Уцепившись за приоткрытую дверь, он смотрел на стоящую на крыльце женщину, к которой жались трое детей. Это было всё равно что увидеть привидение. Когда Чез в последний раз видел Рокки, Эмму и Финна Густано, они смеялись и плакали одновременно и кричали: «Мы спаслись! Мы свободны!» Вокруг радостно толпились полицейские, которые набрасывали им на плечи тёплые пледы, протягивали стаканчики с горячим шоколадом и пожимали руки. Всем троим. И теперь эти трое детей, молчаливые и настороженные, можно даже сказать – угрюмые, стояли на крыльце у Грейстоунов. И Чеза это страшно смущало, потому что дети Густано очень походили на него самого, Эмму и Финна. Они не были точными копиями, в отличие от Натали и её двойника из другого мира. У маленьких Густано волосы были немножко другого цвета, и рост тоже слегка отличался; у кого-то нос был чуть больше, у кого-то рот – чуть меньше. Но они могли бы с лёгкостью сойти за родственников Грейстоунов, как если бы их матери были сёстрами-близнецами. Финн Густано сутулился точно так же, как Финн Грейстоун, когда тот грустил или беспокоился (до недавних пор это случалось с ним редко). Эмма Густано выпячивала подбородок точно так же, как Эмма Грейстоун, когда та внимательно наблюдала и усиленно думала. Там был и Рочестер Густано – но сокращённо его звали Рокки, а не Чез. И Рокки таким знакомым жестом обнимал брата и сестру. Глядя на сгрудившихся на крыльце гостей, Чез едва не закричал: «Нет-нет-нет! Ваша история закончилась хорошо! У вас всё в порядке! А мы никак не можем выпутаться. Зачем вы приехали?! Неужели снова хотите вмешаться в нашу жизнь?!» Но вслух он слабо произнёс: – Здравствуйте… Рокки шагнул вперёд, задвинув брата и сестру себе за спину: – Мы хотим знать правду, Чез. Ты сказал нам, как вести себя в полиции, чтобы нас поскорей отпустили домой. Месяц назад мы ни о чём другом и не мечтали. Но сейчас… сейчас… мы хотим знать, почему нас похитили. Именно нас. Почему мы оказались в каком-то подвале в Огайо, хотя раньше не выезжали из Аризоны. Почему всё так странно. Почему… – Пожалуйста. Это сказала миссис Густано. До сих пор Чез старательно не смотрел на неё. Потому что она была точной копией мамы… но не мамой. Лицо у миссис Густано было смуглее, а кожа сплошь в мелких морщинках – неудивительно, ведь она жила в Аризоне. Она носила короткую стрижку (а мама обычно собирала волосы в небрежный хвост). Мама записывалась в парикмахерскую и в последнюю минуту всё отменяла, потому что у неё вдруг появлялись «срочные дела»… И тут впервые до Чеза дошло, что, возможно, эти «дела», которые возникали так часто, были связаны с другим миром. Возможно, мама постоянно им на это намекала, а Чез, Эмма и Финн просто ничего не понимали. Чез бросил взгляд через плечо. Мама, Эмма и Финн были в подвале. Не на виду. Очень хорошо. – Я понимаю – вам кажется, что вы хотите знать правду… – осторожно начал Чез. Он прикрыл дверь, чтобы Густано не увидели, если кто-нибудь вдруг выйдет из подвала. Нет, не кто-нибудь… если выйдет мама. Миссис Густано не должна знать, что они с мамой двойники. – Нам не кажется, – перебила Эмма Густано, встряхнув головой совсем как Эмма Грейстоун. – Мы все сейчас занимаемся с психологом, – подхватил Финн Густано. – И он говорит – мы должны понять, что с нами произошло, чтобы «исцелиться». Ну, типа как наклеить пластырь. – Или оторвать, – сказал Рокки. Наверное, он больше всех отличался от Грейстоунов. Рокки явно был человеком, которому не слабо одним движением сорвать любой пластырь. Чез предпочитал умеренность. Пластыри он отлеплял потихоньку, чтобы привыкнуть к боли. – Ладно, – кивнул он. – Но иногда… недостаточно знать правду. Иногда возникают новые вопросы. И… новые опасности. Миссис Густано притянула к себе детей, как наседка, собирающая цыплят под крыло. И это тоже был знакомый жест. – Мы не можем оставаться в неведении, Чез, – сказала она маминым голосом. – Полиция утверждает, что мой муж причастен к похищению. Они говорят, у них есть какие-то улики. Дверь, за которую держался Чез, распахнулась. За его спиной стояла мама и буквально сверлила взглядом гостью. Все трое детей Густано ахнули. – Что вы сказали? – спросила мама. – Улики? Этого не может быть! Глава 4 Финн Финн втиснулся между маминым бедром и дверью. Они с мамой и Эммой на цыпочках поднялись по лестнице, спрятались на кухне и стали слушать. Финн думал, что они останутся там, пока Чез не выпроводит гостей… Но при слове «улики» мама бросилась к двери. Конечно, Финн и Эмма последовали за ней. – Стой, мама, не надо, ну пожалуйста, она тебя увидит… – шептала Эмма. Но Финн совершенно не возражал. Лишь бы ему разрешили поучаствовать. И вот два комплекта мам и детей стояли на пороге, глядя друг на друга. – Кейт Грейстоун, – произнесла миссис Густано точно таким же тоном, каким шерифы в старых ковбойских фильмах говорят: «Этот город тесен для нас двоих». – Простите, – шёпотом сказала мама. – Мне страшно жаль. Миссис Густано отрывисто рассмеялась. – Полицейские сказали, что мы с вами очень похожи, но я решила, что они преувеличивают, – пробормотала она. – Я подумала – им это просто показалось, потому что они рассматривали ваши старые размытые снимки, когда вы… пропали. А ещё они сказали, что у нас практически одинаковые отпечатки пальцев. Даже у близнецов разные отпечатки! Но сейчас, когда я стою здесь и смотрю на вас… Это что, чудо? Финн Густано потянул маму за руку и сказал громким шёпотом: – Мама, если она наденет парик и накрасится, вы будете совсем одинаковые. Это что, твоя пропавшая в детстве сестра? Мама посмотрела через головы детей Густано – очевидно, проверяла, нет ли опасности. На углу тихой улочки три девочки прыгали через скакалку. Маленький мальчик рисовал мелком на асфальте. Мужчина во дворе косил траву. В другом дворе женщина опрыскивала цветы. Финн знал всех этих детей – Харпер, Пейсли, Эмилию и Себастьяна – и не сомневался, что мама знает взрослых. Но мама, взглянув на Густано, произнесла вполголоса, словно боясь, что её подслушают: – Заходите. Лучше поговорить с глазу на глаз. – Она открыла дверь пошире, заставив Чеза, Эмму и Финна отойти в сторонку. – Мы не войдём в дом, где держали в плену моих детей, – сказала миссис Густано. – Поймите меня и не обижайтесь. На лице у неё было точно такое же выражение, как у мамы, когда та говорила Финну, что вторую порцию мороженого нельзя и садиться за уроки надо прямо сейчас. А когда миссис Густано произнесла «Не обижайтесь», у Финна возникло ощущение, что она размахивает мечом. Как будто на самом деле она имела в виду «Я буду защищать моих детей до последнего вздоха. Никто больше не напугает их и не обидит. И мне всё равно, что вы по этому поводу думаете». Именно таким тоном говорила мама, когда защищала Чеза, Эмму и Финна. Но миссис Густано ошибалась. – Думаете, ваших детей держали в плену здесь? – не выдержал Финн. Он стоял почти нос к носу с Финном Густано, а потому обратился к нему: – Я знаю, что ты не мог сказать правду полиции – но почему ты не рассказал всё своей маме? Ведь мы привели вас сюда после того, как спасли, а похитителей здесь никогда не было! Финн Густано ковырял кедом половицу на пороге. – Взрослые говорят, что у нас просто всё в голове смешалось, – буркнул он. – Раз мы с самого начала врали, теперь они уже ничему не поверят. – Финн, детка, ну что ты… мы с папой вовсе не думаем, что вы врёте, – миссис Густано знакомым жестом похлопала мальчика по спине. – Просто… похищение – это такой ужас. Иногда, если с человеком – взрослым или ребёнком – случается что-нибудь страшное, его память отказывается работать так… как в обычной ситуации. – Она гневно взглянула на маму. – Мы не войдём в замкнутое помещение к посторонним людям. Полагаю, вы меня поймёте. Впредь мы ничего не станем делать, не убедившись, что это безопасно. – Но вы приехали сюда, – сказала Эмма, словно предоставляя миссис Густано научное доказательство. – Вы сами позвонили к нам. Вы уже рискнули. – Да, но… – голос миссис Густано стал ещё больше похож на мамин. Она была так же растерянна и встревожена, как мама неделю назад. – Мне тоже не нравятся маленькие замкнутые помещения, – заверила мама. Финн вспомнил, что в том, другом, мире она сидела в тюрьме: несколько недель она провела в плену, отчаявшаяся и одинокая. – Давайте поговорим на улице, – предложила миссис Густано. – Там мы сможем разойтись в любой момент. Может, пойдём в парк? – Нет, – сказала мама. – В парке нас могут выследить. И подслушать. Обе мамы пристально посмотрели друг на друга, как будто соревнуясь, кто первой моргнёт. Тишина затянулась. Взрослые иногда так нелепо себя ведут. Финн посмотрел на другого Финна. – Есть хочешь? – спросил он. – Я знаю один ресторан, называется «Часы с кукушкой». Там отличные чизбургеры, и можно сесть в отдельном зале. Поехали туда! Наши мамы поговорят, а мы поедим! – Я хочу есть, – сказал другой Финн и улыбнулся. – Я всегда хочу есть. – Да, это выход, – согласилась мама. Миссис Густано кивнула. Финну захотелось запрыгать от радости. Всё оказалось так легко! Он подумал: может быть, другие вещи тоже проще, чем думают взрослые. Он запрокинул голову, чтобы взглянуть на миссис Густано: