— Можно и прокатиться, — охотно кивнула я. — Тогда я сейчас за ключами схожу, — дачник пошел к своему дому. Мужчина обернулся довольно быстро, подсел ко мне в машину и сказал: — Давайте по соседней улице туда проедем, а то на этой яму выкопали. Селивановы трубы от водокачки тянут, приходится объезжать по Малиновой. Надеюсь, две машины там разминутся. Сын Кузьмича, как я понял, снова приехал. Он свой джип прямо на улице оставляет. Не каждая тачка с ним разъехаться может. Но твоя, я думаю, пройдет. Что же ты, одна жить здесь собираешься или с семьей? — С семьей, — кивнула я и, приблизившись к «Туарегу», остановилась. — Похоже, мы дальше не проедем. — Вот паразит! — возмутился мой провожатый. — Парковаться совсем не умеет! Посигналь ему. Я дважды коротко нажала на клаксон. Из кирпичного дома, расположенного в глубине сада, вышел лысоватый тучный мужчина и несвойственной для человека его комплекции спешной походкой направился в нашу сторону. — Дядя Женя, привет! — поздоровался он с моим пассажиром, который высунулся из окна. Вблизи я разглядела, что он достаточно молод — лет тридцать, не больше. — Вадик, ты чего опять машину бросил как попало? — Дядя Женя, так я ж ненадолго. А ты с кем? — водитель «Туарега» стал присматриваться ко мне сквозь лобовое стекло. Я стала поправлять волосы, прикрывая лицо. — Соседку тебе новую привез. Она хочет снять дачку Веры Васильевны. — Да там же крыша течет! Бурьян в огороде. За водой на колонку на соседнюю улицу ходить надо, — Вадик сразу же раскритиковал мой выбор. — А тебе какая разница? Может, люди хотят быть ближе к природе? Может, их сложности не пугают? А Вере Васильевне какое-никакое, а все же подспорье будет. — Собственно, мне все равно, — толстяк сел в машину, проехал немного вперед, развернулся, а потом стал парковаться вплотную к противоположному забору. Наблюдая за его манипуляциями, я поняла, почему он ставил свое авто едва ли не посередине дороги, мешая проезду. Из-за тучного телосложения ему было сложно вылезать из салона наружу и протискиваться между машиной и забором. — Вадик, а ты чего сюда зачастил-то? — поинтересовался мой словоохотливый пассажир. — Дом к продаже готовлю. Вот вещи кое-какие в город увожу — инструменты, удочки, мангал. — Что ж, и покупатель у тебя уже есть? — Есть, дядя Женя, есть, — Вадик открыл калитку и спешно направился к срубу. Я поехала дальше. Через три дома Евгений указал мне рукой на березу, давая понять, что мы приехали. Наверное, у меня на лице отразилось разочарование, раз Евгений стал уговаривать: — Ты на бурьян не смотри, я помогу траву подергать. Лучше взгляни, какие здесь яблони! Можете собирать яблоки, сколько хотите. Урожай все равно пропадет. Идем, я тебе дом покажу. Ты Вадика не слушай, крыша не худая. Это он выдумывает. Не знаю, зачем ему это нужно. Мебели там немного, зато просторно, если что, я могу раскладушку подкинуть. — Знаете, я как-то иначе все себе представляла, — сказала я, думая о своем. — Понимаю, но ведь трудности только закаляют, так ведь? — не сдавался Евгений. — Но не до такой же степени! Здесь с утра до вечера пахать надо. — Слова типичной горожанки. Вам бы на даче только загорать и шашлыки жарить. Понятно, почему Вадик после смерти отца дачу продает. Ни он сам, ни брат его младший не привыкли здесь работать. Только пикники устраивали. Ладно Вадик, у него с детства здоровье не ахти было, но ведь Андрюшка здоровый лось! Вот на ком точно пахать можно! — Хотя не все так и плохо, — заметила я, поскольку разговор принял нужный оборот. — Глаз на природе отдыхает. Пока я обдумывала, как бы уточнить фамилию братьев, Евгений открыл скрипучую дверь в покосившийся деревянный домишко, заглянул в сени и сказал: — И с чего Макаров взял, что крыша течет? Если бы она текла, то после дождя, что был на той неделе, тут все мокрое еще бы оставалось. А здесь все сухо. Заходи и сама посмотри! — Знаете, я не могу принять решение — самостоятельно. Мне надо посоветоваться с мужем. — Это вежливый отказ? — догадался Евгений. — Жаль, а я уж Верочке звонить хотел, обрадовать ее… Совсем, значит, не понравилось здесь? — Кое-что понравилось, — обтекаемо ответила я. — Давайте поступим так: я оставлю задаток, чтобы вы никому больше не предлагали эту дачу, пока мы с мужем не примем окончательное решение. А уж если мы найдем что-то получше, то вы передадите эти деньги хозяйке. — И сколько же вы думать будете? — Недолго. Полагаю, завтра уже все решится. — Я достала из сумки пару купюр и прежде чем отдать их Евгению, сказала: — Надеюсь, вы передадите их Вере Васильевне? — Даже не сомневайтесь. Мне чужого не надо. Для порядка я прошлась по дому, делая вид, что меня реально интересует, не пролежанный ли диван, достаточно ли в шкафу посуды, есть ли свет. Когда мы вышли из дома, на Венькино уже опустились сумерки. Тут и там виднелся свет в окнах. Мы вышли за калитку, и я обратила внимание, что «Туарег» все еще стоял у противоположного забора. — До завтра? — с вопросительной интонацией произнес дядя Женя. Я неопределенно кивнула, подошла к своему «Ситроену», щелкнула брелоком и спросила: — Вас подвезти обратно? — Сам дойду. Это я дорогу хотел показать, поэтому подсел к вам. Мы обменялись еще парой фраз, после чего я села за руль. Сделав вид, что покинула Венькино, я заехала в лесополосу, потушила фары и вернулась обратно пешком. Спрятавшись за толстым деревом, я стала наблюдать за домом. Из разговора Вадима с дядей Женей у меня создалось впечатление, что Макаров погрузит какие-то вещи и сразу уедет. Но он все еще был здесь. Может, ждал, когда совсем стемнеет, чтобы никто ничего не увидел? Вдруг он под покровом ночи собирался вывезти отсюда Венчика, чтобы перепрятать его в другом месте? Или закопать где-нибудь его труп. Усилием воли я постаралась отогнать от себя эту безрадостную мысль. Вскоре из калитки вышли двое — толстяк и крепкий парень, который был выше него на голову. Вадик сел за руль, а младший брат стоял посреди дороги, докуривая сигарету. В свете фар я смогла разглядеть его лицо. Это был один из тех четырех мужчин, которые сидели в ресторане «Ариадна» за спиной моего бывшего клиента Остапенко. Один из них был Бусыгиным, второй все-таки оказался Венчиком, третий, как теперь выяснилось, был водителем и по совместительству телохранителем тарасовского Растрелли, четвертый мне был по-прежнему не известен. Когда «Туарег» отъехал, я мелкими перебежками стала приближаться к нужному дому, надевая на ходу перчатки. Открыть щеколду на калитке мне удалось по счету «раз», поскольку я заметила, какое движение делал рукой толстяк, и повторила его. А вот с замком на входной двери пришлось повозиться. Перебрав несколько отмычек, я наконец нашла подходящую для личины замка, сделала ею несколько движений и толкнула дверь вперед. В недрах дома была абсолютная тишина. Убрав отмычки в сумку, я достала из нее фонарик и стала осматривать с его помощью каждый закуток в доме. В комнатах и на кухне никого не было. Для порядка я заглянула во все шкафы и даже под кровать. Осталось проверить чердак. Забраться туда можно было с улицы — к дому была приставлена лестница. Я обратила на нее внимание, когда Вадик переставлял машину, загораживавшую нам проезд. Умом я понимала, что чердачное помещение, в которое нельзя попасть изнутри дома, не самое удобное место, чтобы держать там пленника. Однако расставаться с мыслью, что Венчика здесь нет, мне не хотелось. До моего слуха вдруг донесся какой-то звук. Застыв на месте, я прислушалась, но было тихо. Сделав несколько шагов и остановившись, я снова услышала звук, напоминающий приглушенный кашель. — Венчик! — протяжно крикнула я. Ответом мне послужил металлический стук. Эти звуки раздавались снизу, значит, в доме был погреб. Я стала искать лаз. Как в плохом кино, он оказался не в свободном доступе — на нем стояла тумбочка. С большим трудом отодвинув ее, я вынула несколько досок и посветила фонариком вниз. Луч света выхватил в темноте запрокинутую наверх голову Венчика. — С днем рождения! — сказала я, спрыгнув вниз. Аякс пытался что-то ответить на это, но его рот был заклеен скотчем, поэтому я ничего не поняла. — Что за изверги! Держать человека в темноте на холодном полу! Потерпи, сейчас я тебя развяжу. Сначала я освободила руки и ноги пленника, затем резким движением отлепила скотч. — Как ты меня нашла? — спросил Венчик. — Лучше скажи, зачем ты ушел из дома. — Я думал, что мы больше никогда с тобой не увидимся. — Ты сможешь сам подняться наверх? — Я сам-то не знаю, где нахожусь. Откуда тебе было знать, что я здесь? — Ты, наверное, голоден. В машине есть печенье и вода. — Напрасно ты, Таня, отговорила меня позвонить Федору. Наш диалог был сродни разговору двух людей, говорящих на разных языках и абсолютно не понимающих друг друга. Ответных реплик не было и в помине. Лестница отсутствовала, поэтому вылезти из погреба было сложнее, чем попасть туда. Пришлось соорудить пирамиду из подручных средств — деревянных ящиков, оцинкованного ведра и стеклянной бутыли. Сначала наверх взобралась я, затем — Венчик. Я отметила про себя, что его движения ловки, но причиняют ему боль. — Тебя били? — не без сочувствия спросила я. — Мне не привыкать, — ответил Аякс, что следовало расценивать, как положительный ответ. — Что они от тебя хотели? Признания? — Макаров не сомневался, что это я убил Вику. Он хотел знать, за что, — голос Аякса дрогнул. — Как же я сразу не догадался, что он был влюблен в Вику! Только теперь это стало очевидным. Таня, что ты делаешь? — Ставлю тумбочку на место. — Зачем? — удивился Венчик. — Нам надо скорее бежать отсюда. За мной скоро вернутся. Я слышал, как они говорили, что этой ночью все решится. — Надо привести все к тому состоянию, как было. Чем позже заметят твое исчезновение, тем больше времени у нас будет в запасе. — Я об этом как-то не подумал, — Венчик помог мне сдвинуть тумбочку с места. — Тяжелая! Как же ты одна ее подвинула? Я снизу слышал, что те два бугая вдвоем ее тягали. — Главное — не сомневаться, тогда все получится. — Согласен. Наш диалог наконец-то стал похожим на разговор двух людей, говорящих на одном языке. — Так, Венчик, — сказала я, выглянув в палисадник, — здесь тихо. Выходи и подожди меня за сараем. Я закрою замок. Он не захлопывается, поэтому придется немного повозиться.