Подбросив из вежливости Софи домой, Маэль несся по ночному Марселю. Вокруг мелькали огни, люди, был слышен уличный шум и гул машин. Город не спал; ночью он лишь входил в раж, разогревался. Но даже прохладный ночной воздух и рев мотора любимой машины не помогали остудить голову. Сейчас поможет либо полыхающая «Маргарита» с солью, либо голубые злые глаза Анрии. Маэль выбрал оба варианта. У него было ощущение, что одно без второго будет невозможным. Он мельком опустил взгляд на экран телефона – ни одного сообщения от Анрии, полная тишина с ее стороны. Их отношения походили на безумные скачки или на график криптовалют – летели вверх, казались полной идиллией, либо падали резко вниз, когда Анрия и Маэль кидались друг на друга, чтобы убить к чертям собачьим. А возможна ли стабильность в этом безумии – не мог сказать никто. * * * Рассматривая его, она пришла к двум умозаключениям. Во-первых, когда он говорил, то часто облизывал и покусывал губы. Во-вторых, он казался невероятно обаятельным. Особенно сейчас, когда его каштановые волосы не уложены, а аквамариновые глаза блестят от вина. Пахло от Аима парфюмом Paco Rabanne и розовым мылом из отеля. Он оказался очень интересным человеком. Вокруг него всегда что-то происходило, какие-то события или странности, экшен и безумие. Самым забавным было то, что сам по себе Аим был крайне уравновешенный и скупой на эмоции человек. Он реагировал спокойно, даже когда соседняя машина взрывается и подрывает все рядом стоящие. – Это оказалось ловушкой, – рассказывал он. – Думали, что я сяду в свою машину и взлечу на воздух вместе с ней. Но у меня хватило ума разблокировать и завести ее издалека. Анрия вскинула брови, качая головой. – А мне казалось, что у меня плохая работа. – Помилуй, в твоей-то работе что может быть плохого? Это же искусство. Моя работа с бумажками и убийцами даже близко не стоит. Они сидели рядом на диване и разговаривали уже несколько часов. Вино было выпито, неприязнь исчезла. В разговоре с Аимом появлялась какая-то расслабленность, словно его спокойствие передавалось воздушно-капельным путем. И это безумно нравилось. Странно, но от него веяло безопасностью и умиротворением. Словно он не причинит вреда, выслушает и рассудит. Благодаря этому передавшемуся ей спокойствию Анрия почти отпустила сегодняшний паршивый день. – Все здорово, кроме стекла в пуантах. Такое не постоянно, но чем лучше станцуешь и чем жестче ответишь лишний раз, тем изощреннее подарочки. Аим удивленно посмотрел на Валевскую: – Вы там совсем больные, в своем театре? Его недоумение повеселило Анрию, она рассмеялась. Как-то искренне, изнутри. Лерой посмотрел на нее и тоже мягко улыбнулся. – Ты когда смеешься… совсем другая становишься, – сказал он. – На людях ты не такая. Валевская опустила голову, разглядывая свои длинные голые ноги, и стала разглаживать складке на халате. Волосы ее уже высохли и волнами покрывали плечи и спину. – Просто сейчас я чувствую себя хорошо, – ответила она, – без напряжения. – Это хорошо, – кивнул Аим. – Надеюсь, я загладил вину за утро. Глаза его заискрились. Валевская, чувствуя себя неловко, едва заметно придвинулась, коснувшись своим плечом плеча Аима. Он заметил это и опустил взгляд. Анне-Марии казалось, что сердце из груди выскочит в тот момент, когда она медленно склонила голову на плечо Лероя и прикрыла глаза. Он, кажется, удивился этому жесту, но и не отодвигался. Аим и Анрия просидели так в полной тишине около трех минут. – Лавандой пахнет, – вдруг сказал Лерой. – Это с соседнего балкона. И они снова замолчали. Валевской казалось, что все проблемы исчезли. Она в безопасности, тепле и спокойствии. Невероятно, так на нее не действовал ни один человек. Кажется, нужно было ценить это. – Хорошо, что ты пришел, – вздохнула Анна-Мария. – День совсем паршивый был. Но теперь я чувствую себя лучше. «С тобой», – хотелось добавить Анрии, но она не сумела себя пересилить и произнести это. Сентиментальные слова давались ей нелегко. Если она и сможет в любви кому-то признаться, то это будет как-то так: «Люблю тебя, моя мразь!» Такое любого отпугнет. Лерой потянулся и взял телефон Валевской. Он покрутил его в руках и сказал: – Давай сфотографируемся. Будешь смотреть на фото и вспоминать. Может, оно поднимет тебе потом настроение. Он вытянул руку и быстро щелкнул их вместе на фронтальную камеру. Анна-Мария успела лишь показать легкую полуулыбку, не двинувшись с места. Аим тоже остался на фото таким, каким был секунду назад. Фото показалось обоим удачным. Лерой и Валевская переглянулись, встретившись взглядами, и сердце у нее екнуло. Момент, равный секунде, им показался вечностью… Внезапно она почувствовала, как плечо Лероя напряглось. Он плотно сжал губы, встал с дивана и направился в ванную: – Прости, умыться хочу. Что-то перед глазами все плывет. Анна-Мария осталась сидеть на диване, смутившись и нахмурившись. Когда между ними, казалось, начало что-то происходить, Лерой срывается в уборную. Валевская испытала что-то типа разочарования. Поднявшись на ноги, она неспешно прошла в центр комнаты, скрестив руки за спиной и задумавшись. За это чувство разочарования ей стало так же стыдно, как было тогда, когда Маэль раздел ее. Снова она винила себя за то, что ей хотелось близости. Но тут ее размышления прервали. – Валевская! Анна-Мария подскочила на месте, страшно перепугавшись. Знакомый голос звучал с балкона. Стоило ли удивляться, что там стоял Маэль – наглый и недовольный, самоуверенный и дикий. К встрече он явно не готовился, поскольку был в простой одежде: футболка, джинсы, а лицо, к слову, небритое. Хотя она не слишком удивилась его появлению, в животе похолодело моментально. Перед глазами пронеслась картина: Маэль, подобно Отелло, убивает Анрию-Дездемону, после того как обнаруживает Аима в ее доме. Но она одернула себя за такую мысль – ему-то какое дело? Они коллеги, а не молодожены. К тому же испуг уже сменила прежняя ярость. – Думаешь, сможешь от меня спрятаться?! – прошипел он. – Какого черта ты на моем балконе оказался?! – Через соседний сюда прыгаю. Там квартира пустая. Анна-Мария бросилась к дивану, схватила со столика пустую бутылку и в ярости метнула ее в Маэля. Он уклонился, и бутылка вылетела с балкона вниз. – Вон отсюда! – рявкнула она. – Убирайся! Прочь! – Заткнись, фурия! Я должен поговорить с тобой! Он сделал шаг в комнату. Позади него в небе светила луна. Ее серебристый свет обрисовывал внушительный силуэт мужчины. Внезапно Анрия услышала, что шум воды в ванной стих и щелкнула задвижка на двери. Она подбежала к Маэлю, вцепилась ему в футболку и снова вытолкнула его на балкон. – Быстро! Зайди за стену, чтобы тебя не было видно! Прячься или проваливай к чертям! – Кто у тебя в доме? – удивленно прошептал он. Валевская его еще раз толкнула, даже попыталась пнуть, а потом вбежала в комнату и подскочила к дивану. Маэль спрятался за выступ, но ему хорошо было видно происходящее в комнате. А это крайне интересовало его. Он вздохнул, пытаясь успокоиться. Бушевать пока что рано. Из ванной вышел Аим, вытирая лицо. Он поморгал несколько раз, а потом заговорил: – Прости, Анри, мне что-то нездоровится. Пойду я, хорошо? Она, к сожалению, не могла ему сказать, насколько кстати сейчас это мудрое решение. – Что ж, если тебе плохо – конечно иди. В любом случае, ты тут совсем близко ко мне, – она указала подбородком на окно. Сантана открыл рот от удивления. Он был обескуражен: в ее доме мужчина. Он плохо разглядел, кто именно. Анна-Мария подала ему пиджак, который он принял и надел. Они пошли к двери, а когда настал момент прощаться, Лерой глянул на девушку сверху вниз, а потом улыбнулся: – Спасибо за вечер. Скрасила мои будни в Марселе. Мечтаю о новых встречах. Валевская тоже улыбнулась. Слишком сладко улыбнулась. Сейчас она была как актриса на сцене. Станиславский бы поверил! Но, быть может, потому что на самом деле эта ее реакция была искренней, а не актерской игрой? – Взаимно, Аим. Он склонился, приобнял ее и собирался легко чмокнуть в щеку, как делают обычно французы. Но Валевская чуть повернула голову, и получилось, что Аим попал ей в губы – они поцеловались. Он сначала открыл глаза и слегка отстранился, подумав, что это ошибка, но когда Анрия положила одну руку ему на грудь, а вторую на шею, до него дошло, что поцелуй был запланированным. И он принял его, приоткрыв губы и почувствовав привкус вина на губах Анны-Марии. Это было мягко, вкусно, нежно и, кажется, долгожданно для обоих. Прервав поцелуй, Аим провел пальцем по губам девушки, подмигнул ей, вышел в коридор и направился к лестнице. Валевская закрыла за ним дверь, немного опьяненная его запахом. Но на душе стало беспокойно – она чуяла, сейчас что-то будет. А с исчезновением Аима ушло и его волшебное спокойствие. Вернулись демоны. Спасало лишь одно – ликование и удовлетворение. Она искренне надеялась, что Маэль смотрел. Ему хватило секунды. Маэльен влетел в комнату, бушуя, грозясь разнести тут все в клочья. Его глаза горели бешенством, он мгновенно подскочил к Анне-Марии, толкнул ее к стене и прижал. Ее обдало горячим дыханием, а внутри все напряглось. Он едва себя контролировал. – Какого хрена?! Что за чертовщина, Валевская?! – А тебе-то что? – с вызовом спросила она. – Закрой рот! – выпалил Маэль. – Лучше расскажи мне, что чертов капитан полиции делает в твоем доме?! – То же, что и Софи в твоей постели, – погостить, наверное, зашел. Маэль замер на секунду, захлопав глазами. – Что?.. Что за бред? Ты что, дура?! Он впился ей в плечи и прижал к стене еще сильнее, почти с желанием услышать хруст ее переломанных костей. Анрия стиснула зубы, чтобы стерпеть и не издать и звука – ей не больно, нисколечко! – Тебя это не касается, Маэль, – протараторила она. – Отвали и прочь отсюда! – Это меня касается, Валевская! Я за тебя отвечаю, я координирую твои действия, я должен защищать тебя. Ты – моя. Ты в моей команде, а значит, должна мне подчиняться! Анна-Мария уперлась руками в грудь Маэльена и попыталась его оттолкнуть. Но он и с места не сдвинулся. – Я работаю с тобой, но я не твоя собственность. – Ты понимаешь, что он ведет наше дело? Ты понимаешь, что он тут только потому, что подозревает тебя? Ты еще ничего в этом не смыслишь, он расколет тебя – ты и не заметишь даже! Валевская нахмурилась. – Неужели ты думаешь, что он только по этой причине был здесь? – она сказала это надменно и с усмешкой. – Отпусти!