— В том, что я прирожденный вестмен. Озадаченный Сэм опустил руку с медвежьим окороком, сконфужено откашлялся и сказал: — Нет… Глядите… Этот гринхорн… этот… меня… в лужу… гм, гм, гм! — Спокойной ночи, Сэм Хокенс, приятных снов! — повторил я и повернулся на другой бок. Сэм взорвался: — Да, да, спокойной ночи, висельник! Закройте глаза и перестаньте водить за нос порядочных людей! Конечно! Знать вас больше не хочу! Это ж надо, какой плут! Так гневно и так искренне прозвучали его слова, что казалось, между нами действительно все кончено. Однако спустя несколько минут Сэм как ни в чем не бывало произнес: — Спокойной ночи, сэр! Засыпайте поскорее, нам надо хорошенько выспаться! Старый Сэм Хокенс был милым, добрым и порядочным человеком. Я спал как убитый, а когда он меня разбудил, Паркер и Стоун были уже на ногах: остальные, включая Рэттлера, еще спали глубоким сном. Мы подкрепились куском мяса, напоили лошадей и двинулись в путь, но не прежде чем Сэм Хокенс растолковал товарищам, как вести себя в случае опасности. Солнце еще не взошло, когда мы покинули лагерь. Первый раз я шел на разведку, полную опасностей! Что меня ожидало? Позже, когда я совершил множество таких разведок, я не раз вспоминал эту — первую. Двинулись мы в том же направлении, в котором уехали апачи, сначала вниз по долине, а потом вдоль кромки леса. На траве еще сохранились их следы, даже мой неопытный глаз легко различил их. Следы вели на север, а мы собирались искать апачей на юге. Долина поворачивала вправо. На пологом, заросшем лесом склоне бросалась в глаза проплешина. Видимо, деревья извели вредители. Именно туда вели следы индейцев. Проехав ее, мы оказались на просторе прерии. Она широко раскинулась перед нами, равномерно, как крыша дома, поднимаясь к югу. Здесь также были видны следы. Добравшись до вершины крышеобразного склона, мы увидели огромное, покрытое густой травой пространство, простиравшееся без конца и края к югу. Равнину рассекал прямой, отчетливый след апачей, хотя со времени их отъезда прошли почти сутки. Сэм, до сих пор молчавший, покачал головой и буркнул себе под нос: — Очень не нравится мне этот след! — А мне нравится, — ответил я. — Это потому, что вы гринхорн, хотя вчера и попытались доказать обратное. Вы ляпнули такое, что сразу становится понятно, с кем имеешь дело. Вам нравится этот след? Охотно верю, он так красиво, так прямо тянется через равнину, что даже слепой нащупает его рукой. Именно это мне, старому вестмену, и кажется подозрительным. — А мне не кажется. — Замолчите, дорогой сэр! Я взял вас с собой не шутки шутить. Если индейцы оставляют столь отчетливые следы, это всегда настораживает, тем более, что уезжали они с враждебными намерениями. Значит, заманивают нас в ловушку, ведь знают, что мы поедем за ними. — А что за ловушка? — Пока не знаю. — Где она? — Разумеется, там, на юге, ведь туда они увлекают нас, не заметая следов. Поверьте, все рассчитано. — Мда! — буркнул я. — Что сэр хотел этим сказать? — поинтересовался Сэм. — Да ничего! — Вот тебе и на! А мне показалось, у вас есть что сказать. — Я уж лучше помолчу. — Почему же? — Боюсь, что опять подумаете, будто хочу подшутить. — Да бросьте! На друзей не обижаются. Ведь вы решили учиться, а как это делать молча? Итак, сэр, что означал странный звук, который только что вы произнесли? — Я с вами несогласен. Не верю в ловушку. — Вот как? Почему? — Апачи спешат к своим, чтобы как можно скорее вернуться и напасть на нас, к тому же в такую жару везут тело убитого. Причина достаточная, чтобы поторапливаться. У них просто нет времени заметать следы. По-моему, это единственно верное объяснение. — Мда! — на этот раз буркнул Сэм. Я продолжал: — Даже если я не прав, мы совершенно спокойно можем ехать за ними. На равнине нам не угрожает опасность, ведь врага мы заметим издалека и приготовимся к его встрече. — Мда! — еще раз буркнул Сэм, искоса посматривая на меня. — Думаете, они все-таки везут тело в такую жару? — Да. — Не похоронят где-то по пути? — Нет. Покойный пользовался таким уважением, что по индейским обычаям должен быть похоронен со всеми почестями. Ритуал завершится смертью убийцы, его прикончат поблизости от тела жертвы. Значит, индейцы постараются сохранить тело, а нас и Рэттлера захватить в плен. Насколько я их знаю, они поступят именно так. — Насколько вы их знаете! Может, вы выросли среди индейцев? — Не говорите глупостей! — Так откуда же вы знаете? — По книгам, естественно, о которых вы и слышать не желаете. — Ладно уж! Поехали! На сей раз Сэм не спорил со мной, но часто посматривал на меня, а губа под усами вздрагивала, что, как я уже знал, свидетельствовало о чрезмерном волнении. Мы пустились вскачь по равнине, заросшей невысокой травой. Это была прерия, одна из тех величественных прерий, что тянутся между верховьями Канейдиан и Пекос. По земле тянулся след, будто здесь проволокли огромный трезубец. Видно, лошади шли рядом, в том же порядке, в каком покидали лагерь. Наверняка индейцам было нелегко поддерживать покойного в седле в течение столь долгого пути, но пока ничто не говорило об их попытках облегчить себе задачу. Однако я был уверен, что им придется это сделать. Тем временем Сэм Хокенс решил, что пришла пора начинать мое обучение, и стал объяснять мне, по каким признакам можно определить, как ехали всадники: шагом, рысью или галопом. Объяснял он очень доходчиво. Полчаса спустя мы увидели перед собой лес, но, подъехав ближе, убедились, что он останется слева от нас. Деревья росли не густо, и всадники могли бы без труда проехать здесь друг за другом, но апачам, так как три их лошади ехали рядом, пришлось обогнуть лес. Мы тоже не стали в него углубляться, а поехали по их следам, по проторенной ими же тропе. Потом, естественно, когда я уже «выучился», я обычно сокращал путь, проезжая сквозь лес, и опять находил след по ту сторону препятствия. Чем дальше мы ехали, тем уже становилась прерия, превратившись в конце концов в долину, поросшую редким кустарником. Здесь мы нашли место, где апачи сделали привал. Над зарослями возвышались дубы и буки. Соблюдая меры предосторожности, скрываясь за кустами, мы подъехали к деревьям только тогда, когда убедились, что краснокожие давно покинули это место. По ту сторону кустов трава была сильно вытоптана. Осматривая ее, мы пришли к выводу, что апачи сошли с лошадей, отвязали тело, сняли его с седла и уложили на траву. Мы обнаружили, что в зарослях индейцы вырезали дубовые жерди и очистили их от ветвей. — Зачем понадобились им жерди? — менторским тоном спросил Сэм. — Они смастерили что-то наподобие носилок или саней, чтобы положить на них тело, — ответил я. — Почему вы так думаете? — Я все ждал, когда же индейцы что-нибудь предпримут. Нелегко удерживать тело в седле. — Неплохо. Это вы тоже вычитали в ваших книгах? — Описание точно такого же случая — вряд ли, но ведь все зависит от того, кто и как читает книгу. Из книг действительно можно многому научиться и при случае воспользоваться знаниями. — Мда. Хоть какая-то польза есть. Похоже, тот, кто это писал, побывал на Западе. Впрочем, я и сам так думаю. Посмотрим, правы ли мы. — Я думаю, они сделали сани, а не носилки. — Почему же? — У апачей всего три лошади. Для саней достаточно одной, для носилок необходимы две, идущие рядом или друг за другом. — Да, это так, но сани оставляют глубокий след, что для апачей опасно. Сюда они прибыли вечером. Посмотрим, ночевали они здесь или продолжали путь ночью. — Я думаю, что они немедленно пустились в путь, ведь времени у них в обрез. — Верно, но давайте осмотрим все внимательнее. Мы сошли с лошадей и, держа их под уздцы, медленно двинулись по следу, который теперь явно изменился; правда, он все еще был тройным, но приобрел совсем иные очертания. Средний широкий след оставили лошадиные копыта, а две параллельные рытвины прочертили сани, сделанные из двух длинных жердей и нескольких поперечных веток. — С этого места они ехали друг за другом, — заметил Сэм. — Вполне могли ехать рядом, но что-то заставило их двигаться именно так. За ними! Мы опять сели на коней и пустили их рысью. Я попытался понять, почему апачи ехали гуськом, и вскоре понял. — Сэм, будьте внимательны! Где-то здесь след изменится, а мы можем проглядеть. — Чего это он вдруг изменится? — Ну как же, ведь они смастерили сани не только чтобы провезти тело, но и для того, чтобы самим незаметно разъехаться в разные стороны. — Разъехаться? Это им и не снилось, хи-хи-хи! — засмеялся вестмен. — Ясно, не снилось, они ведь это сделали наяву.