— А если вра-аг нападёт? Гимнастка его победит? — Ему тут ловить нечего. Глупости ты говоришь. Но лучше всё-таки научиться стрелять. Но по сути это лишает нас важности физической подготовки? Точно нет — на войне хотя бы много бегают, а ведь оружие нужно постоянно носить с собой… — Нет, не думай об этом… Навоевалась уже. — Он был дураком. — Я не должна тебе объяснять. Он был человеком. Ты пойдёшь на такое ещё раз? — Я не могу-у вернуться назад. Он угрожал убить троих. — Ты не суд. Ты могла оставить его там и убежать. Могла. Оставить. Оставить его там и не брать этот груз… Я тогда об этом не подумала. Или я сейчас думаю, что могла, но я даже не попробовала… — Что ты скажешь его матери? Ничего не скажу. Или даже… — Встану, раскинув руки. Пусть меня судит. — Ты считаешь себя солдатом. Уже. — Солдат должен жить после войны без гру-уза на душе. — Нельзя убить и просто сбросить груз. Этот отпечаток с тобой навсегда. — Вряд ли он ушёл бы после операции на пенсию и перестал бы угрожать де-етям. Ну вот… Теперь трясутся руки. А ведь плазменным резаком можно было бы ловить пули. Если по ним попасть. Мы же всё-таки достали его оттуда? — Коко, ты спишь. — А?.. Я не раскрыла глаз, но… Да, такое не в первый раз. Я просто сплю. А Роко здесь ненастоящая. — А тут у тебя гарантий нет! — А настоящая Роко меня меньше тебя понимает. И я её. Ты даже мы-ысли читаешь. И я твои. Нет — она лучше тебя. С ней интереснее. — Зато я тебе не вру. Ты пытаешься спрятать это под ковёр. — Что?.. — Но ты будешь возвращаться к этому снова и снова. И в следующий раз ты не остановишь свою руку как не остановила в этот! — Чего ты хочешь?! — Чтобы ты заревела как не ревела уже десять лет! Выученные уроки. 3.3 — Локо Темно… Голова болит… Повязка… Просто на глазах повязка, всё хорошо… Я попыталась пошевелиться, но тело не слушалось, я только немного подрагивала. Тут чьи-то руки сняли повязку… — Доброе утро. Я открыла глаза. Горели лампы, было очень светло… На краю моей койки сидел старенький врач. — Итай-Итай… — пробубнила я. — Надиль это, помнишь? — Помню… Я в больнице! Не хочу. Нужно… да что нужно, я даже встать не могу… Нет, я могу… — Осторожнее, у тебя много ушибов. Я попыталась сдвинуться назад и сесть, но руки ныли, а спина не хотела подниматься. Я снова закрыла глаза. Только свет не дал бы заснуть, да и спать уже не хотелось. Выспалась… — Отдохни ещё. Я скоро приду. Врач встал, потом хлопнула дверь. Я лежала с закрытыми глазами несколько минут. Это было невыносимое мучение из-за смертной скуки. И сколько так надо отлёживаться? Потом я открыла глаза и повернула голову: палата была вся чистая и белая, стены белые, потолок белый и залитый светом, подоконники белые, постельное бельё белое… На мне была белая майка… Ярко-зелёные растения в горшках у окон, графин с водой рядом. И паркет — не белый. А углы… скруглённые. Я здесь уже была, старалась забыть это как страшный сон, пытку, преисподнюю… Хотя скорее меня вытащили сюда из преисподней. Крепости этой… Больше всего бесит, что всё у них как-то по-инопланетному. Точно что-то слышали про множественность обитаемых миров. Но тут скучно! А как на других планетах может быть скучно? И сейчас я здесь совсем одна. Были другие койки, но лежала я одна! И вещей ничьих нет, значит, точно одна. Скруглённые углы… Наверное, чтобы пыль там не копилась. И окно распахнули, тепло задувает. Вот в окно и вылезу… Я всё же поднялась и спиной задела металлическую спинку кушетки, и сразу меня пронзила боль, я выгнулась и… села на кровать. Было тяжело держаться прямо, вся спина ныла как один большой ушиб. Я повернула подушку, подложила у спинки кушетки под спину и так оперлась, стало легче. На тумбочке рядом градусник, кружка, склянка с какой-то мутью, графин с водой, книжка, белые таблетки. Книжка… Та книжка из крепости, на незнакомом языке. Я схватила её и обняла. Как там Роко и Коко? Здоровые… Нет, я должна бежать. А дядька этот увидит… И всё болит… — Дура ты. В дверях стоял Ниль.