- Грубо, Розгин. Смотрю, так и не научился ничему. - А ты меня поучи. - Может и научу. Добрый день, Ульяна. Приятно познакомиться. - Прошу прощения, я вас не знаю… Хрустальный взволнованный голос княгини прозвучал боязливо. И, в принципе, Розгин ее понимал. «Старший брат», несмотря на ухищрения современной медицины, выглядел охренительно мерзотно. Белое лицо, глаза с красными вампирскими прожилками, зализанные назад волосы. И еще его привычка одеваться в белое, только подчеркивала гадостное ощущение. Его не хотелось касаться, на него не хотелось смотреть. Розгин знал, что, когда только секта начинала свою деятельность в крае, многие деловые плевались и не желали иметь с ним ничего общего, хотя там можно было нереальные обороты замутить. Но судимый по такой статье, это конкретное западло. Хотя, сейчас времена поменялись, и даже на зонах многие, имеющие бабки и идущие по этой статье, уже не загоняются под шконку. Гнилые времена. Сейчас, после десяти лет плотного сидения здесь, многие из старых людей уже ушли. А новые были не столь категоричны. И потому Нехаев прекрасно себя чувствовал среди сильных мира сего, прекрасно осведомленных, кто он и откуда выполз. - Зато я знал вашего отца, Ульяна. Прекрасный был человек. И маму. И с братом вашим знаком. Жаль, конечно, что вы неверно поняли его намерения… - А , то есть то, что он ее без копейки оставил, все отдав твоей богадельне, это она, оказывается, неправильно поняла? - Знаете, вещественное – такая суета… - Да ты хоть мне не вкручивай, Кочегар, - поморщился Розгин. Сбоку ахнула карамелька Лиза. А Нехаев усмехнувшись, прошел к роялю, сел, тронул клавиши. Раздался пронзительный тонкий звук, и Розгин уловил боковым зрением, как поморщилась Княгиня. - Ну что же, хочешь говорить на другом языке, давай поговорим, Клин. Розгина обдало жаром. Знает, то есть. Его внутренний позывной. То, что до сих пор засекречено так, что и нынешней власти полицейской не добраться. Есть вещи, которые будут храниться за семью печатями вечно. И он, Розгин, его дело, одна из этих вещей. По крайней мере , так было до недавних пор. Но вот , пожалуйста, сидит тварь, слизняк, бывший зек, и запросто говорит то, что просто не должен знать. Мир сдвинулся. И полетел прочь. И назад уже ничего не вернешь. Смена дислокации. Мужчина был невероятно страшный. Вернее, не так. Нет. Отталкивающий. Да, это правильное слово. Отталкивающий. Высокий, с вытянутым худым лицом, зализанными назад волосами. И страшными, омерзительными глазами, похожими на мясные тефтели. С красными, в прожилках белками и странно-светлыми радужками с черными точками зрачков. Я смотрела на него, трусливо прячась за спину Розгина, и для меня это было в тот момент самое безопасное место в мире. А Розгин разговаривал. И я даже понимала, о чем. О квартире, о брате… А вот потом перестала понимать. Прямо после того, как страшный мужчина назвал Розгина Клином. Почему Клин? Что это обозначает? Я подумала, получу ли когда-нибудь ответы на эти вопросы, и осознала, что, скорее нет, чем да. Розгин и мужчина все так же стояли друг напротив друга и разговаривали. О чем-то. Из общеупотребительных слов там были только междометия и предлоги. И по ним можно было понять, что разговор идет напряженный. Но малопонятный. Я перевела взгляд на Елизавету и вздрогнула. Она смотрела на мужчину, как… На Бога. Да, прямо так, с большой буквы. Ее чистые наивные , такие красивые глаза светились невероятным обожанием и, казалось, только то, что он не обращает на нее никакого внимания, мешало ей кинуться к нему, чтоб… Наверно, ноги поцеловать? Да? Или что еще божествам целуют? Мне стало ужасно не по себе. Я и так-то была сильно взвинчена самой ситуацией, нахождением в этом доме, где все было таким родным, и в то же время – уже не родным. Музыкой, которую играла мама в нашем счастливом, безвозвратно ушедшем прошлом. Я словно вернулась туда, на краткий миг , пока играла рондо. А потом резко упала на землю, в мою сегодняшнюю реальность. Болезненную, неопределенную и страшную. И вся моя надежда в этом мире, вся опора моя заключалась во этом грубом, немногословном мужчине, что так быстро и надежно спрятал меня за свою спину. И сейчас разговаривает с человеком, страшным человеком, с которым я бы и двух слов не смогла связать. - А может, ее спросим? Голос мужчины прервал мои размышления, и я поняла, что он смотрит на меня. Опять на меня. Страшно так! Его мясной взгляд был не просто тяжелым. Он удушал. - Меня спросим, Кочегар, - тут же Розгин двинулся так, чтоб закрыть меня полностью. - Ну-ну… Он развернулся и , кивнув Елизавете, вышел из квартиры. А мы остались. Розгин постоял, а потом просто взял меня за руку и потащил прочь. Я едва успела попрощаться с Елизаветой. В подъезде мы почему-то пошли по ступенькам, минуя лифт. Я хотела спросить, что происходит, о чем они разговаривали, куда мы идем, но на бегу не могла, а останавливаться тоже не получалось, потому что рука Розгина казалась железной, и тащил он меня ну очень интенсивно. На первом этаже он почему-то не пошел к выходу, а двинулся к пожарной лестнице, закрытой на ключ. Правда, как выяснилось, преградой это не стало, потому что Розгин , пару секунд поковырявшись в замке, с легкостью открыл его. И, пока я таращила глаза, успел выглянуть и затем вытянуть меня из подъезда. Я понимала, что происходит что-то опасное, не просто так мы убегаем, и потому не препятствовала Розгину, справедливо решив, что в вопросах безопасности он явно лучше меня разбирается. Мы практически уже добежали до машины, и теперь я поняла, зачем Розгин ее не стал в охраняемый двор загонять, когда нас догнали. Сначала я не заметила погони. Слишком увлечена была тем, чтоб ноги переставлять побыстрее. А потом, когда Розгин неожиданно жестко оттолкнул меня в сторону, кинул ключи и рявкнул, чтоб заводила, я от удивления просто сделала все, что он приказал. - Машину блокируй! – рыкнул он, я тут же подчинилась. И , умирая от нахлынувшего ужаса, смотрела, как Розгина окружают несколько крепких и очень опасных на вид мужчин. А он специально отходит подальше от машины, уводя их за собой. Поймала его взгляд и повелительный кивок на выезд. Ну уж нет! Это я уеду, а он тут останется? С этими? Ни за что! Он тем временем остановился и заговорил с ними. Судя по жесткому, непроницаемому выражению лица, разговор был грубый. Я со страхом смотрела, как Розгина все теснее окружают мужчины, потом начала шарить по машине, выискивая хоть какие-то средства защиты. И потому пропустила начало драки. Подняла голову, уже когда половина из нападавших валялась на земле, а остальные стояли, не шевелясь, опустив биты и палки.