* * * Обстановка в классе меж тем медленно, но верно накалялась. Через три дня после той стычки Лубоцкий подошел к парте Ани. За спиной его тенью маячила Лиза Дейнен. — Ты говорила с отцом? — без предисловий спросил Андрей. — Нет. И не собираюсь, — ответила Анна, чувствуя, как начинают дрожать пальцы и сохнет горло. — Да поймите вы, в конце концов, я не виновата в этой ситуации и никак, вообще никак не могу на нее повлиять… — В таком случае мы тоже не видим смысла с тобой разговаривать, — спокойно объявил Андрей и добавил, как припечатал: — Бойкот! Отвернулся и пошел вдоль рядов парт. Дейнен вдруг начала размеренно хлопать в ладоши, глядя в упор на Аню. Некоторое время Лиза молчала, а потом, следуя за ритмом, принялась бесстрастно выговаривать, словно хлестать мокрой тряпкой: — Бойкот! Бойкот! Бойкот! Следом за ней поднялся весь класс и тоже принялся повторять: — Бойкот! Бойкот! Бойкот! Эхо от хлопков звенело под потолком, больно отдаваясь в ушах. Вася, сидевший теперь за одной партой с Аней, с размаху ударил ладонью по столу. — А ну, завалили пищевод! Хор рассыпался и смолк. Три дня после этого Ане никто не сказал ни слова. За исключением Васи, конечно. Он не отходил от нее ни на шаг и сам перестал разговаривать с одноклассниками. — Вася, ты зря отношения с классом рвешь. Ты тут ни при чем, — пробовала убедить его Аня. — Я бы знаешь как хотела все восстановить, но… — Я так решил. А потом в общем чате в WordApp появилось новое лицо — Kuraga. Kuraga. 09.09_18:21. Ну что, пупсы, как будем на Шергу воздействовать? Сами видите, бойкот ее не парит. А часики тикают. Осталось меньше месяца. Лубоцкий. 09.09_18:25. Ты кто вообще? Kuraga. 09.09_18:25. Какая разница? Важно, что я в этой ситуации тоже лицо заинтересованное. Лубоцкий. 09.09_18:26. Как ты сюда попала? Или попал? Kuraga. 09.09_18:26. Тоже мне, бином Ньютона. Это не проблема, если руки откуда надо растут. Дейнен. 09.09_18:27. Ничего, что Шергина нас тоже тут читает? Kuraga. 09.09_18:28. А пофиг. Пусть наслаждается. Так есть идеи? Kuraga. 10.09_15:41. Нет идей? Может, у кого-то есть знакомые хакеры, пусть на школьном портале или на сайте школы крупными буквами напишут «Шергина — …». Я заплачу́. Жду предложений на [email protected]. Kuraga. 10.09_23:08. Шерга, если ты ничего не предпримешь, беги из города! Я тебе устрою сладкую жизнь. На следующий день в 10-м «Б» все разговоры были только о таинственной «кураге». На переменах одноклассники сбивались в группы и, то и дело посматривая в сторону Шергиной и Селезнева, вели обсуждение. — Откуда это существо вообще вылезло? — спросил Петя. — Я посмотрел, кто его пригласил в чат, там нечитаемый набор букв. — Похоже, хакнули наш чатик, — согласился Лубоцкий. — Мне что-то не по себе от этого фрукта, — признался Петя. — Да, чел отмороженный, походу, — мимоходом согласился Дорохов, терзая мобильник, в котором был открыт PUBG. — Нормально, — сказал Лубоцкий. — Так с Шергой и надо. Словами и мягкостью тут ничего не добьешься. — Резковато, конечно, но мне нравится, — согласилась Дейнен. — Аня все-таки наша подруга, — не сдавался Безносов. — Нельзя отдавать ее вот так на съедение. — Никто ее на съедение не отдает. А насчет подруги… Была бы подругой, поговорила бы с отцом. — Я считаю, «курагу» надо забанить, — сказал Петя с необычной для себя твердостью. — Не лезь, Безнос. — Федор закончил миссию и спрятал телефон. — Каждый должен нести ответственность за свои дела. И за бездействие тоже. Вот так. Тем более что добавилась «курага» один раз, добавится и во второй. Если это и вправду хакер, ничего мы тут не сделаем. — Был бы это хакер, не просил бы сайт школы подломить. — А как же он с WordApp справился? — WordApp, насколько я знаю, слабо защищен от взлома. — Короче, вопросов больше, чем ответов. Ладно, понаблюдаем, как дело дальше пойдет. * * * Бабье лето накрыло столицу. Солнце лило с небес волны почти июльского жара. Асфальт прогревался и исходил сухой духотой. Липы за окнами школы шелестели пыльной листвой. Воробьи и голуби смотрели скучно, летали лениво и тоже казались присыпанными пылью. Окна класса были плотно закрыты. На задней стене тихо шуршали кондиционеры. Урок английского в самом разгаре. После невразумительных «выступлений» Лели Абрикосовой и Полины с историями о летних каникулах «англичанка» Мясникова по прозвищу Масонка с восторгом выслушала рассказ Ани Шергиной. — …Beautiful country, beautiful people, beautiful music. That’s how I would like to finish my report about Austria[12]. — Спасибо, Анна, — учительница сияла. — Это лучший ответ, который мы услышали сегодня. Конечно же, пять. Шергина вернулась на место, стала прятать тетрадь в рюкзак, письменных работ сегодня не предвиделось, и вдруг завопила, будто рука ее попала в капкан. Все, забыв про бойкот, вскочили с мест, кинулись к ней. Она, не прекращая вопить, вытряхнула из рюкзака на пол его содержимое. С грохотом посыпались учебники, тетради, ручки, линейка, айпод, губная помада, тушь, упаковка влажных салфеток, ключи и… дохлая крыса с голым противным хвостом. — Мамочки! — закричала Леля, которой тушка грызуна упала прямо на кроссовки. Класс наполнился движением и шумом. Загрохотали стулья, задвигались парты. Все ринулись смотреть на причину переполоха. Масонка с трудом восстановила дисциплину. Послала Колю Дончакова за уборщицей, та явилась, убрала труп. Аня сидела за партой, скривившись, смотрела на руку, которой недавно трогала грызуна. По всему было видно, что она до сих пор чувствует его в своей ладони. — Анечка, ты как, в порядке? Сходи вымой руки, умойся холодной водой, попробуй прийти в себя, — мягко посоветовала Масонка, которая, к слову, не входила в число тех, кого должна была коснуться проблема Калачёвки. — Чья работа, дебилы? — заорал Вася, не смущаясь присутствием учительницы, когда Шергина вышла из класса. — Кто? Это «курага» ваша, да? Кто это, колитесь! Вычислю — под шконарь загоню! — Вася! Вася! — попыталась утихомирить его Масонка, опешившая от лексики и эмоциональности интеллигентного юноши. — Лубоцкий, ты? Конец тебе, падла! — не унимался Селезнев. — Вася, я тут вообще ни при чем, клянусь! — побледнев, твердо ответил тот. После уроков во дворе школы под липами состоялось собрание класса. Присутствовали все, кроме Шергиной и Селезнева. После английского прошло еще три урока, народ немного успокоился и пытался рассуждать трезво. Федя оперся спиной о мощный ствол, закурил. — Меня угости, — попросила Соня Батайцева. Федя взглянул на нее удивленно: — Ты куришь? — Летом стала баловаться. — Вы что, с дуба рухнули? — повернулся к ним Лубоцкий. — Сейчас директор или завуч запалят, родителям настучат. А они вам. — Мои знают, — равнодушно сказал Федя. — А мои догадываются, — пожала плечами Соня. Петя вышел в центр сборища, потер лоб, собираясь с мыслями. Снял очки, подышал на них: