— Ваше желание — для меня закон. — Ну когда же, наконец, вы оставите этот противный саркастический тон? Но вы его оставите, правда? Я хочу сказать, что цинизм не свойствен вашей натуре, верно? Она промолчала, но он ее начинал удивлять. — Позвольте мне попрощаться с подругой, — сказала Морган, услышав за спиной голос Джесси: — Мне достался красавчик. Мои прислужницы сказали, что он очень, очень богат, а кроме того, хороший любовник. Джесси счастливо улыбалась. — Но они же мне сказали, что мадам Николь сыграла с тобой скверную шутку. Мне тебя очень жалко, Морган, ты заслуживаешь лучшего. — Ты идешь, Джессика? — Слышишь? Он зовет меня «Джессика». Развеселись, и, может быть, мы скоро увидимся. До свидания. Они расцеловали друг друга в щеку и расстались. Терон подсадил Морган в элегантный экипаж. Они ехали молча. И наконец остановились перед простым белым двухэтажным домом. Он был недавней постройки, но в отличие от многих новых зданий его фасад не имел никаких архитектурных украшений. Однако интерьер дома ошеломил Морган. Такого ей еще не приходилось видеть. Терон внимательно наблюдал за ее реакцией, и ее удивленное восклицание его обрадовало. — Значит, тебе дом нравится? — Он прекрасен. Я ничего никогда не видела, что могло бы с ним сравниться. — Ну, знаешь, ведь этим я как раз и занимаюсь. Я собиратель и коллекционер. Большинство людей украшают свои дома в соответствии с современной модой, но я отбираю только то, что мне нравится. Вот почему китайский фарфор у меня соседствует с марокканскими коврами. Вот этот голубой стул из Италии относится к концу семнадцатого столетия. Мне сказали, что его изготовили специально для короля, но посредник не мог точно сказать, какого. — Глаза его смеялись. Терон подвел ее к великолепной витой лестнице, поручни которой поддерживали перила, выполненные из дерева в виде гирлянд цветов и виноградных лоз. — А эту лестницу я привез с вашего родного Юга. Тот дом сгорел, но лестница, в числе немногих предметов, уцелела и совершенно не пострадала. Тебе известно что-нибудь о живописи эпохи Возрождения? Вот Брейгель, вот Рембрандт, а вот новый художник, Энгр. Мне нравится изгиб этой женской спины, а тебе? Конечно, физически он невозможен, но какая чудесная линия! Морган с трудом усваивала то, о чем он говорил. — Морган, ты устала. Пожалуйста, прости. Вот твоя комната. Боюсь, что сегодня вечером тебе придется самой о себе позаботиться. Я не рассчитывал, что вечером буду принимать у себя гостью… Но утром тебе во всем будет уже помогать Жанетта. Что я могу для тебя еще сделать? Хочешь есть? Она молча покачала головой. Он пожелал ей покойной ночи и ушел. Она осталась у закрытой двери, а ее маленькая дорожная сумка с ночными принадлежностями стояла на полу. Если утонченность и элегантность внутренних покоев дома восхитили ее, то при виде спальни у нее захватило дух. Стены были обтянуты бледно-голубым шелком с легким тканым узором. Потолок был белый. Пол выложен отполированным, как зеркало, паркетом, с разбросанными там и сям белыми ковриками. Огромная постель была застлана той же тканью, что на стенах. Здесь были еще низенький туалетный столик, высокий комод на ножках и застекленный шкаф — все из того же дерева медового цвета, что и паркет. В шкафу стояло несколько искусно изваянных статуэток из жадеита Здесь не было ни одной мелочи, которая казалась бы чужеродной, не предназначенной специально для этой комнаты. Через несколько секунд она обрела способность размышлять трезво, ведь вскоре должен был вернуться Терон, чтобы осуществить свое право владения ею. Она быстро сняла коричневое дорожное платье и натянула розовый халат, который ей подарила мадам Николь. В этой прекрасной комнате халат выглядел неказисто. Она взяла щетку с туалетного столика и расчесала волосы. Здесь же стоял зеленый мраморный косметический набор — почти из двадцати предметов — для приведения в порядок ногтей и волос. Она легла в постель, задула лампу и несколько минут ждала прихода Терона. Но день был слишком утомительный, и она скоро заснула. Когда Морган проснулась, солнце уже заливало комнату ярким светом. У кровати стояла молодая женщина в черно-белой униформе горничной и, улыбаясь, смотрела на Морган. Улыбка обнажала ее белые и совершенно ровные зубы. — Доброе утро. Мистер Шоу сказал, чтобы я вас не будила, но так как вы проснулись, он с удовольствием позавтракает в вашем обществе. — Полагаю, что у меня нет выбора, — пробормотала Морган. Горничная удивленно взглянула на нее, А потом сказала: — Меня зовут Жаннетта. Мистер Шоу говорил, что вы будете его новой помощницей. Теперь уже чувство удивления испытала Морган. — Помощницей? — И заметила, что Жаннетта слегка нахмурилась при виде ее дешевого коричневого платья, лежавшего на стуле. — Извините, мэм. Я сейчас же найду вам другое. И через несколько секунд Жаннетта вернулась с платьем из блестящего голубого шелка, украшенного опушкой из перьев марабу у шеи и на подоле. — Прекрасное, правда? У мистера Шоу такой изысканный вкус. Терон завтракал и читал газету. Увидев Морган, он встал и подвел ее за руку к стулу рядом и усадил. — Надеюсь, вы хорошо выспались? Морган не знала, что и думать об этом человеке. Когда из комнаты ушел дворецкий, Терон повернулся к ней: — Правда же, Морган, нет никакой причины смотреть на меня взглядом запуганного кролика и. отодвигаться подальше. Сейчас все слуги в квартале станут сплетничать, будто я вас побил. Прежде чем она нашлась что ответить, вернулся дворецкий с блюдом, покрытым куполообразной фарфоровой крышкой в том же стиле, что и блюдо. Он поставил его перед ней и снял крышку. — Oeufs demi-devil «Яичница по-дьявольски — с перцем (фр.).»! — воскликнула Морган. — Вот уже год как я последний раз ее готовила. — Она подцепила вилкой изрядный кусок и посмотрела на удивленного Терона. — Замечательно! Вкусно! Ваш шеф-повар достоин похвалы. — Так вы знакомы с французской кухней? — спросил Терон недоверчиво, словно и надеяться на положительный ответ было невозможно. — Да, одно время я изучала ее тонкости под руководством повара-француза. Он улыбнулся и стал похож на греческого бога. — Так мы с вами прекрасно поладим. Во время завтрака они говорили только о еде и поварском искусстве. Морган успела заметить и сверкающую белизной скатерть, и голубой с белым лиможский сервиз, и серебряные приборы, и бело-голубые гвоздики в серебряной вазе. — Джарвис, кофе мы будем пить в зимнем саду. Морган оперлась на руку Терона, и он повел ее через арку в дальний конец гостиной, которая заканчивалась полукруглой стеклянной и решетчатой стеной. Решетка была сделана из темного дерева. Этот стеклянный полукруг был полон зелени и цветущих орхидей всевозможных цветов и оттенков. В середине стояла беломраморная древнегреческая статуя мужчины, удивительно пропорционально сложенного. Казалось, что моделью для статуи послужил сам Терон, таково было сходство, и Морган вопросительно взглянула на него. — Я вижу, вы заметили сходство. Но я нашел эту статую в Греции, — отвернувшись, он стал пристально разглядывать цветок орхидеи «Каттелия». Морган поняла, что он тщеславится подобным сходством, но стесняется этого. — Вы намерены объявить сегодня, что меня ожидает в будущем? — Да. — Он явно почувствовал облегчение оттого, что разговор перешел на другую тему. — Я вам уже говорил, что собираю по миру произведения искусства и привожу их сюда. Большую часть жизни я провел и работал в Нью-Йорке, но узнав, что в Калифорнии нашли золото, сразу понял, что есть возможность упрочить дело. Когда мужья находят золото, женам хочется его потратить каким-нибудь дельным образом. Сначала они заставляют мужей строить для них огромные дома, а затем наполняют его стены разными разностями. Вот тут появляюсь я. Я поставляю им то. что они хотят купить, — а это прекрасные, чудесные, дорогие вещи. Я также советую им, что покупать. Дело в том, что, к сожалению, деньгам не часто сопутствует хороший вкус. Морган отпивала кофе маленькими глотками. — А я тут при чем? — В Европе или в Нью-Йорке для меня проблемы не возникает. Там люди меня понимают. Но здесь! Добытое золото в одну ночь превращает фермера или рабочего в миллионера. Но со своим внезапно обретенным богатством он остается прежним невеждой. Он одевает свою толстую, потеющую супругу в пурпурный шелк и полагает, что она от этого стала леди, и думает, что теперь каждый мужчина только о том и помышляет, чтобы завладеть сим жирным куском. — Он помолчал. — Боюсь, я чересчур эмоционально отношусь ко всему этому. И я понял, что мне нужен компаньон — женщина, чтобы помогать в переговорах с этими невежественными людьми. А кроме того, мужья охотнее идут навстречу экстравагантным просьбам жен в присутствии другой, молодой и прекрасной женщины. — И вы хотите предложить мне эту должность? Быть вашей помощницей? — Да, — ответил он лаконично. — Но я не понимаю, зачем вам надо было для этого выкупать женщину из борделя? Вы же могли нанять кого-нибудь. — Да, звучит просто, но на самом деле это не так. Вы сами не заражены золотой лихорадкой и не знаете, что она делает с людьми. Женщины сюда приезжают с мужьями или отцами, и им не надо работать — они хотят только загорать на пляже. Сейчас очень трудно нанять кого-нибудь для постоянной ежедневной работы. А кроме того, как вы, наверное, успели заметить, я не терплю около себя ничего некрасивого. А фермерские дочки редко удовлетворяют мой эстетический вкус. Некоторое время назад у меня была помощница, но она бросила работу из-за одного из тех вечно пьяных горлопанов, у которых накопилось немного золотой пыли в грязном кармане. — В голосе Терона звучало презрение. — Я, как правило, не посещаю таких представлений, как аукцион мадам Николь. Но мой приятель, мистер Леон Томас, заметил сходство между нами, и это меня заинтересовало. Мадам Николь прислала мне предложение. Средства к существованию я получаю тем, что продаю вещи… красивые вещи. И когда я вас увидел, то сделала ставку. — Но нельзя же продавать и покупать людей! — Ну, пожалуйста, — он протестующе поднял руку, — не будем опять касаться этой темы. Мадам Николь сказала, что ваш муж умер и вы одиноки. Мне нужна помощница, а вам дом. Неужели мы не можем заключить с вами цивилизованный деловой договор? — Деловой договор? — прошептала Морган. И на глазах у нее навернулись слезы — она вспомнила, как то же и в тех же словах она меньше года назад предложила Сету. — Извините, наверное, я опять что-то не так сказал. — Нет, это не из-за вас. Просто это воспоминание о прежнем. Но оно еще свежо в моей памяти. Я еще никак не могу пережить смерть мужа. Иногда я думаю, что никогда с этим не смирюсь. Наступило тягостное молчание. — Я хочу сказать, что вы можете работать на меня и жить у меня в доме, пользуясь всеми удобствами, пока не возместите сумму, которая уплачена мной мадам Николь. Она с минуту обдумывала его предложение. Конечно, она может вернуться в Нью-Мехико на ранчо отца. Конечно, учитывая все случившееся, она может быть признана его наследницей на законном основании. Но что ей делать одной на ранчо? Наверное, лучше жить, самой зарабатывая себе на жизнь. — А какие еще есть условия в этом деловом соглашении? Что я должна исполнять помимо обязанностей декоратора? Он улыбнулся и стал особенно похож на своего мраморного двойника. — Если вы думаете, что я собираюсь стать вашим любовником, то ошибаетесь. Хоть вы и прекрасны, но не вызываете у меня того интереса. Она вдруг вспомнила о Жан-Поле, поваре, которою наняла когда-то мать, все поняла и улыбнулась ему в ответ. Мадам Николь действительно облагодетельствовала ее.