— Певице мешать не будем, возможно, она настоящая. Сначала займемся документами. Он прошел к кабинету директора дома культуры, за дверью двое мужчин спорили о деньгах. Капитан решил использовать элемент неожиданности, потрогал ручку замка — дверь заперта, и сделал знак сержанту: выбивай! Рослый сержант с разбегу саданул плечом, хрястнул дверной косяк, дверь распахнулась, ударившись о стену, и опергруппа ворвалась в кабинет. Толстенький директор, увидев непрошенных гостей в форме, оцепенел, врос в кресло и стал похож на собственную восковую копию. Стоявший рядом Мосягин, наоборот, засуетился, украдкой пряча что-то в карманы замшевого пиджака. — Руки на стол! — рявкнул Невзоров. — Оба! Директор повиновался. Мосягин выдавил невинную улыбку: — А в чем, собственно, дело? Я концертный администратор, мы обсуждаем планы культурных мероприятий, а вы врываетесь. — Я с удовольствием послушаю. Продолжайте. — Капитан подошел к столу, взял бумаги, лежавшие перед директором, пробежал глазами текст: — Ведомость о проданных билетах. Зал на 450 мест, а продано всего 220. Число сегодняшнее, подпись, печать. Любопытный документ. Может мы пройдем в зал, и вы покажете пустующие места? — Артисты имеют право на контрамарки для знакомых, — пролепетал директор. — Двести тридцать знакомых, — картинно округлил глаза оперативник. — Познакомьте и нас с ними, а мы поинтересуемся, сколько они выложили за свои места. Кстати, а где непроданные билеты? — Мы их утилизировали, сожгли. — Оперативно, — похвалил Невзоров и спросил: — Собиралась комиссия, составлен акт? — Как положено, — выдавил побледневший директор и стал уже похож на состарившуюся восковую копию. Капитан изучил следующий листок, оказавшийся в его руках. — А вот и акт. Три члена комиссии поставили подписи. Прекрасно! Мошенничество в составе преступной группы. Кстати, в ведомости указан один концерт, а у вас на афише заявлено два. — Это ошибка. — Где? На афише? Так мы посмотрим, придут ли зрители на второй концерт. — Я пойду? — вежливо спросил Мосягин, который все это время потихоньку пятился к двери. — Я руковожу музыкантами и не имею отношения к продаже билетов. — Стоять! — цыкнул Невзоров, которому надоело вежливое ехидство, и приказал сотруднику: — Обыщите его. Сержант ощупал одежду администратора и вывернул из карманов пиджака две пачки разнородных купюр. Капитан тем временем дернул ящик стола, на который пузом налегал директор, и выложил на стол еще столько же. — Как вы объясните происхождение этих денег? — спросил он. Директор и администратор молчали, косясь друг на друга. — Не хотите говорить? Тогда я скажу. Вы хапнули больше, чем отчисляете в Госконцерт. Это хищение в особо крупных размерах! — Какое хищение? Я занял у товарища директора личные средства, по-дружески. — нашелся Мосягин. Капитан перевел суровый взгляд на директора: — Его слова означают, что вы единолично организовали хищение. — Я?! — подпрыгнул от возмущения директор. — Это он все придумал и заставил меня участвовать. Я не хотел, я раскаиваюсь. — Дурак, — процедил Мосягин. Выступление Арины Славской закончилось, и певицу привели в директорский кабинет к капитану милиции. Невзоров посмотрел в ее паспорт и хмыкнул: — Так я и думал. Антонина Курочкина. Что ж вы гражданка Курочкина людям голову морочите, прикидываетесь Ариной Славской? — Это концертный псевдоним, — пояснил Мосягин, закованный в наручники. — Администратор заставил вас выступать под этим именем? — спросил милиционер растерянную певицу. Перепуганная Курочкина кивнула. — Что ты мелешь, Тоня? Ты сама выбрала красивое имя, — возмутился Мосягин. — Мы выясним роль каждого из вас в преступной схеме, — заверил Невзоров. — А сейчас помолчите. Капитан воспользовался директорским телефоном и позвонил в Лазаревское, где на параллельном концерте еще одной Арины Славской работал его коллега. — Привет! Что у тебя? Паспорт солистки проверил? — спросил он в трубку и выслушал ответ. — Поет, как на пластинке, и по паспорту Арина Славская. Ну, теперь понятно, кто из двоих мошенник. Я своих задерживаю, а ты извинись за беспокойство, попроси автограф для моей жены и не мешай артистам работать. Капитан положил трубку и отдал приказ патрульным: — Подозреваемых увести! Доставить в отделение и держать по отдельности, чтобы не могли сговориться. Ошеломленный Мосягин не знал, как отнестись к услышанному. У фиктивной дублерши паспорт Славской? Не может быть, он сам нанимал эту Сидорову! Но если он расскажет правду, то только усугубит свою участь. 25 — Кайф! Классно получилось! Мы сделали Мосягина! — радовался Самородов после ухода полицейских из концертного зала. — Круто! — поддакивал Васьков. — Менты перед нами извинились, а Мосягина загребли! Их группы нет, а наша осталась. — Наша? — с сомнением переспросила Сана. Девушка понуро сидела в гримерке, отодвинувшись от зеркала и опустив голову. Невозмутимый Васьков разливал коньяк по стаканам, а Самородов не находил себе места от распиравшей его гордости. — Уголек, ты что, не рада? — Антон растормошил Сану и сунул ей стакан с коньяком. — Прежней Арины Славской нет. Теперь Славская — это твой голос и сиськи с ногами с правильным паспортом. Выпьем за нашу победу! Мужчины выпили залпом, Сана пригубила стакан, понимая, что с каждой каплей спиртного лишает себя уникального слуха. Пусть так, пока на душе муторно, лучше забыться. В дверь постучали, в гримерку просунулось встревоженное лицо Левона. Конферансье в концертном фраке сейчас уже не напоминал напыщенного пингвина, а стал похож на озирающуюся утку. — Я извиняюсь. Мне сообщили об аресте Иосифа. Боюсь, что это серьезно. — Это прекрасно! — взревел Самородов, затащил конферансье в гримерку и угостил коньяком. Левон выпил, но его настроение не улучшилось. Он причитал: — Мы вляпались, надо сматываться. — Без паники. Это Мосягин вляпался, а наша группа может работать как раньше, — излучал оптимизм Самородов. — Гастроли расписаны надолго вперед, ведь так, Левон? — Так-то оно так, — промямлил конферансье, растерявший умение болтать без умолку на любую тему. — Ну, вот! Группа у нас есть, певица — лучше не бывает, оргвопросы я беру на себя. Ты с нами, Левон? — Если будете решать вопросы. Я, знаете ли, не люблю сложных вопросов. Мое дело, наоборот, — помогать народу забыть о всех проблемах. — Вот и займись этим, Левон. Успокой музыкантов. — Антон вручил ему непочатую бутылку коньяка. Конферансье принял бутылку и скорчил смешную рожицу обиженного: — Одной будет мало, уважаемый. Самородов рассмеялся и похвалил: — Ты настоящий артист, Левон! Витек, у нас осталось? Отдай последнюю. — Он похлопал конферансье по плечу и заверил: — Для ребят ничего не меняется, работаем, как раньше. Однако, как раньше работать не получилось. Первое время концерты продолжились по прежним договоренностям, но директора концертных залов с недоверием отнеслись к незнакомому администратору. Они знали о печальной судьбе Мосягина, его махинациях с неучтенными концертами и билетами, сами участвовали в серых схемах и опасались, что проверяющие органы придут и за ними. В один день дельцы шоу-бизнеса вдруг стали «белыми и пушистыми» и ни в какие сделки с неизвестно откуда появившемся Самородовым вступать не желали. Все концерты Арины Славской проводились официально, выручка перечислялась Госконцерту, а исполнителям начислялась фиксированная ставка, в соответствии с их категорией. Музыканты, привыкшие к дополнительным заработкам из рук в руки, стали проявлять недовольство. Формальной солистке, не имевшей никаких заслуг, начислялась мизерная ставка. Но и этих денег новоявленная Арина Славская получить не могла, потому что по бухгалтерии проходила под настоящим именем Елены Сидоровой. Сана Шаманова не роптала, она с душой отрабатывала концерты и утешалась тем, что рядом с ней любимый человек. Но эйфория Самородова быстро улетучилась, а с ней и любовный пыл. Сталкиваясь с трудностями, Антон мрачнел с каждым днем. Поначалу он тратил украденные у Мосягина деньги, чтобы гасить недовольство в группе. Он надеялся вернуться к серым схемам и восполнить расходы, но чем настойчивее предлагал махинации директорам концертных залов, тем сильнее те шарахались от него. Для концертной мафии он оставался чужаком, с которым лучше не связываться. Постепенно концерты сошли на нет. Левон переметнулся к другому администратору. Музыканты пьянствовали и подкалывали фальшивую солистку, советуя сушить сухари, потому что, если уж с настоящей Славской так поступили, то с ней вообще церемониться не будут. Испуганная девушка стояла на концертах столбом, забыв о красивых телодвижениях. Антон понимал, что одного лишь голоса Саны недостаточно для успеха. Курортные гастроли окончательно провалены — и это полбеды. В будущем потребуются новые песни, студийные записи, выступления на телевидении. Для этого нужны дружеские связи, но в музыкальную тусовку просто так не пробиться, это тесный круг стареющих звезд, ощетинившийся против молодых конкурентов.