955 году одному американскому предпринимателю удавалось держать свою обширную клиентуру в курсе всех последних парижских новинок, продавая им по подписке, четыре раза в год, альбомы с рисунками и подробными описаниями всех моделей, которые еще только готовились к показу известными кутюрье. К этому делу можно прибавить и другие, совершаемые с гораздо большим размахом. Тогда зачем покупатели продолжают пересекать Атлантику, если они могут приобрести те же модели, не покидая своих стран, причем по ценам несравнимо более низким? А как бороться с пиратством – этим самым коварным, самым неуловимым врагом творцов моды?