— Трудно сказать, — пожал плечами Араб, — может, для того, чтобы напасть в другом месте, а может, для того, чтобы добраться ещё до кого-то. — И до кого же? — не унималась хранительница. — Может, до старейшего, а может, до меня или моей семьи. Судя по всему, вы семьями не обременены. — У Майка и у Пьера есть семьи, а Алекс живёт со своей девчонкой уже три года, — удивлённо ответил Квон. — Но при чём тут ваши семьи? — Слышал про теорию ахиллесовой пяты? — Нет. — Согласно этой теории, у каждого из этих троих есть слабое место. Это их семьи. Захвати семьи, и трое из команды сразу же выйдут из боя. А это значит, что оставшихся можно будет взять голыми руками, — задумчиво принялся объяснять Араб. — Значит, захватив ваши семьи, они смогут победить нас почти без крови? — недоверчиво переспросил Квон. — Да. Ведь любой из нас будет умолять друзей сдаться, только для того, чтобы спасти свою семью. И если один из друзей сделает по-своему, то сразу наживёт врага в лице одного из нас. Всё просто и сложно одновременно. — Боюсь, что ключевое слово в этой истории — бескровно, — едва слышно произнесла хранительница. От этих слов всех, сидевших у костра, пробила настоящая дрожь. Квон и Майк непонимающе переглянулись, не веря собственным ушам. Они знали Лизу уже много лет, и она не раз проявила себя как настоящий воин духа, но сейчас все было слишком похоже на правду. Всё складывалось, как мозаика, как пазл, где каждая фигурка могла занять только своё место. С этими мыслями они и остались сидеть у костра, когда хранительница молча ушла куда-то в джунгли, а Араб, положив винтовку под бок, улёгся прямо на землю. Как любой профессиональный солдат, он умел спать в любом положении и на любом покрытии. * * * Салли очнулась от резкого толчка. Что-то сильно подбросило место, на котором она лежала. С трудом подняв тяжёлую, словно чугунную, голову, она обвела мутным взглядом странную комнату, в которой оказалась, и, вспомнив про сына, попыталась вскочить на ноги. Но резкий рывок за запястье и лязг наручника ясно объяснили ей, что она в плену. Единственное, чего она никак не могла вспомнить, так это, как она тут оказалась. Ведь спать они с Салехом ложились в своём доме на острове. Где же Салех теперь? Внимательно осмотревшись, Салли поняла, что находится на каком-то корабле. Это подсказала ей заметная качка, рокот мощного мотора и явное ощущение движения. Оставалось понять, где именно находится её ребёнок. Сквозь туман в глазах она попыталась внимательно рассмотреть наручник, застёгнутый на её запястье. На её удачу, это оказались браслеты нового образца, так называемые «гуманные» наручники, не стягивавшие запястье слишком сильно и не нарушавшие кровообращения. Всё, что ей требовалось, чтобы избавиться от наручников, это скрепка или любой кусок подобной проволоки. Только теперь она поняла, что её притащили на этот корабль в одном нижнем белье. Футболка, заменявшая ей ночную рубашку, и узенькие стринги — это всё, что было на ней. Проведя ладонью по коротко стриженым волосам, она вздохнула и в очередной раз прокляла своё собственное упрямство. Араб сотню раз повторял ей, что ночью двери в дом обязательно должны быть заперты на крепкую щеколду, а окна обязательно забраны решёткой. Она всё равно сделала всё по-своему. Захлопнув дверь, она просто повернула стандартную защёлку на ручке, которую можно было открыть даже перочинным ножом. Понимая, что из ловушки ей не вырваться, она снова легла на узкую койку и устало прикрыла глаза. От препарата, введённого ей, её начало подташнивать, а рот казался филиалом пустыни Сахара. Пить хотелось так, что начало саднить горло. Стараясь не думать о жажде, она сосредоточилась на сыне, пытаясь мысленно дотянуться до него. Это была попытка отчаяния. Она отлично понимала, что не может сделать то, что умели делать Араб и мальчик. Хоть хранитель и говорил, что она думает слишком громко, но услышать её мог только Араб. Как ни крути, но это была односторонняя связь. Неожиданно железная дверь каюты с лязгом открылась, и на пороге появилась одна из женщин, приезжавших на остров. Узнав вошедшую, Салли сразу поняла, что с ними произошло. Такую операцию могли провернуть только агенты АНБ. Ведь только у этого ведомства было достаточно ресурсов и средств, чтобы отправить сразу три группы из разных точек мира. Вошедшая внимательно посмотрела на лежащую на койке Салли и, чуть усмехнувшись, бросила ей свёрток, который держала в руках, коротко приказав: — Одевайся, сексбомба. — Где мой сын? — спросила Салли, даже не пошевелившись. — Будешь пай-девочкой, разрешим с ним встретиться, — фыркнула в ответ агент, необдуманно встав в пределах досягаемости длинных ног Салли. Заметив, что в дверях стоит ещё один, уже вооружённый, агент, она сделала вид, что собирается встать, и согнула ноги. Как она и ожидала, взгляд страхующего агента скользнул по её сильным, упругим бёдрам и ягодицам. Именно этого Салли и добивалась. В следующую секунду, упершись левой ногой в койку, она резким ударом отправила стоявшую перед койкой женщину в долгий полёт. Удар резко выброшенной правой ногой был так силён, что стоявшую перед ней стерву просто вынесло в коридор. Со всего маху приложившись головой к железной стене, она сползла на пол и, странно икнув, затихла. Не ожидавший такой выходки агент вскинул пистолет, но, увидев, что Салли всё ещё прикована к койке, осторожно нагнулся над напарницей. Приложив пальцы к шейной артерии лежавшей на палубе женщины, он посмотрел на Салли и хрипло сказал: — Ты что сделала, чёртова сука? Ты же убила её! — А ты думал, я вас целовать начну? — презрительно прохрипела Салли пересохшим горлом. Не обращая внимания на агента, она развернула свёрток и, найдя в нём свои джинсы, резиновые шлёпанцы и бутылку воды, недолго думая, открутила крышку. Залпом выпив полбутылки, она обтёрла подбородок ладонью, бросила взгляд на окончательно оторопевшего парня и твёрдо сказала: — Передай директору Сторму, что вы все уже покойники, включая его самого. Араб не простит ему этой выходки. — Ну, мы-то ещё поживём, — мрачно усмехнулся парень. — В отличие от тебя. — Нет. Вы уже трупы, просто вы этого ещё не знаете, — усмехнулась в ответ Салли, снова прикладываясь к бутылке. — Где мой сын? — снова спросила она, отложив бутылку и расправляя джинсы. Ответить парень не успел. В коридоре послышались тяжёлые шаги, и в дверях появился огромный, звероподобного вида детина, заросший шерстью по самые глаза. Удивлённо посмотрев на лежащую девушку, он перевёл взгляд на стоящего рядом агента и удивлённо спросил: — Что тут случилось? — Она убила её, — мрачно ответил агент. — Как это? — не понял громила. — Не знаю. Сэнди вошла в каюту, а я страховал в коридоре, как положено по инструкции. Судя по тому, что я успел заметить, эта тварь ударила её ногой в лицо. — Не в лицо, а в подбородок, кретин, — прорычала в ответ Салли, застёгивая джинсы и снова усаживаясь на койку. Теперь, попив воды, она чувствовала себя намного лучше, и если уж, едва очнувшись, она сумела ударить правильно, то теперь готова была убить любого. Удивлённый громила, присев на корточки, тщательно ощупал челюсть, шею и затылок убитой. Медленно выпрямившись, он растерянно покачал головой и, повернувшись к Салли, сказал: — Сломана челюсть в двух местах, сломан позвоночник в основании черепа и разбит затылок. Чтобы убить человека таким ударом, нужно знать, куда именно его нужно наносить. Кто тебя научил? — Я закрытый агент АНБ, — пожала плечами Салли. Объяснять этому громиле, что подобным приёмам в агентстве не обучают, а она уже пять лет тренируется у собственного мужа, Салли не собиралась. Но громила оказался не так-то прост. Войдя в каюту, он остановился в дверях, качнул головой и ответил: — Не вешай мне лапшу на уши, девочка. Таким приёмам в агентстве не учат. Тот, кто поставил тебе этот удар, был настоящим мастером. Кто он? — Мой муж. Бывший наёмник по прозвищу Араб, — ответила Салли, дерзко вскидывая подбородок. — Очень скоро ты о нём услышишь. Думаю, он назовётся, когда будет вас убивать. — Араб? — удивлённо переспросил громила, бросая на стоящего за спиной агента быстрый взгляд. — Погоди, это мужик сорока с лишним лет, среднего роста, седой, с длинными волосами и шрамом на левой щеке? Он ещё хромает на левую ногу. — Он самый. Только теперь он избавился от хромоты и здоров, как и раньше, — с усмешкой ответила Салли. — Араб — твой муж? — продолжал допытываться громила. — Да, он мой муж и отец моего ребёнка. Так что, если хотите жить, лучше немедленно верните нас обратно на остров. — Очень интересно, — протянул громила, медленно разворачиваясь к агенту. — И почему я раньше этого не знал? — А что бы изменилось? — ответил тот, судорожно сжимая пистолет. — Всё. Начиная от самого контракта до условий его оплаты, — зарычал в ответ громила и, стремительно выскочив из каюты, кинулся куда-то по коридору. — Проклятье, — мрачно проворчал агент, пытаясь захлопнуть дверь каюты, — лучше бы тебе держать язык за зубами. — Помечтай, покойничек, — фыркнула в ответ Салли. Захлопнув дверь, агент кинулся следом за громилой, бросив напарницу лежать в коридоре. Порадовавшись своей маленькой победе, Салли снова принялась изучать наручники и содержимое своих карманов. Как и следовало ожидать, там ничего не было. Захватившие её люди знали своё дело, тщательно проверив каждый шов её одежды. Задумавшись, она неожиданно вспомнила, как пару лет назад, показывая ей очередной смертоносный приём, Араб рассказал, что умеет просто скидывать наручники с запястий, и даже несколько раз показал, как это делается. Но вся беда в том, что его суставы были подготовлены к подобным фокусам. Всю жизнь занимаясь восточными единоборствами, он умел совершенно спокойно вынимать кости из своих суставов, смещая браслет по кисти, после чего, одним резким движением вставлял их на место, сжимая кулаки. Тогда она очень небрежно отнеслась к его предложению обучиться этому приёму. Будучи честной перед самой собой, она должна была признать, что просто пожалела собственные руки. За время жизни с Арабом она вдруг поймала себя на том, что ей стало нравиться ухаживать за своим телом. Раньше, будучи оперативным полевым агентом, она не могла позволить себе длинные ногти и хороший маникюр, но с тех пор как ребёнок подрос, она начала ухаживать за руками. И именно это заставило её в очередной раз не послушаться мужа, хотя Араб старательно убеждал её, что на форме и коже рук это не отразится. И вот теперь она сидела на узкой койке, прикованная к ней наручником, и тихо ненавидела саму себя и собственное упрямство. Наконец, встряхнувшись, она взяла себя в руки и, подумав, принялась вспоминать правильный порядок изъятия костей из суставов. Это было больно. Очень больно. Сцепив зубы, чтобы не заорать, она старательно высаживала себе суставы, стягивая наручник. Но вот раздался тихий лязг, и сброшенный браслет закачался на дуге койки. Вправив кости, она с трудом перевела дух, глотнула воды и облегчённо вздохнула. У неё получилось. Мрачно покосившись на медленно раскачивающийся наручник, она вдруг поняла, что у её благоверного на снятие двух браслетов уходило меньше времени, чем она провозилась с одним. Араб каким-то неуловимым движением умудрялся выскальзывать из них. У неё же, после такого эксперимента, кисть руки чувствительно ныла, и Салли не была уверена, что сможет кому-то как следует врезать, если потребуется. Быстрыми движениями размяв руку, она осторожно поднялась с койки и, подойдя к двери, попыталась медленно повернуть ручку. Как и следовало ожидать, дверь была заперта. Даже несмотря на удивление и растерянность, приходивший агент был профессионалом. Но свобода, даже в столь ограниченном пространстве, имела свои преимущества. Понимая, что, попав в столь паршивое положение, она должна быть в форме, Салли принялась старательно проделывать упражнения на разминку. Как следует разогрев мышцы и связки, она допила остатки воды и, усевшись на койку, принялась внимательно изучать место своего заточения. Ещё в академии им старательно внушали, что, оказавшись в незнакомом помещении, нужно тщательно запомнить расположение всех находящихся там предметов, ведь любой из них можно использовать как оружие. Но не в этот раз. Вся обстановка каюты, состоявшая из койки и тумбочки, была крепко прикручена к палубе. Даже небольшой иллюминатор, плотно закрученный на крупные медные гайки, был закрашен белой краской и почти не пропускал света. Дверца тумбочки была старательно прикручена шурупами, и открыть её можно было только при наличии отвёртки и солидного запаса времени. Убедившись, что использовать в качестве оружия нечего, она снова уселась на койку, выпрямилась и закрыла глаза. Выровняв дыхание и успокоившись, она начала медитацию. Эти приёмы она выучила у Араба и теперь старательно выполняла всё, чтобы привести своё тело в максимально лучшую форму. Из состояния равновесия её вывели тяжёлые шаги в коридоре и лязг отпираемого замка. Быстро сместившись так, чтобы в одно мгновение оказаться на ногах, Салли настороженно уставилась на открывающуюся дверь. Дверь распахнулась, и уже известный ей громила одним толчком забросил в каюту Салеха. Увидев сына, Салли сразу отбросила все мысли о нападении. Сейчас ей важно было знать, что с ребёнком всё в порядке. Втолкнувший мальчика громила, закрывая дверь, успел сказать: — Надеюсь, ты увидишься со своим мужем раньше, чем он придёт за мной и моими людьми. Это всё, что я могу для тебя сделать. С этими словами он захлопнул стальную дверь, но перед этим на койку бесшумно упал маленький метательный нож. Проделано всё было так быстро и ловко, что агенты, стоявшие за спиной гиганта, не успели ничего разглядеть. Сама же Салли не сомневалась, что громила успел рассмотреть, что она смогла освободиться. Обняв сына, она прижала к груди его голову и, судорожно вздохнув, тихо спросила: — Как ты, малыш? — Мама, я же просил тебя не называть меня так, — тут же вскинулся упрямый мальчишка. Увидев такую реакцию, Салли облегчённо вздохнула. Это был её сын. Всё тот же упрямый и до безобразия самостоятельный Салех. — Прости, сынок, это я по привычке и из-за волнения, — ответила она, пряча улыбку в уголках губ. — Я в порядке, — ответил Салех, успокаиваясь и обнимая мать. Эту яркую черту характера сына Салли заметила уже давно. Он моментально вспыхивал и так же быстро прощал обиды. Но больше всего он терпеть не мог несправедливости и готов был драться из-за этого с кем угодно, даже если этот бой изначально был проигрышным. Он вообще мало чего боялся. Точнее, вообще ничего. Иногда даже Араб терялся, пытаясь объяснить ему, что некоторые вещи могут быть опасны. Отказываясь принимать слова родителей, как истину, он упрямо продолжал лезть в самые опасные места, при этом умудряясь выбраться из любой передряги без проблем. Иногда, чтобы удержать мальчишку от особенно рискованных экспериментов, Арабу приходилось использовать весь свой авторитет и право родительского запрета, включающее в себя замки и запоры. Для самой Салли справиться с этим сорванцом было сложнее, чем победить в рукопашном бою мужа. Ни то, ни другое у неё не получалось. Но сейчас она должна была во что бы то ни стало заставить сына делать то, что нужно, а не то, что ему хочется. Всё было слишком сложно и непредсказуемо. Усадив сына на койку, ближе к стене, она взяла оставленный нож и, вспомнив совет мужа, сунула его в пояс джинсов, на живот. Плотная ткань штанов хорошо скрывала узкий обоюдоострый клинок без рукояти, вселяя в неё некоторую уверенность. Спрятав оружие, она уселась рядом с сыном, нагнулась к нему и тихо зашептала: