— Маленькая, твой отец… Не время сейчас… — Он спит, — возражает Люба и вмиг напрягается всем телом. Отстраняется. – Или ты просто меня не хочешь? – во взгляде снова недоверие и что-то еще. Обида, что ли? — Глупышка, — притягиваю ее за шею обратно к себе. – Как вообще можно тебя не хотеть… Ты же такая… Моя! Закрывает глаза. Из-под подрагивающих век срывается пара слезинок. — Ты уверена, что мы можем? — А почему нет? – глаза в глаза, и меня кроет от этой откровенности между нами и от того, что я у нее был первый. — У тебя там все зажило? Не болит? — Нет, не болит… — Хорошо, — наступаю, заставляя отступать вглубь дома. Если Любе сейчас что-то нужно, то я готов ей это дать. Все, что угодно. Нужен секс? Окей. Я хочу ее постоянно. Вдохновленный реакцией Любаши, не успеваю даже дверь на щеколду закрыть. Набрасываюсь на ее губы, терзаю, ласкаю, прикусываю, получая от нее отдачу еще более жаркую. Здоровой рукой обхватывает мой затылок, царапает. Ш-ш-ш… Охренеть, как возбуждает! Не знаю, как Люба оказывается лицом к стене, но я уже стягиваю с нее штаны вместе с трусиками и нетерпеливо погружаюсь в ее жар. Она приглушенно стонет, прогибается, подставляясь под мои движения. Оглаживаю лапами ее миниатюрную попку, сжимаю пальцами, запрокидываю голову. Сдерживать стоны не получается. Это что-то совершенно невообразимое. Я думал, что вот так хотеть женщину невозможно. Но вот он, тот же я, скептик, битый жизнью мужик, готовый сгореть дотла в объятиях девчонки. Девчонки, которая запала в душу с первого взгляда. Хочу видеть ее лицо… Нам хорошо и так, но все же выскальзываю из Любы и разворачиваю к себе лицом. Снова наступаю, пока не упирается попкой в стол. Замирает, глаза стекленеют, и я понимаю, что что-то тут не так. И я накосячил. — Маленькая, ты мне доверяешь? – целую ее дрожащие губы. Кивает. – Позволишь мне? Снова кивает и отвечает на поцелуй. Сама садится на край стола. Медленно веду по ее стройным бедрам, развожу колени… Дальше все в каком-то тумане. Обнимаю, целую, пока Люба не расслабляется. И она сама двигается навстречу. Погибаю в ее объятиях. Не хватало еще схлопотать инфаркт или еще что, потому что в глазах темнеет, и я хватаюсь за край стола, чтобы не придавить Любу собой. У нее все-таки плечо… Кончаю так бурно, что не могу уловить момент, когда Любаша меня догоняет. Это безумно приятно. Мне льстит, что такая девочка влюбилась в меня. Ме-ня! Мента, который не привык к нежности и сантиментам. Но с ней по-другому не получается. Я и не хочу по-другому… — Захар, — шепчет она, опуская взгляд туда, где мы все еще стыкуемся. — Прости, маленькая, забылся, — надо, наверно, больше внимания уделять контрацепции. Но я теряю рассудок рядом с Любашей. — Ладно, — смущенно улыбается, пытается свести бедра. Но я сейчас не готов ее отпустить, и снова целую. Просто, без всякого намека. Потому что в данную секунду это нужно мне. — Я люблю тебя, маленькая, — глядя в глаза говорю, хочу, чтобы навсегда запомнила. Она мне сегодня жизнь спасла… Озвереть просто! — А я тебя, — ладошкой по моей щетинистой морде ведет, заставляет тянуться за этой простой лаской, но такой необходимой. 35. Эпилог — По-здрав-ля-ем! По-здрав-ля-ем! По-здрав-ля-ем! – Скандируют гости, хлопая в ладоши. Девочка трех лет подбегает к аниматору, обнимает за ногу. — Спасибо тебе, Шляпник! Ты настоящий волшебник! — Расти здоровой, красивой и послушной девочкой, Алиса, — желает аниматор и, по совместительству мой друг, Ерик моей такой уже большой дочери. Закрывает микрофон ладошкой и говорит ей еще что-то, от чего ее глаза становятся совершенно счастливыми. Она начинает подпрыгивать и хлопать в ладошки, чем вызывает улыбки умиления всех присутствующих. — Что он ей такого сказал? – шепчет на ухо мне любимый муж. — Понятия не имею, — пожимаю плечами, не переставая улыбаться. Тем временем Ерик выкатывает тележку с огромным тортом и ждет терпеливо, пока Алиска загадает желание. Она делает сосредоточенное лицо, закрывает глаза и задувает три горящие на торте свечки. — И что же ты загадала, Алиса? – интересуется Шляпник. — Не скажу, а то не сбудется. Дочка в припрыжку скачет к нам и повисает в медвежьих объятиях Захара. Ее волосы закудрявились от такой активности. В ней столько энергии, позитива и добра. Наша малышка… Захар что-то спрашивает у дочки, она, обняв его широкую шею, шепчет что-то в ответ. У них своя, совершенная любовь друг к другу. И свои секретики, которыми они со мной не делятся. Партизаны, в общем. Пока есть свободная минутка, иду к Юрке. Он в подсобке уже успел переодеться, стоит у окна, курит. — Привет, — улыбаюсь я. — Еще раз, — тушит сигарету, улыбаясь в ответ. — Замучила тебя ребятня? — Нет, мне нравится, когда дети активные. Знаешь, чем дольше работаю, тем чаще замечаю, что телефоны – зло. — Сидят в телефонах? – догадываюсь я. — Ага, причем, и дети, и родители. — Печаль, — вздыхаю. — Это точно. Ну как ты? – кладет ладонь на мой выпирающий живот. — Хорошо. Ты даже не представляешь, как… — Я рад за вас. — Не представляю, как тебе удалось отвлечь внимание Алисы от того, что ты куда-то запропастился, — смеюсь. — Она догадалась. Сказала мне на ушко. — А ты что? — Попросил не раскрывать никому наш с ней секрет. Обнимаю друга, и мы вместе выходим к гостям. Алиса сразу повисает на Ерике, а я попадаю в объятия мужа. С Захаром мы поженились через полгода после возвращения из деревни. Папа не стал выкупать обратно акции своей фирмы, но остался одним из инвесторов. У него, кстати, кто-то появился. В смысле, он влюбился. Но пока нас не знакомил со своей женщиной. Я догадалась о его отношениях, он очень изменился. Воспрял духом, что ли? Мы же с Захаром через год после свадьбы впервые стали родителями. Это было вполне ожидаемым событием. Беременность мы планировали, и неожиданностью это не стало. Сегодня нашей малышке три года, и вот-вот родится сын. Счастливее меня по этому поводу только Захар, кажется. Он просто светится, заботится о нас и очень ждет сынишку. Маришка к нам приезжает не часто из-за загруженности на работе. Она стала крестной мамой Алисы. А Ерик крестным, кстати. Они неплохо ладят между собой, можно сказать, дружат. Я очень этому рада. Праздник завершается, когда приглашенных деток забирают родители. Алису Захар укладывает спать, а я, папа и Ерик располагаемся на террасе за домом. Праздничное освещение выключаем, оставляя лишь фонари в беседке. — Какой безумный день, — улыбается папа, поглаживая мой живот. – Устала? — Немного. Спину тянет весь день. — Скоро пройдет, — смеется Ерик, отпивая, наконец, из бокала янтарную жидкость. А у меня вдруг скручивает низ живота в схватке. Морщусь от боли и хватаюсь за спину. Ну, неужели, началось? — Ты что, Любаш? — Кажется, рожаю, — спокойно говорю я. — Так рано же еще? — Два дня до назначенного, — иду, прихрамывая, к двери в дом. Там в коридоре стоит приготовленная заранее сумка. – Побудешь с Алисой? — Конечно, — папа нервно путает пальцы в волосах на затылке. – Позову Захара. — Давай… Пока Захар спускался по лестнице, у меня отошли воды. А в роддоме сразу по приезду меня отправили в родзал, где через два с половиной часа я стала мамой во второй раз. Захар не уехал, хоть я его и просила об этом. Как-то договорившись с медперсоналом, он остался ночевать со мной в палате. По привычке мне с ним было спокойнее, и на следующий день, когда принесли малыша, муж был рядом. Он у меня невероятный, мой товарищ Соколов.