Я даже почувствовал какие-то опасения в ее взгляде. Ну да, налицо западные стереотипы в отношении русских. Боится, что я с воплем «За Сталина» ринусь ее дезавуировать, мотивируя сей акт идеологически неправильными предками. Тьфу ты, темнота какая… Значит, будем опровергать шаблоны и стереотипы. – Я и ненавижу. А ты при чем? – Я кинул в рот последний кусочек вяленого мяса и встал. – По архивам пробовала узнать, что с дедом случилось? – Пробовала, – вздохнула Герда. – Дед не строевым офицером был, а научником – профессором кафедры теоретической физики Гамбургского университета. Правда, идейным – в НСДАП[8] вступил еще до пивного путча[9]. А эсэсовцем он стал, когда организацию, в которой он работал, перевели под крылышко Гиммлера[10]. Но это уже совсем другая история. Словом, я ничего не нашла. Почти ничего. Могу только предполагать, что он служил в Аненербе[11]. Слыхал про такую контору? – Да, только по большей части домыслы из желтой прессы. Ладно, пошли Genossin Gerda, нас ждут великие дела. – Тамбовский волк тебе Genossin, – буркнула эстонка и широко улыбнулась, показывая, что она пошутила. – Не дуйся. Пойдем, я научу тебя взламывать подводные лодки. – Это не подводная лодка. Разве что когда-нибудь была ей, но потом ее переделали. – Какая разница, все равно научу. Но проникнуть в странный аппарат оказалось совсем не простым делом. Он лежал с наклоном в нос, полузарывшись в каменную осыпь – таким образом, что передний входной люк был до половины засыпан. А с нашими возможностями, то есть голыми руками, его освободить не представлялось никакой возможности. К тому же, даже если бы мы умудрились это сделать, то все равно снаружи не было никаких запорных механизмов. Короче – никаких дверных ручек не наблюдалось. – А этот? – Герда, взобравшись на аппарат, топнула ногой по его поверхности. – Вот только он… – Что он? – Я залез к ней. – Ну да… Небольшой овальный люк рядом с надстройкой до такой степени искорежила ржавчина, что он практически сливался с поверхностью. Но в отличие от переднего, он был оборудован чем-то очень похожим на кремальеру. – Надо покрутить… – Эстонка ухватилась за штурвал. – Ну что же ты? Помогай… Я секунду помедлил, разглядывая аппетитно отставленный задок девушки, и полез вниз. – Это как понимать? – возмущенно завопила Герда. – Сейчас узнаешь… – Подобрал здоровенный камень и в три удара сбил с корпуса поручень – еще довольно крепкую на вид металлическую трубу. – Как раз хотела тебе подсказать, – разочарованно буркнула эстонка. – Я прочел твои мысли, Труди. Вот теперь помогай… Но даже общими усилиями у нас ничего не получилось – ржавчина намертво заклинила механизм. Долбаные конструкторы клятой посудины состряпали корпус из какого-то суперустойчивого к коррозии металла, а вот на запорном механизме люка почему-то сэкономили. Сволочи по определению. Пришлось набрать каменюк и, оглашая окрестности интернациональным матом, долбить чуть ли не до посинения. Я ободрал себе все ладони, уже полностью отчаялся и решил плюнуть на это бесполезное дело, как вдруг кремальера, отчаянно взвизгнув, поддалась. Зашипел воздух, втягиваемый внутрь через образовавшуюся щель. – Вот… – Герда, отдуваясь, примостила свою попку на надстройку. – Я же говорила, что я сильная. – Пр-р-росто м-могучая… – я поднапрягся и, действуя трубой как рычагом, откинул люк. Наполовину, дальше не получилось – застрял намертво. – Знаешь… – Герда брезгливо отмахнулась от облачка пыли, вылетевшей из люка. – Похоже, мы первые за семь десятков лет кто в эту штуку заглянет. – Похоже… – я осторожно посмотрел внутрь, но ничего кроме лесенки, уходящей вниз, не рассмотрел. – А если там зомби? – нервно усмехнулась девушка. – Некоторые писатели очень правдоподобно описывают. – Ну, да… зомби и драугары… – Внутрь как-то сразу перехотелось лезть. – Боишься? – Герда испытующе заглянула мне в глаза. – Я? Да никогда… – из чувства противоречия брякнул я. – Ты это… Посиди здесь, а я внутрь, на разведку. Если все нормально, то позову. И не надо глазами сверкать, считай, что это ты меня послала, как наименее ценного кадра. Которого не жалко. – Ты единственный. Поэтому, хоть и малоценный, но стратегически важный. – Герда, по своему обыкновению, оставила последнее слово за собой, но возражать не стала. – На, держи. Эстонка выудила из сумочки ручку с вмонтированным в нее фонариком и тонкую газовую шаль. – С фонариком понятно, но ты еще получишь за то, что раньше его не показала. А тряпка зачем? – Сам ты тряпка! – возмущенно фыркнула эстонка. – Личико себе замотаешь. Бактерии всякие, микроорганизмы. Мало ли что там может быть? К примеру, в египетских гробницах… – Вот только про гробницы не надо… – я прервал зловредную эстонку, замотал морду шалью и полез вниз. Слез и сразу присел, выставив перед собой фонарик и револьвер. Итак… К моему величайшему удовлетворению, никакой нежити я не заметил. Ну и живых, конечно, тоже. Это в крохотном отсеке, отделенном переборками от остальных помещений. В других пока не знаю – черт знает, кто может быть. А здесь какие-то непонятные приборы, на полу рассыпающееся в крошку резиновое покрытие, под потолком куча труб и кабелей. Пыли на поверхностях почти нет. Воздух до предела спертый, даже с учетом того, что люк открыт. Значит, лезть дальше, пока основательно не проветрится, в крайней степени неблагоразумно. А вообще, сука, до неприличия страшно. Ноги, руки трясутся, с башки пот так и льется, сердце стучит, как взбесившийся метроном – словом, весело. – Ну что там? – зловеще поинтересовалась Герда, едва не доведя меня до энуреза. – Ничего… – Ну и ладно… ты смотри, поосторожней… – Силуэт, закрывающий люк, исчез. – Тьфу на тебя, паршивка… – я ругнулся и стволом кольта толкнул люк на переборке, а потом замер на месте, прислушиваясь к тишине. В фильмах-то зомбаки как-то скребутся, даже мычат, кажется. Должен услышать… Посидел минут десять – абсолютная тишина. Это внутри, а вот снаружи… Прислушался и рванул по лесенке наверх. Твою же кобылу в дышло… Герда орет… А вернее, не орет, а азартно взвизгивает… Пулей вылетел наружу и увидел, как эстонка со своим копьецом изображает Георгия Победоносца, побивающего змея, а на нее нападает большая ящерица, метра два длиной, с растопыренными на голове ярко-красными перепончатыми шипами, похожая от этого на небольшого дракончика. Эстонка зачем-то одной рукой придерживала шортики, а второй тыкала копьем в гада, азартно вскрикивая и успевая элегантно уклоняться от его бросков. – Твою дивизию… – Ждать, чем закончится эта коррида, я не стал, подбежал и с размаха двинул рептилию по башке трубой. Раздался глухой стук, голову варана впечатало в землю, но проклятая ящерица мотанула хвостом и сшибла меня на землю. Причем, падая, я здорово саданул себя же своей трубой по колену. Матерясь перекатился и уже вскочил, собираясь припечатать гада еще раз, но эстонка успела всадить копье в башку оглушенной твари. Гадина еще дергала лапами с впечатляющими когтями и шипастым хвостом, но потенциально уже сдохла. – Какого хрена? – в бешенстве заорал я. – Почему меня не позвала. Я бы ее пристрелил. Герда немного смутилась, быстро подтянула и застегнула шортики, покраснела и ответила: – Зачем?.. Патронов мало, да я бы и сама справилась… – А если бы оно тебя сожрало, что мне тогда одному… – я осекся, не желая показывать реальную глубину моего горя от утраты вредной девицы. – Какого хрена вообще слезла? – Ну… – Что ну? Не понял? – Что тебе непонятно, дурак?! – вдруг заорала Герда. – Пописать я слезла. А тут эта гадость подкралась и чуть меня за попу не укусила… Не ржи, скотина, кадык вырву. Знаешь, как я испугалась?! Как дам сейчас по башке… – Все, все, не буду… не дерись… попа хоть целая?.. – Я чуть не подавился от смеха. – Целая. Знаешь, как я ее берегу, – очень серьезно ответила Герда и сама расхохоталась. – Ты тоже хорош, герой. У тебя такое лицо зверское было, когда ты ее двинул. – И ничего не зверское. Как у нормального героя. Словом, героическое лицо, – я вдруг смутился. От чего, интересно? – Герой, герой… – Эстонка захохотала. – Я и без тебя ее победила бы. – Не победила. – Говорю же, ей конец приходил. А ты реально испугался за меня? Ну скажи? – Всё, отстань. Дракона твоего вечером съедим, а пока марш наверх. – Раскомандовался тут… Общими усилиями ящера затащили на валун, а потом забрались на лодку. Или как там оно, в реале, называется. Дышалось внутри уже гораздо лучше, и я решительно открыл люк на левой переборке, ведущий в носовой отсек капсулы. Лучик света метнулся по приборам и… И я чуть не получил разрыв сердца – луч выхватил из темноты допотопный резиновый скафандр с круглым, заляпанным чем-то изнутри, прозрачным шлемом, пристегнутый привязными ремнями к металлическому креслу. – Млять… – я наконец разглядел, что скафандр на груди разорван и из него торчат сероватые человеческие ребра. – Ну что там? Не молчи… – в отсеке раздался приглушенный голос Герды. – Да пошла ты… – я в сердцах ругнулся и, поводив фонариком, обнаружил еще три кресла – тоже не пустые. Кресла располагались как-то странно, три в ряд, по левую сторону узенького прохода, а четвертое, которое я осмотрел первым, с правой стороны. Впрочем, почти сразу все стало понятно; остальное место занимали приборы – металлические ящики, утыканные допотопными циферблатами и верньерами, вдобавок опутанные жгутами армированных проводов. – Кто же вы такие?.. – Я осторожно приподнял склоненный к груди шлем, посветил фонариком, стараясь рассмотреть лицо трупа, и чуть не заорал от ужаса. На меня смотрел обтянутый черной кожей череп, с пустыми провалами глазниц и отвисшей челюстью, утыканной желтыми, нереально длинными зубами. Женский череп – обрамленный волнистыми, русыми локонами. Освещенный только слабым лучом света, он смотрелся особенно страшно. И зловеще… – Не стреляй! Не стреляй… – позади раздался голос Герды. – Какого хрена?! – прошипел я, оборачиваясь. – Тебе, что… Но не договорил, шлем выскользнул из рук, оторвался от скафандра и с неожиданно громким стуком грохнулся на пол. Череп выпал и, прокатившись, – уткнулся в ногу эстонки. Мама… Я чуть не проверил – не обмочился ли я со страха, но неимоверным усилием воли сдержался. Если так, то уже поздно. Но вроде нет. Сука, выпросил на свою голову приключений… – Что тут у нас? – Герда присела и спокойно прикоснулась к светлым кудряшкам. – Тебе не кажется, что это была женщина?