– В приватно-автомобильной, – без обиняков принял решение за всех Лик. Заходя в дом, он заранее ожидал увидеть там старую наставницу, Маруся распорядилась имеющимися у нее на руках картами самым оптимальным образом: лезть на рожон не стала, беспричинно завышая свои возможности, рисковать чужими жизнями точно так же не взялась, план, очевидно, продумала заранее. В наушнике, который бог так и не отключал, начиная с момента проверки первого адресата, прозвучал напряженный голос Ирины: – Лик? – Отбой, – спокойно прошептал он руководителю группы захвата и, сняв клипсу, убрал в карман. Несмотря на проявленную расчетливость и даже разумность, в одном Маруся его разочаровала: она по-прежнему вела себя как одиночка. Командный игрок не усомнился бы в способности руководителя просчитать степень риска. Пока она, паря в своей комнате над кушеткой, мухлевала со списком, он договорился с Ирой, и уже полчаса спустя в епархии Аудры дежурил состоящий на внештатном обеспечении наемный аптекарь, готовый по команде пройти в тоннель и на месте вызова дать отпор владеющему ядом. Ликург сердито провел рукой по волосам. Если Козлова и дальше будет пренебрегать командой, от нее придется избавиться. Пожилая леди, шедшая позади, ускорила шаг и поравнялась с богом. – Многоуважаемый намекчик. Чего ж ты все намекаешь и намекаешь, пугаешь девочку и пугаешь. Русеньке не надо намекать, Русенька не поймет. Девочке надобно в лоб говорить: «Мамзель, извольте уведомить вас о проявленной глупости». Погоди! Последнее восклицание заставило Лика удивленно взглянуть на ведьму. Просьба подождать не вписывалась в обращенную к нему речь. Бог оказался прав. За спиной Козловой-старшей неслышно вышагивала великолепной выделки древняя метла и с частотой в пару минут постукивала кончиком черенка хозяйку по плечу. – Да погоди ты, – снова отмахнулась женщина и вопросительно уставилась на Ликурга. – Все логично изложила? Попридержи коней ее работы лишать. А то я погляжу, идешь, мусолишь в голове варианты увольнения… Эйдолон впервые за долгие годы почувствовал себя немного не в своей тарелке. Как правило, таким ощущением его награждала Афина: без вины виноватый. Только тетка – статная, по-прежнему молодая, изящно одетая богиня, а не пожилая высохшая бабулька в домашних туфлях, шляпке, бриджах и с древней метлой наперевес. Не бабуля, а нелепица. – Вы похожи, – неожиданно для себя констатировал Лик. – Я послабше буду, – повела плечом бабушка и резко остановилась, удивленно рассматривая представший перед взором автомобиль. – Каков монстр! Бог с улыбкой разблокировал двери машины. Лои затолкал рыжего на заднее сиденье и сел рядом. Комиссару не было никакого дела до отвлеченных разговоров спутников. Его занимали вопросы, связанные исключительно с расследованием и с пойманным скульптором. Поэтому, как только остальные члены разношерстной группы расселись по местам, Лои заговорил: – Какие результаты в поиске она скрыла? – Никаких, – мгновенно отозвалась старая ведьма – Она просто процентную составляющую уменьшила и скатила его до девятого места. вы ж пересчитывать-то не стали. Она умная, – не без плохо скрываемой гордости закончила Береслава. От нее пахло ветошью, травами и пылью. Лугару непроизвольно пошевелил носом и чихнул. Слишком пожилая особа попалась, с ней стоило унять инстинкты и не пытаться привычно по запаху определять настроения собеседников, нюх отшибет. Лои заметил скользнувшую по лицу улыбку Лика, занятого изучением чего-то на планшете. Слушать слушает, но вмешаться не пытается. Подобной солидарности не приходилось ожидать от конторы, занимающей более высокое положение в иерархии правоохранительных органов, что не могло не удивлять. Впрочем, комиссар предпочел поразмыслить над этой мелочью чуть позже. – Расскажите, леди, все, что знаете… Пожалуйста, – с вежливой улыбкой и сгорая от нетерпения закончил просьбу Лои. – Ой, лугару есть лугару. Вам лучше не фальшивить с доброжелательностью, – отшатнулась Береслава от угрожающего оскала парня. Мальчик хороший, сосредоточенный такой, серьезный, делу преданный. Ведьма нахмурилась и еще разочек его осмотрела с ног до головы, прибегая к старому аптекарскому заклятию изучать ауры. (Боги до сих пор наивно полагают, будто только им доступны подобные вещи.) И Козловой-старшей не понравилось увиденное. За тщательно скованной броней пряталась боль, слоями сложенная с самого детства. В душе пожилой женщины шевельнулось давно забытое режущее всепонимание, то самое, которое пробудилось, когда она увидела глаза крошечной правнучки, смотрящей на мать в безуспешной попытке найти любовь и понимание. К тому моменту совсем еще недолгой жизни Маруси Шута в семье уже не могли контролировать даже общими усилиями. Подпитываемый врожденными возможностями ведьмы покровитель не просто бедокурил в катастрофических масштабах, он приобрел телесную оболочку и расхаживал по дому, словно хозяин. Береслава тогда работала и всего-навсего явилась навестить правнучку, когда застала чудовищную сцену: родители, сами же и наградившие дочь проклятием, отправляли несмышленку в закрытый пансион для опекаемых Шутами. Создали такой для детей в древности сильнейшие маги. Сродни комфортабельной тюрьме, не иначе. Береслава со злости наслала по мелочи проклятия на всю семью, отобрала дитя, увезла к себе и растила самостоятельно. Вот и теперь возникло знакомое ощущение. Растить уже, конечно, поздно, но задержаться в городе и помочь мальчику надобно. Что ж это за безобразие такое? Оставлять ни в коем случае нельзя. – Так что? – недовольно нахмурился мальчик, чем еще более умилил пожилую женщину. – Юноша слабоват. Кровь проверят еще, конечно, но там третье поколение магов, не больше. Ничего могущественного или древнего нет – хромотипия не то что не отливает, она не видна даже. Амбиции непомерные, комплексы, самомнение, страхи, врожденные отклонения в психике. Короче, полный набор безумца, – подытожила Береслава. – Где знания взял, рассказывать не хочет. Но одно могу сказать: взял он их не от живого первоисточника. – Откуда такой вывод? – Семь ступеней он знает, но знает вкривь и вкось, с массой пробелов, неумений, все смешано. Лои снова отметил улыбку на лице Ликурга. Старая ведьма его явно забавляла. – Он нас слышит? – Нет, – отмахнулась Береслава. – Я-то с ходу не сориентировалась, ожидала посильнее противника и долбанула так, что наш рыжик еще часа три соляным столбом пребывать будет. – Неживой, говоришь, первоисточник. – Лои задумчиво облизнул губы. – А дух он вызвать мог? Ведьма закашлялась, умело скрыв приступ смеха. – Нет, не мог. Духи только от людей остаются. А мы приходим от мироздания и уходим в него. – Тогда дом надо обшарить, просмотреть биографию, где засветился. Раз болтун-аптекарь не живой и не мертвый, значит, писарь. Береслава встрепенулась. Ей почему-то на ум не пришли древние дневники знахарей. Что значит профессиональное самодовольство. Со временем начинает казаться, будто ты все предусмотрел, предугадал, перестраховался и остался непогрешим. Ан нет. Обскакал волчонок со своей наивностью и любознательностью. Знахари народ хитрый был, особливо в смутные времена. Знания потомкам страшились не успеть передать до безвременной кончины, а потому все конспектировалось и пряталось надежнее сокровищ. Рыжик, видимо, наткнулся на один из уцелевших схронов и применение ему нашел. При таком сценарии все вставало на свои места: и неосведомленность во многих простейших мелочах, и непонимание глубинных причин соединения компонентов, и давно канувшая в Лету мода на облачение сложных наговоров в стихотворную форму. Рыжик изучил записи и, причисляя себя к представителям культурной богемы, ни в коем случае не уничтожающей наследие прошлого, наверняка попросту перепрятал документы. Осталось найти куда. Ликург обернулся и встретился взглядом с Лои. Они оба знали, что подобрались к черте, дальше которой идти не имеют права. Дом обыщут, но уже не они, не жандармы, не военные и даже не штатные сотрудники безопасности. Поисками записей займется комиссия в составе аптекарей и наблюдателя. Старшая Козлова туда не войдет. Правила предусмотрели и такой случай. Ничто не должно способствовать удовлетворению личной выгоды аптекаря. Лои кивнул, отвечая на немой вопрос Лика относительно дальнейших действий. Бог отвернулся и завел бесшумный двигатель своего бронированного зверя. Ярослав задумчиво созерцал профиль дочери на фоне полупрозрачной шторы. – Родная, как ты тут ютишься? Может, домой? Женя улыбнулась. – Я не буду жить вечно, и тем более не буду жить вечно с тобой. Непедагогично – раз. Моя квартира клевая – два. Мужчина вздохнул и печально покачал головой, хотя в душе так и плясали самодовольные искры. Сколько на свете родителей, столь же сильно гордящихся своими детьми? По пальцам перечесть. Человеческая девочка появилась в жизни Ярослава случайно, но стала самой яркой ее частью. – Совет заинтересовался нашим проектом и, как следствие, – «4А5», – окликнула отца Женя. – Пап, мы в игре. – Безопасники начали проверку? – Так точно, босс, – кивнула девушка. – Средств не пожалели, созданий тоже. Шерстят каждого члена группы. По аналитику на нос. – Она дошла до дивана, на котором удобно устроился Ярослав, и протянула ему планшет. – Смотри. Выдернули лучших, а эти выяснят все, вплоть до цвета пеленок. Мужчина пролистал личные досье сотрудников ССБ, натравленных на его группу. – Где ты это достала? – У безопасников, – пожала плечами Женя. Ярослав рассмеялся, но следующий вопрос тем не менее задал: – Как ты это достала? – Очень тихо, – вновь с невозмутимым лицом ответила девушка. Он никогда не учил ее чему-либо преднамеренно, девочка просто росла в его доме, окруженная вниманием, любовью и заботой, постепенно превращаясь в умного, предусмотрительного соратника. Лишь с магией могли бы возникнуть проблемы, ведь жить человеку среди созданий разных мастей, силы и взглядов – не лучшая перспектива. Но тут Ярославу впервые по-настоящему пригодилось его наследие. Заручившись письменной поддержкой шестидесяти процентов существующих глав божественных родов и заключениями нескольких медицинских светил, он воззвал к силам Атума и поселил в ее теле второй дух – дух знахарства. Женя по-прежнему не обладала силой управлять маниту или же изменять их, однако отныне она была способна услышать и попросить. Ее наговоры отличались от наговоров любого создания, они всегда носили форму просьбы, а не приказа. Когда-то давно знахарей в мире людей существовало в достатке, всякий великий род жаловал своим приверженцам такое вознаграждение. Много воды утекло с тех пор, миры изменились, взгляды ужесточились, а люди в большинстве своем перестали верить в магию. – Я могу еще ответить, – улыбнулась девушка, наблюдая, как отец задумчиво разглядывает пальцы ее ног. – Можешь, можешь… Любого следователя до нервного тика доведешь. – Ярослав тряхнул головой и вернулся к документации. – Кто в Совете курирует проверку? – С утра буду знать, – задорно прошептала Женя. – Потерпи. – Потерплю, – передразнил ее тон отец и поднялся. – Я пошел, а ты смотри, палку не перегни. Игры играми, а жизнь жизнью. – Эх ты, – с укором произнесла дочь. – Не нимфа. Справлюсь. Ярослав махнул рукой и не спеша направился к выходу. Он ни на грамм не сомневался в своей девочке и в тех способах, которыми она доставала информацию. Слишком умная и слишком гордая, чтобы идти на низость или поступать опрометчиво. Но предупреждать давно вошло в привычку и стало чем-то вроде самоуспокоения. Всегда страшно наблюдать за свободным плаванием отпрыска. Того и гляди, будто волна перевернет еще неокрепшее суденышко. Всяко бывает. Родительскую душу не переделать. Женя подождала, пока за отцом закроется дверь, и отправилась в душ. Неизменно переживает за нее, всего боится, хотя из них двоих переживать стоило как раз не за нее. Папа с его масштабными идеями и необоснованными экспериментами в какие только переделки не попадал. И неудивительно. Если только у него одного во всем этом мире появилась дочь-человек. Девушка покачала головой. Секретарем она к нему пошла будучи студенткой, ему тогда как раз шибко понравился неуравновешенный Эйдолон с его идеей привлечь к работе еще более неустойчивого оборотня. Для иных – провальная идея, для отца – идея на миллион. И кинулся он ее воплощать со свойственной энергией и невнимательностью к мелочам, а мелочи в данном случае – это разношерстные и влиятельные фигуры мировой шахматной доски. Пара слонов, пара тур, конь… По отдельности отцу не помеха, но, объединившись, они могли представлять угрозу. И вот тогда на сцене впервые в качестве пешки появилась Женя. Девушка улыбнулась воспоминаниям и вернулась в реальность. Предстояло выбрать подходящее по случаю намечающегося свидания облачение и, пожалуй, немного помедитировать, освободить сознание и внести в душу покой. Маруся залетела в комнату и спрыгнула с метлы. Денек выдался не из тихих, а ведь по плану у нее выходной. Впрочем, впереди еще был целый вечер… Целый вечер на то, чтоб доделать самой себе с утра придуманную работу. Ведьма кинула метлу с сумочкой на кушетку и направилась к холодильнику. Перекусить лишним не будет – нервное истощение даром не проходит, энергии организму при таких-то нагрузках требуется немало. Проходя мимо стойки, отделяющей зону столовой от гостиной, женщина приметила две одинокие тарелки. Отчего-то эта картина заставила остановиться, а душой завладели смешанные эмоции: тоска, разрывающая уставшее от одиночества сердце, и недовольство беспардонным вмешательством в личную жизнь чужака. Лик не имел никакого права указывать ей вне работы, что и как она должна делать, даже если это что-то могло спасти ей жизнь или просто не дать покалечиться. На все воля природы. Постоянно живя под гнетом Шута, Маруся отчасти стала сторонником теории «чистой дороги». В штате последователей ведьма, само собой, не числилась, да и способы «донесения» теории до обывателя ей совершенно не импонировали, но в самой сути взгляда Козлова находила крупицу истины. Нельзя уберечь того, кому суждено покинуть мир, – именно так Руся ощущала свою судьбу. Каждое создание проживет ровно столько, сколько отмерено ему природой, ни часом больше, ни часом меньше, а все многочисленные отчаянные попытки переиграть Смерть – тлен. Постоянный страх неизбежного лишь умертвит создание еще при жизни, и спасение обернется пыткой худшей, чем сам уход. К чему Лик взялся за нее решать вопросы ее личного времяпрепровождения? Кто ему дал такое право?