Один сидел напротив меня в кресле и увлеченно разглядывал задравшийся подол халата, а другой стоял у окна. И жрал пирог Варвары Петровны. Почему-то меня это особенно потрясло. Равнодушие, полное спокойствие, пустота в глазах. Активно жующая челюсть. Тот, что сидел в кресле, проследил мой взгляд, заржал. Смех его, мерзкий, словно скрежет железа, заставил вздрогнуть. Я оторвала, наконец, глаза от ужасного в своей обыденности зрелища жующего бандита, а в том, что это были именно бандиты, сомнений никаких не возникало, и опять посмотрела на сидящего в кресле. Поймала его гадкий взгляд на своих голых ногах, спешно задернула халат. И второй рукой сразу закрыла грудь, вспомнив, что под тонким шелком нет совершенно ничего. Понятно, что никакой защиты быть не могло, но это скорее инстинкты. - Что вам надо? – я постаралась, чтоб голос звучал не испуганно. Хотя, может, надо наоборот? Может, увидят, что боюсь, и не будут… Обижать? - Ты знаешь, что. Сидящий в кресле улыбнулся, его рот, полный серых зубов, вызвал дополнительное омерзение. Меня едва не передернуло. Кое-как сдержалась, отвела взгляд. Хотя, особо некуда было отводить. Не на мордоворота же у окна, прихватившего второй кусок пирога? Сидящий в кресле тоже глянул на своего напарника. Нахмурился. - Цепа, ты сюда жрать пришел? - Да ты чего, в натуре? – поперхнулся Цепа, - охуенный пирог! - Да вы кушайте на здоровье, - торопливо влезла я, - у меня еще есть! Отрезать вам? - Заткнись, - скомандовал главный, - и отдай нам ключ. - Ка-ка… - у меня от неожиданности голос даже пропал, пришлось прокашляться, - какой ключ? От квартиры? - Где деньги лежат, - заржал главный, потом резко наклонился ко мне, дохнул давно не чищенной пастью, - ты не строй из себя дуру наивную. Ты знаешь, какой. - Не знаю. Мне стало мерзко от его душной близости, от запаха, от взгляда глумливого, намертво застрявшего в вырезе моего халата. Все это, вкупе с тем, что я вообще не понимала, о чем он спрашивает, добавляло ужаса в ситуацию. - Знаешь, коза, - он неожиданно провел пальцами по моей щеке, перехватил руку, которой я хотела отмахнуться от него, больно сжал, заставив вскрикнуть. И продолжил трогать меня! По шее – вниз, к груди, дергая ворот халата. – Не дергайся! - Не знаю! Отпустите! Я запаниковала еще больше, понимая, что не смогу сопротивляться. Если я думала, что до этого боялась, то испытываемое мною сейчас чувство вообще никакому описанию не поддавалось! Меня никогда так не унижали, не обижали! Да я даже представить не могла… Тогда, на приеме, услышав гадости от старых приятелей отца, мне стало плохо до тошноты. А сейчас… А самый ужас был в том, что второй бандит, Цепа, стоял у окна и продолжал жрать пирог! Как будто ничего не происходило! Рассматривал с интересом и удовольствием, совмещал приятное с полезным! Я перестала дергаться, понимая, что так добьюсь только того, что меня ударят. Изобьют. Хотя, то, что явно планировал сделать этот подонок… После этого лучше пусть убьет. - Послушайте, послушайте, - торопливо зашептала я, пытаясь отвлечь подонка, - я не понимаю, о чем вы, я правда не понимаю… - Понимаешь ты все, - он отбросил мою нелепо сопротивляющуюся руку и рванул ворот в разные стороны, обнажая грудь, - сучка гладкая… Мы с тобой сейчас поиграем, а потом ты нам сама все расскажешь. Если не захочешь повторения… Я вскрикнула, и тут же грубая ладонь закрыла рот, Цепа, доев пирог, заржал: - Ты не увлекись, а то она и сказать ничего не сможет! - Сможет… - кряхтел мерзавец, опрокидывая меня на диван, - она сейчас долго говорить будет! Я бешено отбивалась ногами и руками, совершенно потеряв контроль и уже понимая, что это не поможет. И плевать. Я не смогу просто подчиниться, пусть сразу по голове бьет. И убивает. Слезы заливали глаза, мерзкие руки елозили по голой груди, отвратительный запах забивал ноздри. Я понимала, что меня сейчас опять стошнит. И надо всем этим безумием раздавалось чавканье Цепы, прихватившего еще один кусок пирога… А потом, когда я уже практически отключалась от ужаса и боли, тяжеленная туша, придавившая меня к дивану, неожиданно исчезла. Я вскинулась и отлетела в самый угол, сжалась там, спряталась. Мозг орал, чтоб я выбиралась прочь, как можно скорее, но я взгляда не могла отвести от происходящего в комнате. Убийства. А это было именно убийство. В центре моей маленькой съемной квартирки бесновался черный смерч. Сквозь слезы я не могла в точности разглядеть все в деталях, да и колотило меня ужасно, так, что зуб на зуб не попадал. Но кое-что запомнила. Зачем-то. Себе на беду. Человек, одетый во все черное, крепкий и сильный, как-то очень быстро расправился с моим насильником, рухнувшим на пол с диким стуком, и теперь уворачивался от Цепы, который оказался на удивление ловким и с рычанием набрасывался на своего противника. Места этим двоим зверям было явно маловато, а потому сильно страдала обстановка. Столик, телевизор, поднос с пирогом… Черный человек был молчалив, на оскорбления не реагировал и действовал четко. Цепа не успел вытащить оружие. Упал он прямо рядом со мной, и я несколько секунд оторопело смотрела в пустые, уже стекленеющие глаза, на полуоткрытый рот, на крошку пирога в уголке губ… До меня как-то не доходил весь ужас ситуации. Оцепенение продлилось ровно до того момента, пока черный человек не наклонился над моим несостоявшимся насильником. Я неожиданно узнала его. Черные волосы, профиль с переломанным носом… Такое не забудешь. Макс Розгин! Он зачем-то здесь! Он пришел и спас меня! И… И убил. Черт… Я, видно, слишком резко вздохнула, или дернулась, потому что он тут же развернулся и уставился на меня своим черным взглядом, в котором все еще клубилось бешенство. Я встала, вжимаясь в угол и обхватывая себя рукой, чтоб запахнуть ворот халата. Он тоже встал. В комнате было темно, телевизор погас, и только яркий свет уличного фонаря пробивался в окна. И вот в этом неверном освещении Макс Розгин казался не человеком, а , по меньшей мере, демоном. Я не могла оторвать взгляда от его сурового жесткого лица. От его шеи, заляпанной кровью. И руки. Его руки тоже были в крови. И, наверно, куртка… На темном не видно… Я неожиданно испытала невероятный, инфернальный какой-то ужас. Даже хуже, чем до этого, с бандитами. Мы находились в темной комнате, рядом с мертвецами. Людьми, которых только что он убил. А я это все видела. И я его знаю. И могу… Могу быть свидетелем… Он меня убьет. Просто и быстро, так же, как и этих мужчин. Не знаю, почему я в этот момент именно так подумала, но мысль показалась настолько реальной, что меня опять затрясло. Я выставила перед собой ладонь, прошептала: - Не надо… Пожалуйста… Не надо… А он шагнул ко мне. Неотвратимо, как в фильме ужасов. Я даже дернуться не успела. Он протянул руку, хватая меня за выставленную ладонь и дергая на себя. Впечатывая в свое тело! Я охнула, ноги подкосились. В голове только и билось: «Не убивай, не убивай, не убивай!»… Глаза я не закрывала, не могла оторваться от его черного бешеного взгляда. Огромные зрачки, сейчас больше похожие на пистолетные дула, нацелились на мое лицо, рассматривали, как-то жадно и немного безумно. А я смотрела. Смотрела. Смотрела. И ждала, когда ударит. Ножом. Он же этих мужчин ножом убил? Да? Не голыми же руками? Или голыми? Я опустила глаза, чтоб посмотреть на его пальцы, сжимающие мое запястье…