Лихой страж-профессионал слегка растерялся, пожал плечами, еще раз посмотрел на меня, словно оценивая уровень моего интеллекта. Похоже, он совсем успокоился, ничего не заподозрил. Можно было уже впускать Мельникова с опергруппой. – Не отказывайтесь, подумайте, – продолжала тем временем я. – Я не требую от вас ответа сразу же. Хорошую оплату гарантирую. И вот еще что. Может, вы подберете еще несколько человек среди своих хороших знакомых? Я думаю, вы в этом разбираетесь гораздо лучше меня. – Ну, хорошо. Надо подумать, – наконец выдавил Мережкин. – А поподробнее нельзя? Если можно так выразиться, более детально? Круг обязанностей, условия, размеры оплаты, опять же… Я залилась райским соловьем, расписывая все прелести, которые сулила Мережкину работа в несуществующем баре. Он приосанился и уже, видимо, подсчитывал будущие барыши. – Сейчас должна подъехать моя подруга, – продолжала щебетать я. – Она исполняет обязанности юриста. Мы подпишем все необходимые бумаги, и можете считать себя начальником охраны! Мережкин кивнул, и я мысленно с облегчением вздохнула. – Я ей позвоню, попрошу поторопиться, – достала я из сумочки новый мобильник, в очередной раз приобретенный мною взамен утраченного в лесу вследствие происков подонков Ювелира. – Але! – пропела я в трубку. – Ларочка? Поторопись, дорогая, мы тебя ждем. Что? Уже подходишь к подъезду? Отлично! – Ждите, – тихо буркнул Мельников и отключил связь. Я с улыбкой посмотрела на ничего не заподозрившего господина Мережкина. Через пару минут раздался звонок в дверь. – А вот и она! – обрадованно проговорила я. Игорь пошел открывать. Едва он повернул ключ в замке, как в квартиру стремительно ворвалась опергруппа. Мережкина обездвижили, что называется, без шума и пыли: его никто, разумеется, не бил, на случай возможной невиновности. Игоря Владимировича просто усадили на диван в комнате, но так, что он не мог пошевелиться. По бокам расположились двое оперативников. Возглавлял группу важный, строго хмуривший брови подполковник Мельников. – Мережкин Игорь Владимирович? – осведомился он, глядя на охранника сверху вниз. – Да, это я… А в чем, собственно, дело? Вы кто?! – завертел головой Мережкин, испуганно поглядывая на меня. Я стояла в стороне и помалкивала. – У вас будет произведен обыск, – тяжело роняя слова, проговорил подполковник. – Но вы можете облегчить свою участь, сделать чистосердечное признание и рассказать, где находятся драгоценности, которые вы похитили, убив при этом гражданина Коваленко. – Какого Коваленко?! Я никого не убивал! – бурно запротестовал Мережкин. – И вообще!.. У вас есть постановление на обыск? Мельников молча достал из папки ордер и показал ему. – Не волнуйтесь, все по закону, – успокоил он Мережкина. – Разве мы стали бы действовать иначе? Так что? Чистосердечное будем писать? Писать чистосердечное признание Мережкин явно не хотел. Может быть, рассчитывал, что улик против него все же не найдут, а может быть, психологически не мог смириться с таким неприятным для себя финалом, означавшим, что все хитроумные планы потерпели сокрушительный крах… Но он молчал. Оперативники принялись за дело. Я наблюдала со стороны, так как моя миссия была полностью выполнена. Я просто заранее попросила у Мельникова разрешения присутствовать при обыске. Мне требовалось лично убедиться, что я наконец действительно нашла настоящего убийцу. И не только нашла, но и изобличила! Оперативники принялись методично, досконально осматривать все шкафы, тумбочки, полки, антресоли и прочие укромные места Игоря Мережкина. Но драгоценностей не было. Зато – совершенно неожиданно – в шифоньере обнаружили зачехленную винтовку с оптическим прицелом, в полуразобранном виде. Желанные сокровища Коваленко, увы, отсутствовали. «Черт! Неужели добыча хранится где-то вне квартиры? – напряженно думала я, наблюдая за умелыми действиями оперативников. – Ведь ребята обыскали буквально все, каждый угол! Разве что в мусорном ведре не смотрели». Не выдержав, я прошла в кухню и сама заглянула в ведро. Оно было почти пустым, и никаких следов драгоценностей здесь тоже не наблюдалось. Вздохнув, я вернулась в комнату. И тут оперативники выкатили из кладовой в центр комнаты большой пылесос. Они отвинтили шланг, поставили аппарат на «попа» и сняли крышку. В мешке пылесоса лежал большущий полиэтиленовый сверток! Меня охватило страшное волнение. Водрузив сверток на стол, милиционеры принялись его разворачивать. Собственно, уже и так было ясно, что внутри находится именно то, что я так долго разыскивала. Секунду спустя нашим взорам предстали многочисленные кольца, перстни, серьги, броши, кулоны, цепочки, браслеты… Короче, то, что называется поистине богатым уловом. «Вот оно! Есть!» – восторжествовала я. – Что это? Ваше? – повернулся Мельников к Мережкину. Тот, хотя и сидел с обреченным видом, резко замотал головой. – Слава, пиши! – со вздохом махнул рукой подполковник молодому лейтенанту, составлявшему протокол. – Тут часа на два мороки. – Андрей повернулся к Мережкину и громко и четко спросил: – Так это вы убили Коваленко? – Никого я не убивал! – тщетно пытаясь вырваться из «объятий» оперативников, испуганно пробормотал Мережкин. – А вот это – что? Что это, я вас спрашиваю? – наседал, не давая ему опомниться, Мельников, указывая на сверток и винтовку, которые лежали на столе. – Короче, раньше сядешь – раньше выйдешь. Я же предупреждал, что чистосердечное признание облегчает вину… Ну, и так далее, сам знаешь. Вроде умный на вид мужик! – Мельников даже слегка приободрил Мережкина, потрепав его по плечу. – Так что колись. Сам давай, по порядку, – закончил за начальника один из оперативников с погонами майора. – Что?! – Игорь или не понимал, что от него требуется, или просто делал вид. – Не зли меня, – спокойно сказал Мельников. – У экспертов на тебя найдется куча доказух и без этого. Давай не томи душу, рассказывай. Ну! Мережкин, кажется, все-таки сумел здраво оценить ситуацию. – Не хотел я его убивать, – пробурчал он. – Все случайно вышло… Он на работе должен был находиться. Кто же мог знать, что он вдруг домой заявится?! – А как же ты в его квартиру вошел, голубь? – спросил Мельников. – У меня ключи были. Я незаметно от Светланы слепки сделал с ее связки. Почти сразу же, как только она мне об этой находке рассказала, – Игорь алчно посмотрел на драгоценности. – А тут такой случай – она уехать куда-то собралась, а Виталий, муж ее, обычно целый день на работе. Вот я и решил, что тянуть нечего. Но я не хотел убивать. Мережкин мрачно посмотрел на Мельникова, затем бросил тяжелый взгляд на меня. – Я уже уходил… А тут – он! Ну, и дал я ему по голове, когда он вошел, первым, что под руку подвернулось, – сдавленным голосом поведал Игорь. – Кто же мог знать, что все так обернется? – Ладно, это пускай судьи решают, нарочно ты его грохнул или нечаянно, – сказал недоверчивый Мельников. – А ствол у тебя откуда? В лотерею выиграл? – Да это я только так, для острастки… Припугнул, – смутился Мережкин. – Что – для острастки? – не понял Андрей. – Я мимо стрелял, чтоб пугануть ее просто. Чтобы она перестала все выведывать! Как только она у Светланы начала о даче выспрашивать, – Игорь кивнул в мою сторону, – я сразу понял, что надо ее на всякий случай от этого дела отвадить, а то ведь сама не успокоится. Правда, я ее в лицо не знал, только адрес. Номер машины и телефона у Светланы спросил. Иначе не опростоволосился бы я сейчас так глупо… – Мы бы все равно к тебе пришли, – спокойно возразил ему Мельников. – Не так, так иначе. «Так вот откуда мне знаком этот голос!» – спохватилась я. Ведь именно Мережкин, не кто иной, угрожал мне по телефону после того случая с выстрелом! – Ладно, забирайте его. Оформите все бумаги. Пускай напишет все, как было, – распорядился Андрей, обращаясь к оперативникам. – И плюс ко всему незаконное хранение огнестрельного оружия зафиксируйте. Оперативники подошли к Игорю. На его руках защелкнулись наручники, и его повели к выходу. Следом потянулись и мы с Мельниковым. – Ну что? – показывая на свой «Ситроен», подмигнула я Мельникову. – Вы, конечно, на служебной машине, но могу предложить свои услуги. Моя тачка не хуже! Мельников принял еще более важный вид, но тем не менее кивнул. И я повезла его в управление. Меня беспокоил вопрос о Ювелире, он пока еще не был решен, и я намеревалась все обсудить с Мельниковым по дороге. * * * Разговор с Мариной Строковой не занял много времени. Я отчиталась перед нею за проделанную работу, заверила, что с нее сняты все подозрения и ее честному имени больше ничто не угрожает. Деловая репутация по-прежнему останется безукоризненной. Марина эмоционально поохала и поахала, вспоминая неприятные минуты, которые ей пришлось пережить, но быстро успокоилась, отдала мне остаток гонорара и быстренько упорхнула в свой салон. С Мельниковым же мы смогли встретиться только через несколько дней после ареста Мережкина. Андрей Александрович был доволен. Он уже совершенно перестал на меня дуться за то, что я так и не рассказала ему о своей ночной прогулке по лесу, а также о том, что намереваюсь самостоятельно продолжать поиски Горбачева. Все-таки хороший результат повлиял на Мельникова. Ведь если бы не я, неизвестно, как долго еще оно «висело» бы на его отделе. А может быть, и вовсе осталось бы «глухарем». – Все подписал твой Мережкин, – рассказывал Мельников, покачиваясь на стуле. – Через несколько дней материалы уже будут в суде. Ох, драгоценности эти мы замучились описывать! – засмеялся он. – Знаешь, на какую сумму там оказалось? И он назвал мне сумму, в которую эксперты оценили драгоценности, спрятанные Потаниным. Услышав ее, я только присвистнула. – М-да! – протянула я. – Маргарите Владимировне, даже если бы она разделила эти деньги с Горбачевым, хватило бы на целых три жизни! – Ну, ей и так, как я понял, хватает, – махнул рукой подполковник. – А как наша другая вдовушка? – полюбопытствовала я. – Плачет-причитает, себя во всем винит, раскаивается, – усмехнулся Мельников. – Но показания дала. И на суде пойдет как свидетель. Так что Мережкину по-любому никак не отвертеться. – А Горбачев? – А что Горбачев? Горбачев твой, надо признать, человек везучий. Снова вышел сухим из воды! Собственно, что ему предъявлять-то? Былые грехи, потанинские, невозможно, а в настоящем он ничего не нарушал. Правда, денег, на которые Валера так рассчитывал, он уже никогда не получит. Но зато ему больше прятаться не нужно, так что он рад до смерти. Пусть спасибо скажет, что вообще жив остался! – Андрей, а что с Ювелиром? – напомнила я ему. – Взяли красавца, взяли, – закивал Мельников. – И банду его взяли. – Слушай, кто он вообще такой? – поинтересовалась я. – И откуда у него эта тренированная шпана? – Шпана потому и тренированная, то он сам – бывший тренер, – посмеиваясь, поведал мне Андрей Александрович. – Занимался боксом профессионально, потом школу спортивную возглавлял. И, в общем-то, к криминалу тогда не имел никакого отношения. Разве что в мыслях… Не давали ему покоя большие деньги, очень уж хотел разбогатеть! – И что же? – спросила я. – Занимался с подростками, – продолжал Мельников. – В основном с трудными, из неблагополучных семей. Бесплатно занимался, кстати. Но отнюдь не бескорыстно! – уточняюще поднял палец Андрей. – Имелись у него далеко идущие планы. Короче, присматривался он к своим питомцам очень внимательно. Потом отобрал компанию из подходящих ребят, сколотил команду и вместе с ними впоследствии совершил вооруженное ограбление ювелирного магазина. Отсюда, кстати, и кличка его. Правда, похищенное у них отобрали, и срок они получили реальный. Видимо, обида и злость не давали ему покоя, вот он и решил «компенсировать» якобы причиненный ему моральный вред, заполучив драгоценности Потанина, о которых он прослышал в тюрьме. Выйдя, Ювелир поселился у ничего не подозревающей Маргариты Потаниной, хотел найти Горбачева и проследить за ним, чтобы выйти на клад.