Вдохнув поглубже, Рия пожала плечами: – Да, это безумие. Но коллеги продолжали смотреть на нее, словно ожидая еще чего-то. Эпатажная и красноречивая Анна-Мария не могла отделаться такой пресной и короткой фразой, когда чуть не застрелили ее парня. У нее ведь было другое амплуа. Сглотнув, Валевская добавила: – Эти шавки из «Волков» еще заплатят! Сначала чуть не вышибли мне мозги, а теперь ему. Я что им, как красная тряпка для быка?.. Надеюсь, настанет день, когда я сама им всем лица раскрашу, как Монтескье. Рия ухмыльнулась и пошла к своему станку. Танцоры тихо посмеялись, переглянувшись, и тоже разбрелись. С ними сейчас говорила та самая Валевская, с которой лучше не связываться. Никто не знал, что, пока она выдавливала из себя эти слова, ей хотелось откусить себе язык и выплюнуть подальше. – Тебя трясет, – шепнул ей Север на ухо, когда она облокотилась о станок. – Ты была у него в больнице? Мутным взглядом Рия посмотрела на него. – Что?.. Я не была. – Так сходи. А то сойдешь с ума. В зал вошел Аллен. Он распахнул ставни, а потом махнул руками Мельео, и тот сел за пианино. Все сразу встали ровно к станкам. Анна-Мария почему-то и не подумала о том, что надо навестить Аима и узнать о его состоянии. Ей определенно станет легче, если она увидит его и поймет, что с ним все в порядке. Хотя как смотреть на него после всего?.. – Эй, – снова обратился к ней Каст, – я отвезу тебя, крошка, ладно? Рия мягко улыбнулась ему. Плотная стена мыслей отступила ненадолго, и Валевская была готова разминаться и работать. * * * – Объясни, прошу, какого хрена? Это было максимально опрометчиво! – в бешенстве орал Най. – Оставь свои ты жалобы на время, Покамест мы всего не разъясним, Покуда мы причины не узнаем, Источника, начала этих бед. Тогда вождем я вашей скорби буду, Я первый в ней участие… [16] – Замолчи, – сказал со вздохом Леманн, – лучше просто объясни. – Устами классики, устами Шекспира глаголет правда. И это ответ на твой вопрос, – пояснил Маэль. – Я сам ничего не знаю. И Сантана только пожал плечами, сидя на спинке дивана. Най покачал головой. – Ты придурок, Маэль. Ты просто идиот. За нами была погоня. И ты мог убить его, выстрелить в Лероя, который был, как ты сказал, без бронежилета. Но тебе захотелось потешить самолюбие, тебе хотелось причинить боль Рии, и ты принудил ее стрелять. Она первый раз в руках держала пистолет. Конечно же, она не убила его, а лишь ранила! Молодец, браво! – Она не попала не из-за отсутствия опыта. Она не хотела, – сказал Маэльен. – Да мне плевать, – фыркнул Най и продолжил: – Она не была обязана. Вся вина целиком на тебе. Най и Маэльен сейчас были в студии вдвоем. Они планировали новую операцию на основе собранных данных, которые получили с серверов Акционерного общества. Сначала было непонятно, убит Лерой или нет. Но из срочного выпуска новостей скоре выяснилось, что капитан Аим Лерой из Лиона, назначенный расследовать дело группировки «Волки», доставлен в больницу с ранением и по сей момент находится в госпитале. Разумеется, остальным членам «Волков» стало интересно, по какой же причине Сантана не застрелил капитана. И как бы ему ни хотелось отвертеться, он все же признался, что стреляла Рия, а не он. Маэль сам захотел, чтобы на курок нажала она. И каждый в группе понял это по-своему. Но очевидный факт – Маэль может быть еще более жестоким, чем от него ожидали. Заставить девушку стрелять в того, к кому она неравнодушна, – это безжалостно. Но Леманна это не напугало и не впечатлило. Его это взбесило. Он попытался пригладить взъерошенные светлые волосы, чтобы успокоиться, но по изумрудным глазам можно было заметить – он все еще в бешенстве. – Господи, – продолжил он. – Скажи, ну скажи, пожалуйста, за что мне это? Какого черта я должен разгребать за этого парня его дерьмо? Маэль нахмурился, отложив планшет. – Эй, хватит. Я сделал то, что должен был. Я не могу объяснить этого, но, дьявол, Най, мне хотелось так поступить. Леманн повернулся к Сантане и встретил его затуманенный взгляд. Кажется, сам Маэль с того дня обдумывает свои мотивы, будто он удивлен не меньше остальных. Зная, что это прекрасный шанс застрелить Лероя, он вынудил именно Анрию пальнуть. Почему? Зачем было так поступать? – Не спрашивай, я и сам не знаю, – повторил Маэль. – Но когда я понял, что это возможность вынудить Рию стрелять… Стрелять в ее любимого Аима, оборвать все ее сраные чувства к нему… Мне ужасно захотелось этого. Она не имеет права быть рядом с ним. Она принадлежит мне. Немного опешив, Най сел на свой стул за круглым столом и произнес: – Я понимаю, что ее отношения с Лероем – некоторая проблема для нас, но мы бы решили ее позже. У тебя странная реакция на это. Маэль вопросительно посмотрел на Леманна. – Болезненная, – пояснил он. Сантана в раздражении вскочил на ноги, словно только что услышал то, чего очень не хотел слышать, и процедил сквозь зубы: – Знаю. Я, мать твою, знаю! Потом он подошел к окну и крепко вцепился пальцами в подоконник. Леманн смотрел слегка обеспокоено, кажется, видя Маэльена в таком состоянии в первый раз с момента из знакомства в Мадриде. Это было удивительно. У него были отношения с девушками и раньше, притом эти отношения бывали яркие, эмоциональные, иногда полные любви, иногда – печали, разлук и воссоединений. Из-за увлечения девушкой Сантана мог пропадать на месяцы. В любви Маэль не брезговал ничем; зачем себя ограничивать, ведь любовь – самое сильное и невероятное чувство в мире? Он всегда с удовольствием влюблялся, пил вино на берегу со своими женщинами, сливался с ними в пылком танце на какой-нибудь вечеринке, устраивал совместные поездки в Париж или Амстердам, обедал с ними сырной пастой и каберне, готовил им роскошные завтраки, целовал, любил. Каждая новая его девушка была краше предыдущей, с каждой он прожил маленькую невероятную историю, которая годится для написания романа, и с каждой он расставался, но без жалости – если страсть уже кончается, а любовь не застилает глаза, интерес исчезает. Держаться за старое смысла нет, все равно рано или поздно появится новая девушка. Маэль относился ко всем своим бывшим тепло (даже если расставание едва ли не сопровождалось дракой с битьем посуды). Но, в любом случае, каждая его история развивалась по вполне понятному сценарию, а сейчас, с Анной-Марией, происходит черт-те что. То она кидается на него, чтобы убить, то кидается, чтобы любить, то готова ему руку откусить, если Маэль прикоснется к ней, то всем своим видом показывает, что хочет ощущать его прикосновения на своем теле. Интересно, у нее вообще с головой в порядке? Спорить бессмысленно – и своим противоречивым характером, и безумствами, и внешностью она приковывала внимание Маэля. Но он сам не понимал истоков этого интереса, что за ним стоит. Это любопытство или, быть может, влечение? А может, жалость, ведь они похожи, и ему просто хочется показать Анрии, что живет она совершенно неправильно. Ответа у него не было. Была лишь она. В его голове. И все. Тяжело вздохнув, Маэль покачал головой: – Это ненормально. Мое отношение к ней какое-то нездоровое. – И что теперь? – спросил Леманн. – Что ты будешь делать дальше? – Не говори ничего остальным. Они сочтут меня некомпетентным дурнем, скажут, что у меня от нее крыша едет. И окажутся правы – она действительно едет, подумал Маэль. Эта бестия ворвалась в его жизнь и обосновалась в ней, а потом с ноги своим балетным ударом снесла ему крышу. Понять ее было невозможно – она то крушила все вокруг, то ухмылялась и пускала искры небесными глазами, то страдала наедине с собой. Ее непредсказуемость захватила Маэля, он оказался поглощен ею. – А она едет? – будто бы прочитав его мысли, спросил Най. – Ее уже нет, – бросил ему в ответ Маэль. – Мне иногда кажется, что я одержим ею. Больше всего я боюсь ставить нашу работу под удар из-за интереса к ней. Ты меня знаешь – наши цели и работа на первом месте. Леманн подошел к Маэлю, похлопал его по плечу и слегка растерянно сказал: – Ну… Соберись. Не глупи, ладно? Я знаю, что все твои действия имеют смысл и необходимы. Даже то, что ты вынудил ее стрелять, – это тоже было важно. – Ты же сам сказал, что это было плохое решение. – Я так говорю о каждом твоем действии, Сантана. Маэль сухо усмехнулся. – Это точно. Помолчав с полминуты, Най все же спросил: – И что ты намерен сейчас делать? Мельком окинув осенний Марсель серыми глазами, Сантана ответил: – Мне нужна она. * * * Сжимая его руку, к которой пару минут назад она очень робко прикоснулась, девушка шепнула: – Это меня пугает, Аим.