Было заметно, как напрягся Аллен в своей шелковой рубашке. Его глаза забегали, а пальцами он постукивал по подлокотнику софы. – Да, Софи – прима, но… Ты популярнее, ярче. Спонсоры хотят смотреть на тебя, хотят ужинать с тобой. Анна-Мария… Астра моя… Раздражение накатило с новой силой. – Не называй меня так. Не теперь, – строго скомандовала Валевская. – Аллен, прима – не я. Я лишь солистка. С какой стати мне ужинать с меценатами? – Потому что они хотят именно тебя! Не выдержав, Анна-Мария рявкнула: – Меня хочет чертова половина Марселя, ясно?! Но ты выбрал Софи, вот и верти ею, как захочешь! Хоть на себе, хоть на других. Думаешь, мне это нужно?! Обхаживать спонсоров, но сидеть в солистках? Профессионализм – это улыбаться и веселиться с меценатами, когда ноги отваливаются! Твоя сладкозадая подружка не имеет этого дара. Она слабо танцует и глупо улыбается. Но твой выбор пал на нее. Значит, выкручивайся сам. Валевская схватила свою сумку с софы, закинула ее на плечо и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Ее трясло от бешенства. Все последние недели он игнорировал и не замечал ее, не хотел даже встречаться взглядом. А теперь ворковал и ластился, как кот. Когда ему понадобилась Анна-Мария – прибежал как миленький. От этого хотелось проблеваться в туалете. К слову, идея оказалась хорошей. Анна-Мария порой проделывала такое, когда знала, что плотно поела, а времени на тренировку нет и отработать калории не выйдет. Тогда она шла в туалет, засовывала два пальца в рот и избавлялась от всего, что съела. Звучит отвратительно, но это было нужно, чтобы оставаться в форме. Закинув сумку на плечо, она направилась в уборную. Последние деньки в Марселе оказались немного душными, а там царила приятная прохлада. Взглянув на себя в зеркало, Анна-Мария ободряюще улыбнулась. Выглядела она вполне сносно. Густые темные волосы собраны в небрежный пучок, белая футболка завязана узлом на животе, спортивные брюки-джоггеры свободно сидели на бедрах. Красивой она казаться не хотела, лишь мечтала об удобстве и комфорте. Скинув с плеча сумку, она открыла кран и плеснула воды на лицо. Когда Анна-Мария подняла взгляд, то вздрогнула и едва не подскочила на месте, увидев в зеркале человека у себя за спиной. Сразу вспоминалась ее первая встреча с Маэлем, его смеющиеся холодные глаза, наглый уверенный тон и пистолет. Присмотревшись, она немного успокоилась. Это был всего лишь Северин, вышедший из кабинки и сейчас смотревший своими бесцветными глазами на Валевскую. – Анрия. – Север?.. – Вот ты и попалась, милая, – заговорил он низким голосом, медленно обойдя Валевскую и остановившись у двери; видимо, решил таким образом не дать ей выйти: – Почему все мои звонки проигнорировала? Анна-Мария занервничала и подняла с пола сумку, решив, что оставаться здесь долго точно не станет. – Была занята. – Чем? – сразу спросил Север. – Ты обещала мне все потом объяснить. Но уже сутки не отвечаешь на звонки. На репетиции я тебя видел мельком, и то ты сразу ушла к Аллену. Мне пришлось ловить тебя в туалете, как девчонку. Ты полагаешь, это нормально? Валевская замялась, опустив глаза в пол и прикусив губу. Ее отчитывали, как школьницу, но за дело. Север не кто попало, а близкий друг. К тому же с ней случилась не просто какая-то ерунда, а нечто действительно серьезное. Но отчего-то щеки запылали, и отвечать вовсе не хотелось. – Я действительно была очень занята, – промямлила она. – Ты сказала, что связалась с плохим человеком. Это тот Маэль, да? Я пробил его, – продолжал Каст. – Какой-то сомнительный тип, то ли коллекционер, то ли оценщик… Анрия? Анна-Мария поняла, что отступать некуда. Сегодня она чувствовала себя как маленький воришка, который украл на рынке яблоко, а теперь ходит и озирается – не ищут ли его, не поймает ли кто. Только вместо яблока она помогла украсть украшения на приличную сумму, и это было не на рынке, а в известном ювелирном магазине, и ее не просто кто-то искал – всю группировку разыскивал Интерпол. Здорово. Потрясающе. А теперь ее ловит Север и пытается узнать, что же между ней и Маэлем происходит. У нее было ощущение свободного падения – она летела вниз, в неизвестность, не успевая что-либо обдумывать. И чем дальше, тем тяжелее это остановить. – Послушай, все немного сложнее, чем ты можешь себе представить, – пробормотала Анна-Мария. – Маэльен… Он не просто коллекционер. И лучше не связывайся с ним. И не пытайся ничего узнать о нем. Я всего лишь пытаюсь начать жить по-новому. Понимаешь? А он помогает мне. Он немного помолчал. – Валевская… ты употребляешь наркотики? Девушка сильно удивилась: – Что? Нет! Я против подобной дряни. – Кроме балета и булимии, – парировал Северин и облокотился о стену. Его взгляд сделался очень усталым и грустным. Анне-Марии стало невыносимо стыдно. А ведь Маэль говорил ей о том, что от друзей она вынуждена будет отдалиться. У нее и друзей-то нет, только Северин. И тот начинает разочаровываться в ней. – Ясно, – выдохнул он. – Как созреешь не врать, а говорить – звони. Каст выпрямился, строго посмотрел на Валевскую и направился к двери. Анна-Мария в безотчетном порыве попыталась остановить его, схватив за рукав, но он отдернул руку и лишь бросил перед тем, как выйти: – И хватит блевать. Ешь нормально. Хлопнула дверь. Зажмурившись и повернувшись к раковине, Валевская почувствовала сильнейшее внутреннее напряжение. Ей стало грустно. Отчего-то даже после ее звездного выступления вчера в ювелирном ничего не поменялось. Она еще раз умылась и посмотрела на часы. Самое время ехать в студию к парням. Взяв сумку, Анна-Мария направилась к выходу. * * * Через несколько секунд после того, как Анна-Мария и Северин покинули уборную, дверь крайней кабинки медленно приоткрылась и из-за нее высунулась белокурая девушка. Она быстро осмотрелась, проверяя, нет ли тут еще кого лишнего. А потом подошла к зеркалу и стала поправлять кудри, разглядывая себя и любуясь. – Ну что, Софи Монтескье, – ухмыльнулась она, – ты снова узнала кое-что интересное. Что там происходит в жизни бывшей любимицы публики Анны-Марии? Обычно она сдержанная и педантичная, крайне скупая на эмоции. Но сегодня она показалась Софи по-настоящему расстроенной и напуганной тем, как Север отреагировал на ее слова. Что вообще между ними происходит? Чем занимается в последнее время местная звезда? Что еще за Маэль и что за странное выражение «жить по-новому»? Софи недовольно вздохнула. Как бы все это разузнать? Размышляя над этим, она тоже покинула туалетную комнату. * * * Прищурив карие глаза, Кай сосредоточенно наблюдал за действиями Маэля. Рядом сидел Най и, поглаживая острый подбородок, тоже смотрел на их чокнутого главаря. Он в данный момент делал невообразимые вещи, ужасные! – Поверить не могу, – пробормотал Най. – Это худшее, что ты мог сделать. – Я не ожидал от тебя настолько ужасных вещей, – поддержал Кайле. – Ты в своем уме? Нахмурившись, Маэльен Сантана обернулся и недовольно бросил: – Хватит жаловаться! – Но так нельзя! – резко встал из-за стола Най. – Ты все испортишь! – Верно! – также поднялся Кай. – Ты обязан положить болгарский перец в этот фахитос[11]. Иначе это вовсе не фахитос. – Фахитос может быть и без болгарского перца, – продолжал гнуть свое Маэль. – Если следовать испанскому рецепту… – Хватит с нас безумных рецептов твоей мамы, Маэль, – сказал Кай и стремительно направился к плите, где жарились ингредиенты. – Я хочу нормальный фахитос. Сантана преградил путь Кайле, ухмыляясь. Его каштановые волосы были еще чуть влажные после душа. Стянув с себя фартук, Маэль покачал головой. – Не смей рушить традицию. После каждого дела я готовлю вам что-нибудь по маминому рецепту. Так вот, мамулин фахитос без перца, понял, ты, гастрономический консерватор? И он победоносно скрестил руки на груди. Кайле лишь кинул на него озлобленный взгляд и вернулся к их рыцарскому столу, где сидел Най. Их двоих этот болгарский перец действительно беспокоил. – Значит, мы не будем это есть, – категорично заявил Леманн. – Вас чертов перец беспокоит сильнее, чем страх смерти на задании? – спросил Маэль. – Это несоизмеримо! Пусть твоя балерина ест это извращение. При упоминании Анны-Марии Маэльен перестал улыбаться. Он вспомнил о ней, о том, как довез ее вчера до дома, попрощался и сказал, чтобы она пришла завтра днем после обеда. Ведь если бы не она, вряд ли они сейчас сидели бы тут все вместе и несли эту ерунду. Она по-настоящему здорово проявила себя, и Маэль совершенно точно знал, что дальше она сумеет показать себя еще лучше. – Кстати, о Валевской, – заговорил он, подойдя к столу. – Она теперь одна из нас. Проявляйте уважение. Леманн поднял изумрудные глаза на Маэля и спросил: – Это окончательно? Теперь она будет пятой в нашей группе? – Да, – ответил Маэль. – Она помогла нам на задании, не подставила. В ней сочетаются все полезные и нужные качества. Анрия нам необходима. Най и Кайле переглянулись, видимо, обдумывая это заявление. Они оба не имели ничего против Валевской. Она даже интересовала их. Но они немного опасались прибавления в их группе. Все время команда работала вчетвером, а теперь у них пополнение, да еще и девушка-балерина. Куда еще страннее? – Тебе виднее, – сказал Кайле. – Раз ты видишь ее в нашей команде, значит, так тому и быть. Но знай: «Волки» своих сразу признают. Не вольется сейчас – никогда не вольется. Он улыбнулся, откинув со лба черно-белые пряди. Из ванной комнаты вышел Кристиан в футболке и джинсах. С мокрых после душа русых волос вода капала ему на плечи. В таком виде он казался еще младше, как будто ему действительно не больше шестнадцати лет. Он подошел к столу и сел на свое место. – Господа, – обратился он к ним, – что за вопрос решаете?