— А вы? — поинтересовался гость с голубыми глазами и зачёсанными набок белокурыми волосами. Он покачал ухоженными усами, которые сочетались с белой рубашкой под белым же костюмом. — Беркутов Вадим Борисович, владелец. — Очень приятно, — гость робко улыбнулся и поднялся, чтобы пожать руку. — Не ожидали? — спросил Вадим. — Честно, мы не надеялись, что застанем вас на месте, — гость сжал губы от крепкой хватки. — Вы издалека? — Я из Голландии, мой друг из Дании. — Я могу устроить вам экскурсию, но только по открытым производствам. У нас производят оружие, а туда доступ закрыт. — Хорошо,/(-) /согласился гость из Дании, схватив товарища под локоть. — Секунду господа, — Вадим повернулся к Максиму, — Максим, выпиши, пожалуйста, пропускные. — Хорошо, — Максим пошел к рабочему столу. — Мастер Уманский, станок готов? — спросил Вадим и достал из нагрудного кармана маленький конверт. — Вы достали? — удивился мастер, заглянув внутрь. — Сделал, — не стал скромничать Вадим, когда Уманский высыпал на ладонь квадратные заготовки с продольными отверстиями. Насадки на новые станки для грубого волочения, то есть для протягивания металлического прутка в проволоку. — А какой диаметр? — спросил мастер. — Миллиметр, — уточнил Вадим, и Уманский скривился. На всех производствах Заводского постепенно вводили метрическую систему, переучивая на нее всех работников. Пока шло медленно, после рабочей смены мастера с ленцой подходили к новым вечерним занятиям, чего нельзя было сказать о молодежи, которая хваталась за шанс получить образование. Вадим как мог, торопил одного митрополита с открытием детских школ в поселке, но в церкви возникло несколько скандалов после тестирования. Вадим даже вспоминать не хотел, какую грязь откопал. — Пропускные, — подошел Максим с листами для гостей. За год предприятия из отдельных избушек перебрались в кирпичные цеха на пятьдесят человек. Оружейный завод выпускал по пять сотен револьверов всех вариантов в месяц. Отдельно учитывались револьверные карабины и нарезные стволы для новых однозарядных винтовок российской армии под папковый патрон центрального боя. Недавно Максим начел расширение фабрик, заложив фундамент под здания совсем иного масштаба. Там мастера не будут биться локтями, работая за станками. — Это все, конечно, замечательно, но почему вы не продаете рецепт? Ваш завод не может обеспечить все заказы, — поинтересовался гость из Нидерландов. — Все так, — согласился Вадим, — поэтому, мы думаем о продаже красок в виде порошка. Конечно, ближайшие страны мы оставим для себя, но вот в Азии, Африке и Аравии мы будем рады партнерам. — Хке, — закашлялся голландец и заговорил на немецком, обращаясь к товарищу из Дании, — да эти русские, совсем обезумели. — С нами все в порядке, — ответил Вадим на немецком, из-за чего голландец выругался уже на родном, — какая мне выгода, продавать вам рецепт? — Вы понимаете, что рано или поздно, его раскроют? — спросил датчанин. — Конечно, но к тому времени у меня будет не этот заводик, — Вадим показал на пару дымящихся труб, — а огромный комплекс, который будет и краску делать, и ткани красить и одежду шить. Да и потом, вы думаете, что мы один раз придумали и больше не сможем? — Только жизнь покажет, — по-философски заметил датчанин. Вадим открыл двери столовой и пригласил гостей внутрь. Они стряхнули ноги от снега и зашли в просторный зал с длинными столами и лавками. В теплом помещении столовой пахло домашней кухней. Повара у раздачи приветливо улыбались, накладывая порции. Вадим взял поднос и встал в очередь. Гости переглянулись и встали рядом. — Лариса Петровна, чем сегодня порадуете? — спросил Вадим, потирая руки. — Вадим Борисович, сегодня уха на первое и картошка с котлетками на второе. — Да вы змей искуситель, Зинаида Петровна, — пошутил Вадим. В ухе плавали аппетитные кусочки карася, морковки и лавровый лист. Простой суп, но с черным хлебом и перчиком отлично поднимал настроение у рабочих сразу перед вторым. /Картошкой пюре/ с маленькими кусочками лука и жареными котлетами, хрустящими снаружи и мягкими внутри. По возможностям в буфете покупали сладости, обычный обед шел всем рабочим по умолчанию. Сладости же кто относил домой, кто ел с чаем. — А у вас здесь интересно, — заметил гость из Дании, рассматривая рабочих в разноцветных комбинезонах. Форму все носили однотипную, но, например, маленькие значки на груди говорили о разряде мастера. Система еще проходила проверку и пока скорее служила визуальным показателем. Как хорошо рабочий знает свое дело, какое обучение прошел, куда ему можно заходить на территории завода, а где его быть не должно. — Мы пробуем, ввели смены по восемь часов. Рабочие по вечерам или домой или учатся, — Вадим раздумывал, пока объяснял гостям. Для них он просто диковинка, выскочка. — Ладно, спасибо, что пришли. Если решитесь на посредничество, то буду рад. Сейчас я вынужден вас покинуть. Так, он не очень тонко намекнул гостям, что пора и честь знать. Они поняли и засобирались. На выходе с завода Вадима ждала карета до дома, где слуга приготовил чистый костюм для вечернего бала. — Наконец-то! — в проходе топтался Алексей и встречал студентов из университета, которые пришли на практику, — господа, внимание! Я передаю вас в умелые руки мастера Уманского. Знатного оружейного конструктора! Вадим улыбнулся и пошел к экипажу, где тихо сидел Егерь с газетой. Вадим уезжал, провожая завод и стоянку карет. Извозчики стали частью поселка, постоянно курсируя между столицей и будущим пригородом. Алексей взглядом проводил тяжелую карету Вадима и свистнул, чтобы привлечь извозчика. На его зов откликнулся черный экипаж с закрытым салоном и зашторенными окнами. На улице стоял холодный ветер, и Алексей поежился, поправляя воротник. — Куда, вашблогородь? — спросил извозчик. — Давай в Вестник, закажу подшипников, — прокряхтел Алексей, залезая внутрь, — а, вы? Спросил он у пары недружественного вида человек, которые встретили его в салоне. Ответа услышать не получилось. Сильный удар по голове и наступившая тьма сильно испортили первое впечатление. Алексей несколько раз просыпался с сильной головной болью и чем-то пахнущим медью на лице. Хоть шторы и закрывали окна, но Алексей видел сквозь маленькую щелку мелькающие пейзажи. Его везли в порт на юге столицы. Местами очень нелюдимое место, где прятали контрабанду. Как противодействие протекционистской политики Николая ушлые торговцы из Англии тайком завозили сигары, кружева, бархат, тюль. Все это Алексей вспоминал, пока его под руки тащили по холодному полу какого-то склада, где у стен горами лежали подушки. При этом суровые на вид люди раскладывали ружья, тесаки и даже чугунные гранаты. Громоздкие, не очень надежные, но опасные в штурме. — Что? Зачем вы его сюда притащили? — на Алексея показали толстым пальцем. Голос звучал глухо и казался знакомым. — Седой, ты что ли? — просипел Алексей и с трудом поднял заплывшее лицо. — А ты? Впрочем, не важно, несите его в подсобку, — скомандовал Седой. Последнее, что увидел Алексей, прежде чем его заперли, это как головорезы катили маленькую пушечку. Наверное, сняли с корабля. Глава 2 Лучи заходящее солнца проникали в квартиру верхнем этаже через тонкие просветы в шторах. Слуги спешили, чтобы зажечь побольше свеч, пока Вадим стоял перед зеркалом и примерял новый галстук к костюму. — Ну как? — На вас, Вадим Борисович, все как на покойнике, — раздался язвительный голос со спины. В дверях в комнату стояла Белла в новом бальном платье. Она высокомерно вертела носиком, разглядывая костюм Вадима, — не сочтите за грубость, но говорю как есть. Эта ваша бледность и странный блеск кожи, как от масла. — Изобелла, говорите, но не заговаривайтесь, — Вадим с довольным видом улыбнулся, — деловые отношения держатся на взаимном уважении и возможности сторон исполнить договорённости. Изабелла нервно кашлянула и подошла к Вадиму, чтобы поправить бутоньерку. В квартире стояла духота, но по бледному лбу Вадима не прокатилась и капелька пота. Пугающе холодный и собранный он смотрел сквозь Изабеллу, обращенный в мысли. Они ехали вместе. У роскошного поместья на три этажа за городом собралось под сотню дорогих экипажей. Граф Городиков проводил бал в честь именин любимой дочери Люды, пригласив высоких гостей со всей столицы. Никакие деньги не могли купить приглашение. — Вадим Борисович, здравствуйте, познакомите со своей спутницей? — сам граф Городиков и подловил Вадима, встретив у дверей. — Конечно, — раскланялся Вадим, — Елизавета Школьник, дочь моего военного друга, перед своей гибелью на Кавказе он просил меня помочь его дочери, и я не смог отказать. — Какая печальная история, — вздохнула графиня. — Дорогая Евдокия Романовна, вы окажите мне честь, если представите дорогую Изабеллу, — попросил Вадим графиню и отпустил с ней спутницу. — Кем был ваш отец, милая? — Евдокия Романовна взяла девушку под локоть. — Добрейший человек. Служил подполковником… — Белла рассказывала заученную легенду. Она дёрнулась, чтобы обернуться, но холодный взгляд в спину остановил ее порыв. — Порядочная девушка? — поинтересовался граф. — Очень, а главное, что ее отец оставил наследство, — кивнул Вадим, изображая легкомысленность, — и немало. Уголки губ графа слегка дернулись. Он управлял Дворянским банком и умел считать чужие деньги. — Вадим, рад, что вы пришли. Люда совсем уже взросла и мы в поисках ей достойного спутника. Ваши военные успехи прекрасны, но я смотрю на деловую сторону вещей. Вы степенный человек, и наверняка не станете ждать до тридцати. — Понимаю, — кивнул Вадим. В это время мужчины не спешили рано жениться — Я очень, очень, дорожу Людой, поэтому позволю ей выбирать самой, — Федор Семенович, — первый танец ваш, с остальным сами.