– Ну… Так. Пойду, тапки переодену. Они совсем промокли. И помедлив секунду, Леся добавила: – Кстати, тебе тоже не помешает переодеться. Скоро сюда прибудет полиция. И они захотят поговорить с тобой. – Со мной? Почему именно со мной? – Ну, ты же главный свидетель происшедшего. – Я ничего не видела! – Все равно тебе надо выглядеть прилично. Особенно в глазах полиции. В этом Кира была согласна с подругой. И две девушки уныло пошлепали к себе в комнату, причем Леся действительно оставляла на полу мокрые следы. Куда же она ходила, черт возьми? Что делала в такую погоду на улице почти голая и в тапочках? И самое главное, почему она не хочет говорить об этом Кире? Но самое худшее ждало девушек впереди. Разумеется, едва финская полиция прибыла, как они немедленно поинтересовались, кто нашел труп. И также спросили, кто чье алиби может подтвердить? И тут же оказалось, что алиби есть буквально у всех, кроме самой Киры и Леси. – Ну вот! – обрадовались полицейские. – Значит, кто-то из вас и есть убийца! Такая полицейская логика совсем не понравилась подругам, и они решительно запротестовали. Причем сделать это было трудно, потому что финны предпочитали говорить на своем родном языке. И даже появление следователя, или, правильнее сказать, инспектора, с финской стороны не улучшило ситуации. Он тоже хотел говорить по-фински. А вот подруги как раз не хотели. То есть не то чтобы не хотели, скорее не умели. И тогда вперед выступил Алексей. – Я могу переводить! – заявил он. – Помимо английского, французского и испанского я также немного владею и тремя скандинавскими языками – норвежским, шведским и финским. Если надо, я переведу ваши показания господину инспектору. Неизвестно, в какой степени владел Алексей другими языками, но по-фински он говорил вполне бегло. Трудностей с переводом не возникло ни разу ни у одной из сторон. Инспектор, который вел допрос, был маленького роста, упитанным и равномерно округленьким. У него была рыжая клочковатая бородка, круглые очочки на курносом носу картошечкой и пронзительные глазки, которыми он по очереди просверливал всех свидетелей. И уже совсем скоро финские полицейские и сам господин инспектор уяснили себе, что произошло в маленькой гостинице, и дружно набросились на Киру. – Чем вам не угодила ваша хозяйка? – За что вы ее убили? – Когда раньше вы встречались с покойной? При каких обстоятельствах произошла ваша ссора с ней? Кира уже по третьему кругу объясняла господам полицейским, что никаких недобрых чувств к покойнице не испытывала, а, наоборот, испытывала к ней исключительно самые положительные эмоции, потому что та избавила их от нудного ожидания своего рейса в аэропорту, накормила вкусным ужином и позволила провести ночь с комфортом. Убивать хозяйку гостиницы лично Кире не было никакой выгоды, а одна лишь морока и головная боль. Кира это объясняла раз за разом. Но всякий раз, когда она замолкала, полицейские задавали ей один и тот же вопрос: – Так за что же вы все-таки ее убили, а? Через полчаса Кира начала понимать, что в анекдотах про медлительных эстонских парней, а также их северных сородичей есть существенная доля правды. Финн был туповат. Он видел лишь то, что видел. Девушку в комнате наедине с убитой. Ночью. Одну. Будь при Кире хоть что-нибудь мало-мальски напоминающее орудие убийства, ее арестовали бы незамедлительно. Но, к счастью, у Киры при себе не было даже маникюрных ножничек. И это подтвердил тот же Славка и остальные. – Но если не вы, то кто же тогда убил?! – воскликнул полицейский в полном отчаянии, глядя на Киру. И тут подала голос Леся. – Господин полицейский, – сказала она, – хочу обратить ваше внимание на то, что в доме было очень холодно. – Да, холодновато, – согласился тот. – Но это вопрос не ко мне, а… Кто занимается домом вместо покойной? Кто отвечает за отопление? – Наверное, муж покойной. Но он сейчас в отъезде. – Вот вернется, тогда у него и спросите, почему он экономит на отоплении дома. Мысль о том, что им, возможно, предстоит дожидаться возвращения мужа Настасьи, едва не заставила Лесю расплакаться. Но она мужественно сдержалась и произнесла: – Но я сказала про холод в доме совсем не потому, что мне это не нравится. – Нет? А почему же? – Холодно в доме было потому, что одно из окон первого этажа разбито. – Что? – Да, да, – кивнула головой Леся. – Если хотите, я покажу вам это место. – Зачем? Разбитые окна и попорченное имущество – это опять же к владельцу дома. Не ко мне! – Мне кажется, я видела возле разбитого окна чьи-то следы. – И что? – Это мог быть кто-то посторонний, кто проник в дом. Это мог быть убийца! – Следы были внутри дома или снаружи? И чем только думал этот человек! Какие следы возле дома? Да на улице сыпал такой снег, что уже через секунду не осталось бы и намека на следы! Но Лесе было терпения не занимать. К тому же она видела, что инспектор не специально валяет такого дурака. Поэтому она отреагировала правильно. И совершенно спокойно и терпеливо сказала: – Насчет следов снаружи дома я ничего не знаю, там идет слишком густой снег. Но в самом доме на полу я видела мокрые следы. И еще мне показалось, что за разбитым окном я видела чью-то тень. – Мужскую или женскую? – Не разобрала. – А следы? Они мужские или женские? – Я покажу их вам. Хотите? Инспектор хотел. И послал с Лесей одного из своих помощников. Пока они ходили, следователь допрашивал остальных свидетелей, кто и где был в момент преступления, кто и что видел или слышал подозрительное. Как раз к тому моменту, когда вернулись Леся и полицейский, инспектор уже знал, что никто из свидетелей ничего подозрительного не видел, не слышал, в чем письменно признается и кается. – Ну что? – Есть следы, – кивнул полицейский. – Уже подсыхают, но я их сфотографировал. И полицейский продемонстрировал фотографию на телефоне. – Та-а-ак! – многозначительно произнес инспектор. – У кого из вас есть армейские ботинки сорок шестого размера? И он хищным взглядом осмотрел ноги всех присутствующих. Кира, несмотря на то что ей было далеко до сорок шестого и даже просто до сорокового, с трудом удержалась от того, чтобы не поджать ноги под стул, на котором сидела. Остальные тоже явно испытали дискомфорт под взглядом инспектора. Но к счастью, сорок шестого размера ноги не было ни у кого. У поварихи нога была сорок первого размера. А у мужа Татьяны, который, бесспорно, являлся обладателем самой большой ноги, номер был сорок вторым-сорок третьим. Нет, даже он не тянул на внушительный сорок шестой. – Тут находятся все, кто был в доме? – Да, да, все. – Постойте! Юсси нету! – Юсси – это у нас кто? – немедленно осведомился инспектор. – Племянник хозяина этого дома. – Даже не племянник, а дальний родственник. – И почему я его до сих пор не видел? Где он? – Мы не знаем. Наверное, где-то в доме. – Юсси – парень здоровенный. И нога у него будьте нате. Если там не сорок шестой размер, то будь я проклят! – Найти и привести! – услышав эти слова, немедленно распорядился инспектор. Леся хотела возразить, что Юсси, благо он проживает в одном доме с Настасьей, не было никакой нужды разбивать окно и проникать через него в дом, это явно сделал кто-то другой. Но сказать вслух Леся ничего не успела. Потому что на пороге комнаты появился сам Юсси. Парень выглядел еще более странным, чем обычно. Глаза у него сонно моргали. А сам он покачивался из стороны в сторону, вращал глазами и скалил зубы, словно стремясь избавиться от чего-то на них налипшего. Но не это было самым страшным. Дина первая издала сдавленный крик и вытянула руку, указывая на Юсси. А за ней и остальные испуганно зашептались и прижались к стене. Побледневшие лица, напряженные взгляды, все не могли оторвать глаз от вошедшего. Не обращая внимания на их реакцию, Юсси прошлепал через всю комнату, оставляя за собой огромные мокрые следы, и тяжело бухнул на стол перед инспектором окровавленный нож. Сказал несколько коротких слов по-фински, после чего обвел всех совершенно бессмысленным взглядом, упал на пол и громко захрапел.