— Как считает мой юный брат, может ли белый взять в жены индеанку? — Если священник его благословляет, а индеанка принимает христианскую веру. — Следовательно, мой младший брат не взял бы в жены индеанку, если та не перейдет в его веру? — Нет. — А трудно стать христианкой? — Нет, совсем нетрудно. — А такая женщина сможет уважать своего отца-язычника? — Да. Наша религия велит детям почитать и уважать своих родителей. — А какую женщину выберет мой брат: белую или краснокожую? — Как мне подскажет сердце, цвет кожи тут ни при чем. Мы все равны перед лицом Великого Духа, и кому суждено соединиться, те всегда найдут друг друга. — Хуг! Найдут друг друга, если полюбят. Ты, как всегда, верно и хорошо сказал, брат мой! На этом наш разговор закончился. Я неспроста упомянул, что, если индеанка захочет стать женой белого человека, она должна принять христианство. Это серьезное препятствие для индейцев. Я желал Ншо-Чи выйти замуж за самого достойного и благородного воина или вождя, но сам я отправился на Дикий Запад не за краснокожей женой. Более того, я и о белых женщинах пока не мечтал. В моих планах, как я их тогда себе рисовал, женитьба не значилась. На следующий день я узнал, какие последствия имел мой разговор с Инчу-Чуной. Вождь привел меня в нижние помещения пуэбло, где лежало наше снаряжение. — Проверь, все ли на месте? Все инструменты были в порядке, незначительные поломки я мог выправить самостоятельно. — Мы приняли их за амулеты, поэтому решили сохранить. Мой младший брат может взять их. Я стал было благодарить его, но старый вождь прервал меня: — Они принадлежат тебе, мы забрали их, потому что ты был нашим врагом. А теперь — ты наш брат и должен получить свои вещи назад. Благодарность здесь излишня. Что ты теперь с ними сделаешь? — Когда возвращусь домой, верну их тем людям, у которых взял. — А где они живут? — В Сент-Луисе. — Я был в этом городе и знаю, как туда пройти. Мой сын Виннету тоже там был. Так значит, ты собираешься покинуть нас? — Да, но не сейчас. — Нам будет очень грустно. Ты стал воином нашего племени, я наделил тебя властью вождя апачей. Мы думали, ты останешься с нами, как Клеки-Петра, навсегда. — Но я здесь по другой причине… — Ты знаешь, что с ним случилось? — Да, он мне все рассказал. — Он оказал тебе большое доверие, хотя видел впервые. — Наверное, потому, что мы приехали из одной страны. — Думаю, не только поэтому. Умирая, он говорил с тобой. Я не понимал вашего разговора, ты потом передал мне его слова. Исполняя волю Клеки-Петры, ты стал братом Виннету, а теперь собираешься покинуть его. Я не могу этого понять. — Но ведь и братья расстаются, когда их пути расходятся. — Но ты вернешься? — Да. Мы обязательно будем вместе, мое сердце отныне принадлежит вам! — Твои слова радуют мне душу! Мы всегда будем рады тебе. Но почему ты заговорил о разных путях? Разве с нами ты не сможешь быть счастлив? — Я не могу твердо сказать, ведь с вами я провел пока мало времени. Вот две птицы, они сидят и кормятся на одном дереве. Одной птице пищи с дерева хватает, другая же летит в дальние края. — Мы можем тебе дать все, что ты пожелаешь. — Я знаю, но имею в виду совсем иное — пищу духовную. — Да, мне это понятно. Клеки-Петра рассказывал о пище для души бледнолицых. Он тоже тосковал и был часто задумчив, хотя и пытался скрыть от нас свою печаль. Ты моложе его и затоскуешь скорее. Мы не смеем тебя задерживать, но просим: вернись! Кто знает, вдруг ты передумаешь и поймешь, что счастье твое — с нами? Скажи мне, что собираешься делать, когда возвратишься в город бледнолицых? — Пока сам не знаю. — Ты останешься с белыми, которые прокладывают дорогу для огненного коня? — Нет. — И правильно сделаешь. Ты — брат краснокожих, и тебе нечего водиться с белыми, которые решили отобрать наши земли и богатства. Но там ты не сможешь жить охотой. Ты беден, ты сказал об этом Виннету. И если бы мы не напали на вас, ты бы заработал денег. Поэтому мой сын попросил меня помочь. Тебе нужно золото? Он испытующе взглянул мне прямо в глаза, и я не решился ответить: да. — Золото? Но у меня не было золота, и я не вправе его требовать от вас. То есть: я не сказал «да», но и не ответил «нет». Я слышал, что некоторые индейские племена владеют тайной богатых месторождений золота, но они никогда не раскрывают ее бледнолицым. Инчу-Чуна, конечно, знал такие места, поэтому и задал мне этот вопрос. Какой же бледнолицый откажется от золота? Я никогда не помышлял о богатстве, о вещах, которые съест ржавчина и моль, но золото считал верным средством для достижения благородных целей. Вождю это могло показаться непонятным… — Верно, у тебя не было золота, — ответил он. — Но из-за нас ты лишился заработка, и я хочу помочь тебе. В горах есть золото. Индейцы знают, где оно лежит. Надо пойти и взять его. Хочешь, чтобы я тебе принес его? Другой на моем месте принял бы без размышлений это предложение и… ничего бы не получил. Я понял это по хитрому взгляду Инчу-Чуны и ответил ему так: — Благодарю тебя! Богатство, добытое без труда, не приносит радости, и настоящую цену имеет лишь то, что ты заработал собственными руками. Не думай, что если я беден, то умру в городе белых с голоду. Настороженность исчезла из глаз Инчу-Чуны, он протянул мне руку и с теплотой в голосе сказал: — Мы не ошиблись в тебе. Золотая пыль, за которой охотятся бледнолицые, приносит смерть, каждого, кто найдет ее, ждет гибель. Никогда не ищи золото, оно отравит и твое тело, и твою душу. Я хотел испытать тебя. Золота не дам, но деньги ты получишь. — Но это невозможно. — Возможно, потому что так хочу я. Мы отправимся туда, где вы вели работы, ты закончишь свои измерения и получишь обещанное вознаграждение. Я смотрел на него с немым удивлением в глазах. Шутка? Нет, вождь индейцев не сможет позволить себе такие шутки. Или снова испытывает меня? Похоже, нет. — Мой младший брат молчит. Ему не по сердцу мое предложение? — Да нет, очень даже по сердцу, но я не могу поверить. — Почему? — Я должен закончить работу, из-за которой мои товарищи отправились на тот свет? Я должен сделать то, за что ты осудил меня еще при нашей первой встрече? — Ты делал это без разрешения хозяев земли, теперь же оно у тебя есть. Это решил не я, а мой сын Виннету. Он убедил меня, что твоя работа не причинит нам никакого вреда. — Ты ошибаешься, дорога будет построена, и белые обязательно сюда придут. Он помрачнел и, помолчав, признал: — Ты прав. Нам трудно теперь защищать свои земли. Сначала бледнолицые пошлют такой отряд, как ваш, и мы легко разобьем его, но за ним появятся целые орды, и мы вынуждены будем отступить, иначе нас истребят. И даже ты не в силах будешь нам помочь. А может быть, мой брат, ты считаешь, что если не закончить измерений, они не придут? — Нет, я так не думаю. Огненный конь в любом случае, как бы вы ни сопротивлялись, промчится по этим землям! — Тогда соглашайся! И тебе — выгода, и нам — вреда никакого. Мы с Виннету все обдумали: мы пойдем вместе с тобой, тридцать воинов будут охранять и помогать нам. Затем они проводят нас до безопасного пути, который ведет на восток. И на большом каноэ бледнолицых мы поплывем в Сент-Луис. — О чем говорит мой краснокожий брат? Правильно ли я тебя понял: ты собираешься в Сент-Луис? — Да. Я, Виннету и Ншо-Чи вместе с тобой отправимся туда. — И Ншо-Чи? — Да, моя дочь тоже. Ей хочется побывать в большом городе бледнолицых, чтобы научиться всему, что умеет белая женщина. Наверное, у меня был очень глупый вид; он, улыбаясь, добавил: — Мой белый брат, видимо, удивлен. Или ему будет неприятно наше путешествие? Скажи прямо!