Солнце стояло высоко, когда я проснулся. Мои спутники возились вокруг небольшого костра, для которого Рауль выбрал какое-то особое, известное только ему дерево, почти не дававшее дыма. Клейли еще спал. На сучке ближайшего дерева висела убитая игуана, напоминавшая труп повешенного человека. Рауль точил нож, готовясь снять с нее шкуру. Чэйн поджаривал бананы. Линкольн чистил свою винтовку. Игуану поджарили и разделили на пять равных частей. Голод мучил нас, и мы ели с аппетитом. - Фу, какая гадость! - воскликнул Чэйн, доев последний кусок. - Не думал я, когда гулял в родных лесах, что мне когда-нибудь придется стать каннибалом! - Не понравилось? - засмеялся Рауль. - Что-то не очень. Я предпочел бы кусочек ветчины всему этому зеленому мылу. Но все же лучше и это, чем пустое брюхо. - Шшшш! - остановил его Линкольн и прислушался. - Что такое? - спросил я. - Погодите, капитан, сейчас скажу… Он махнул нам рукой и пополз на четвереньках к краю прогалины. Там он приложил ухо к земле, прислушался минуты с две и затем разом вскочил на ноги. - На нас выпущены ищейки! На его лице выражался такой испуг и такое отчаяние, что мы и без слов догадались бы о приближении новой беды. Мы отошли от костра, треск которого мешал слушать, и приложились ухом к земле. До нас донесся смешанный гул, который все приближался и рос. Потом стали прорываться какие-то резкие, пронзительные крики и завывания. Действительно, приближалась целая свора кровожадных испанских ищеек! Мы поднялись и растерянно взглянули друг на друга. Все наше оружие состояло из одной винтовки и двух ножей. - Что делать? - спросил я. Глаза всех обратились на Линкольна. Охотник стоял неподвижно, опираясь на ружье. - Далеко отсюда до воды, Рауль? - осведомился он наконец. - Метров двести, если идти вот по этой тропинке… - Ну, так надо идти по ней. Мы перейдем ручей вброд, и тогда собаки потеряют след, - уверенно заявил Линкольн. - Да, это, по-видимому, самое лучшее, - подтвердил я. - Будь у каждого из нас по хорошему ружью, - заметил Чэйн, - мы сладили бы с собаками… - Здесь, во всяком случае, оставаться не следует. Веди нас, Рауль! - И мы углубились в чащу, предводительствуемые французом. Вскоре мы очутились на берегу ручья или, вернее, горного потока, образовавшего местами небольшие водопады. Мы перешли его вброд и направились по противоположному берегу. Лай, слышавшийся очень близко, внезапно умолк. - Вероятно, они добежали до воды, - заметил Клейли. - Нет, они нашли наш бивуак и доедают игуану, - пояснил охотник. Через минуту поднялся опять лай и вой. - Потеряли след! - проговорил Линкольн. Мы прошли километра три совершенно спокойно, думая, что погоня за нами прекратилась, когда Линкольн, шедший сзади, вдруг бросился на траву и приложил ухо к земле. Мы все остановились как вкопанные, тревожно наблюдая за охотником. Поднявшись опять на ноги, он крикнул, стукнув ружьем о землю: - Напали-таки на наш след. Не дожидаясь дальнейших пояснений, мы дружно кинулись снова к потоку. Перекарабкавшись через скалу, преграждавшую нам путь, мы вошли в воду. Рауль, который был впереди, испустил проклятие. Мы скоро поняли причину его недовольства. Мы подходили к каньону. С обеих сторон ручья поднялись отвесными стенами скалы. Сжатый ими поток несся так стремительно, что при всякой попытке пуститься вплавь мы неминуемо разбились бы о камни. Идти в обход до того места, где поток снова выходил из каньона, было слишком далеко. Это значило неминуемо попасться собакам. Мы смотрели друг на друга, как загнанные звери. - Попались наконец! - пробормотал Линкольн, стиснув зубы. - Нет еще! - воскликнул я, вглядевшись в окружающую нас местность. - Нет, еще не совсем попались… За мной, товарищи! Мы дадим тут собакам такой отпор, что они долго не забудут! Я указал на высившуюся над нами площадку скалы. Линкольн одобрительно зарычал. - Ура! - закричал он, бросаясь вперед. - Блестящая идея, капитан! Ура! За мной, ребята! Мы взобрались по уступам скалы на площадку, покрытую короткой травой, и, заняв позицию, приготовились к борьбе. Глава XLIII. БИТВА С ИЩЕЙКАМИ Я взглянул вниз. Поток шумел и бурлил на глубине семидесяти метров, кое-где образуя воронки, в которых крутилась снежно-белая пена. Если сорваться, ничто не задержит падения. На гладкой стене не было ни деревца, ни выступа - только острые камни и белая пена внизу. Лай раздавался совсем близко. Собаки напали на свежий след. Затрещали кусты, сквозь листву сверкнули белые пятна. Вскоре из-за кустов выскочило штук двенадцать псов. Передняя, очевидно самая опытная, сразу нашла место, где мы перебирались через поток. С воем бросилась она по каменным глыбам по нашему следу. Остальные летели за нею, свирепо щелкая зубами и сверкая налитыми кровью глазами. Линкольн прицелился в вожака и выстрелил: собака взвыла и стремглав слетела в поток, который унес ее по течению. - Одной гадиной меньше! - воскликнул охотник. Однако, пока он заряжал свой тяжелый карабин, собаки уже очутились под скалою, на которой мы стояли, и начали взбираться. Второй выстрел Линкольна уложил еще одну собаку, но остальные в один миг взобрались наверх и окружили нас со всех сторон. Началась отчаянная битва между собаками и людьми - битва не на живот, а на смерть. Не знаю, сколько времени продолжалось это сражение; помню только, что оно было ужасно. Одна из собак вцепилась мне зубами в горло. Напрягая все свои силы, я, в свою очередь, сдавил ей горло руками, задушил ее и швырнул в пропасть. Очевидно, отчаяние удесятеряет силы. Другая ищейка чуть было не столкнула меня самого в пропасть, куда я толкал ее. Наконец, окровавленный, обессиленный, я упал без чувств на траву. Очнувшись, я огляделся вокруг, стараясь понять, что со мною было. Клейли и Рауль лежали в таком же положении, покрытые ранами, из которых струилась кровь. Чэйн и Линкольн вдвоем душили собаку, которая хрипела и отбивалась. - Ну-ка, голубчик Чэйн, - кричал охотник, - поднимем-ка ее… Вот так!… Раз, два, три. Гоп-ля!… Описав в воздухе дугу, собака грузно шлепнулась в поток. Это была последняя из ищеек осадившей нас своры… Глава XLIV. ИНДЕЙСКАЯ ХИТРОСТЬ Со стороны покинутого нами леса послышались дикие крики. Обернувшись, мы увидели выезжавших из-за деревьев мексиканцев. На берегу потока они остановились и разом испустили какой-то особенно громкий крик. - Рауль, не знаешь ли ты, что означает этот крик? - спросил я. - Он означает досаду, капитан! Они видят, что на лошадях нельзя перебраться через воду: мешают камни… - А жаль, что нет у каждого из нас по винтовке!… Гверильясы сошли с лошадей, привязали их к деревьям и стали пешком перебираться через поток. Один из них, судя по мундиру и плюмажу на шляпе, начальник отряда, выхватил саблю и начал ловко перепрыгивать с камня на камень. - А что, сержант, - сказал я, - нельзя ли остановить его на полпути?