— Тогда закажем еще и пойдем танцевать. — Она надела туфли, поправила волосы, чтобы они частично прикрывали шрам, и поманила пальчиком бармена. — Ты должна… — зашипел капитан. Сана накрыла его руку своей ладошкой и нежно шепнула на ухо: — Чтобы не проколоться, будем изображать влюбленных. — Она двинула пустой бокал бармену: — Повторите мне вино, а ему коньяк, только в этот раз не разбавленный. На театральное возмущение бармена она загадочно ответила: — Льющийся напиток должен звучать точно так же, как у гостей внизу в банкетном зале. — И, засмеявшись, увлекла Алексея на танец. Утром понурый капитан Сорокин стоял перед недовольным начальником. — Ну, у тебя и расходы, — ворчал Трифонов, просматривая отчет. — Коньяк, вино, ликеры — и в таких количествах. — Еще взятка швейцару и чаевые. Мы старались не выделяться, вели себя как все. — Как все, — передразнил полковник. — Ты эти цены инженерам и учителям покажи. Немудрено, что блокнот пивом уделал. — Так получилось, — промямлил Алексей, опуская взгляд. Он опасался проговориться, что вечер в ресторане с выпивкой и танцами перерос в жаркие объятия с Вокалисткой в автомобиле. Загадка ее сверхчувствительности давно манила его, вид обнаженного тела перед открытым окном крепко засел в памяти, а прикосновения к шраму странным образом возбуждали. Томительное молчание в наэлектризованном салоне автомобиля во время пути из ресторана разорвала молния физической близости. Подъехав к дому, они дали волю переполнявшей страсти. Кто первым перешагнул черту приличия он не помнит. Объятия, теснота, откинутые спинки сидений, торопливые движения, бесстыдная оголенность интимных мест, грубый напор, пьяный смех, пошлые словечки дарили новые ощущения и усиливали возбуждение. Наутро ему все хотелось забыть и повторить одновременно. Сорокин не знал, что Евгения Корман доложила начальнику о подозрительно долгом пребывание агентов в темной машине у подъезда и растрепанном виде Вокалистки, явившейся домой. — Ладно, на твое счастье Линьков заинтересовался записями в блокноте. Получишь деньги в кассе. — Полковник подписал отчет о расходах, протянул капитану и, прищурившись, спросил: — Как жена, еще терпит твои поздние возвращения? Могу приставить к Вокалистке другого сотрудника. — Нет-нет, я готов работать, — поспешно ответил капитан. — Продолжайте наблюдение, — кивнул полковник. 39 — Хозяин-барин, — прокомментировал Сорокин поздний выход Фишмана из квартиры и щелкнул фотоаппаратом с телескопическим объективом. — С большим портфелем, словно в командировку собрался. Красные «жигули» сыщиков не отставали от белой «волги», хотя директор магазина «Океан» гнал с ветерком. — Такая дистанция устраивает? — спросил Алексей, косясь на Вокалистку. Сана расстегнула отороченную мехом дубленку, расправила подол нарядного платья. — Как тебе? — кокетливо поинтересовалась она. — Одолжила у Корман приличную одежду. Вдруг, опять в ресторан. Алексей не знал, как себя вести после вчерашнего, служебные романы до добра не доводят. Что между ними было: минутное помешательство или нечто большее? Девушка его притягивала своей уникальностью, даже дефект на лице делал ее особенной. «Я превращаюсь в облако», — объясняла она сверхчувствительность к звуковым колебаниям. Во время слежки она постоянно находилась в подобном состоянии, и он ощущал приятные покалывания от тела-облака, словно она игриво касалась его. — Мы на службе, — напомнил Сорокин и на правах старшего приказал: — Слушай Фишмана. — Ты тоже можешь его слушать. — Улыбнувшись, Сана включила радио и настроила нужную волну. — В машине Фишмана работает эта радиостанция. Бодрые оптимистичные песни о БАМе и таежной романтике скрасили их путь до магазина «Океан». На работе Фишман пробыл недолго. Через час директор магазина поехал в центр города и на одной из тихих улочек к нему в машину, даже не взмахнув рукой, подсел пассажир в шляпе. — Да это же директор фирмы «Океан» Фельдман! У них тайная встреча, — оживился Сорокин и включил магнитофон на запись. — О чем они говорят? «Волга» тронулась и быстро покинула центр города. Сорокин держал небольшую дистанцию, чтобы Вокалистка могла комфортно работать. Сана диктовала в микрофон все, что слышала. Разговор был явно деловой. Речь шла о получении партий товаров, липовых накладных, списании порчи, распределении дефицита, сборе денег. «Вот где они обсуждают темные делишки, — радовался удаче капитан. — В машине, на ходу, при громко работающем радиоприемнике — гениально! Если бы не Вокалистка…» Нежные чувства к девушке взломали скорлупу служебной сдержанности. «Волга» въехала в промзону на окраине города, посигналила перед высокими воротами, створки распахнулись, и машина исчезла за бетонным забором. — Продуктово-промышленная база № 208, — прочел табличку у ворот Сорокин. Он вспомнил записи в блокноте. — Это та самая спецбаза, о которой они шептались в ресторане — кормушка для чиновников. Ты слышишь их? Сана молча указала направление вдоль забора. «Жигули» проехали около ста метров, и она качнула рукой: здесь. Машина прижалась к обочине. За забором виднелся административный корпус. Вокалистка вышла, прислушалась, сняла дубленку и села обратно в машину, опустив стекло. Она кивнула, что все нормально, взяла микрофон и прикрыла глаза. К двум уже привычным голосам Фишмана и Фельдмана, которых копировала Вокалистка, добавился третий. «Директор базы», — догадался Сорокин. Слушая разговор и вспоминая предыдущие записи, он постепенно понимал, как работает схема хищений. Фирма «Океан» создана при министерстве рыбной промышленности. Рыба продукт скоропортящийся, поэтому в министерстве утверждены нормы списания на всех этапах: добыча, производство, транспортировка, хранение и торговля. Так формируются излишки, которые по бумагам списаны, но поступают в продажу. Не менее важный источник дохода — пересортица, ведь цены на разные сорта рыбы различаются в разы. Задействованы и многоступенчатые махинации, которые начинаются на производстве. В банку из-под дешевых килек фасуется дорогая икра, вся партия пробивается через кассу магазина, а затем уже втридорога распределяется по ресторанам или продается через подсобки для своих. Государство само позаботилось о жуликах, создав систему распределения с разным уровнем доступа. На той же спецбазе полным ходом шла реализация рыбных деликатесов высокопоставленным чиновникам по символичной цене, а затем, за взятки эти товары поступали в магазины по поддельным накладным, где продавались дороже. — Заряженному танку в дуло не смотрят, а мы заглянули, — выразил свои чувства Сорокин. Он ощущал себя бойцом на передовой: то ли идти в атаку, то ли ждать, когда враг напорется на засаду. — Они выходят, — сообщила Вокалистка. — Походка Фишмана изменилась, звук другой. Он зашел с легким портфелем, а выходит с тяжелым. — Что в портфеле? Рыба, икра? — Билеты. — Так много, — недоумевал Сорокин. — Какие еще билеты? — Бумажные, — сухо ответила Вокалистка. И тут капитан припомнил, что слово — деньги — ни разу не прозвучало в разговоре торговцев, а про билеты они упоминали постоянно. Сорокин выдернул из кошелька несколько купюр, которые получил вместо потраченных в ресторане. На стороне с профилем Ленина было крупно написано: Билет Государственного Банка СССР. — Вот какие билеты они получили, — догадался капитан. — Купюры в пачках, — подтвердила Вокалистка. — Неучтенные деньги свозят на базу из ресторанов и магазинов. Осталось узнать, как распределяется итоговый навар. Я могу сейчас перехватить их с поличным. — Капитан проверил пистолет в наплечной кобуре и с досадой покачал головой. — Нет, без приказа нельзя. Алексей с сожалением посмотрел на простенький интерьер «жигулей» — эх, был бы он на служебной «волге» с радиотелефоном. Придется продолжить слежку и ждать удобного случая, когда появится возможность позвонить начальству. Белая «волга» покинул спецбазу, «жигули» двинулись за ней. Вокалистка продолжила привычную работу, диктуя разговор субъектов слежки. «За нами увязались красные «жигули». Ты видел их раньше?» — говорил Фельдман. «Красных полно, распространенный цвет». «Они стояли около базы. И в центре, когда я садился к тебе, тоже видел красную машину». «Сейчас проверим», — решил Фишман. Сорокин не сразу сообразил, что говорят о них: Вокалистка повторяет слова Фельдмана и Фишмана. «Волга» ускорилась, Алексей инстинктивно надавил на газ, но тут же сбросил скорость — пока у мошенников сомнения, лучше исчезнуть. Он свернул с основной дороги. Самое ценное они уже узнали, надо звонить Трифонову. Сорокин остановился около ближайшего телефона-автомата, зашел в будку. — Сергей Васильевич, сегодня Фельдман сел в машину Фишмана. Затем оба посетили спецбазу двести восемь, откуда уехали с портфелем с деньгами, — доложил капитан и в нетерпении добавил: — Надо их брать! — Сведения о деньгах точные? — переспросил Трифонов. — Они называют деньги билетами. Мы купюры не видели, но Вокалистка слышала… — А вдруг это билеты в театр. В «Океане» все известные артисты отовариваются. — На кой черт им столько билетов? Килограммы! — Спроси у спекулянтов, продающих билеты в Ленком или на Таганку. Поступим так. Вы продолжите наблюдение, соблюдая осторожность, а я доложу генералу Линькову. Он руководит операцией. Покрутившись по улочкам промзоны, белая «волга» выехала на прямую магистраль. Фишман посмотрел в зеркало заднего вида и успокоил начальника: — «Жигуленок» отстал. Вы зря волновались. — В нашем деле разумное волнение не помешает, — ответил Фельдман. — Вчера в баре «Арагви» заметили подозрительную парочку. Они что-то записывали в блокнот. Администратор подсмотрел — и знаешь, что увидел? Словечки всякие: икра, минтай, севрюга, накладные. — Мы это обсуждали в ресторане.