В качестве объяснения я показал ей сценарий. – Ой! – сказала она, выглядя смущенной. – Кент, наверное, снова пользовался принтером. Негодный мальчишка, – затем она прибавила: – Тут что, жарко? – Да, жарковато, – сказал я. – Тогда ты не против, если я сниму кардиг… Она замолчала, поскольку во входную дверь кто-то постучал. – Черт, – сказала она. – Это Док. – Он разве не на Ближнем Востоке? – Ой, точно, – сказала она. – Тогда, наверное, Руперт. – Разве ты с ним не порвала? – Нет, нет, не тот Руперт. Другой Руперт. Он сказал Доку, что приглядит за мной на случай, если я решу вдруг заявить о смене супруга. Ты умеешь обращаться с дуэльным пистолетом? – Что? – Просто шучу, – сказала она. – А вообще, раз кто-то стучал в дверь, то, скорее всего, это не кролик, верно? – Или, – медленно сказал я, – это может быть кролик, который притворяется человеком, чтобы усыпить твою или мою бдительность? – Хорошо подмечено, – сказала она. – У тебя есть какой-нибудь шкаф, в который я могла бы спрятаться? – Ты серьезно? – Да. Прятаться в шкафах от недоверчивых супругов – добрая кроличья традиция. Правда, Питер, все совершенно нормально. Я открыл шкафчик для хранения швабр, и Конни, достав из сумки книгу «Граф Монте-Кристо» и фонарик, элегантно шагнула внутрь. – Ух ты, – сказала она, оглядевшись, – у тебя вакуумный пылесос «Генри». Хороший? – Очень хороший. А теперь ни слова. Она села на «Генри», открыла книжку, а затем включила фонарик. У меня появилось чувство, что она это уже делала… причем много раз. Я пересек прихожую и открыл входную дверь. Но за ней стоял не кролик, и не кролик, притворявшийся человеком. Там был человек. Человек по имени Тоби Маллет. Рваная футболка Тоби Исторически морковка была лакомством, а не основным кормом, и если не считать налетов на сады и компостные ямы, то до Очеловечивания Дикие кролики с ней были незнакомы. Безопасна в малых дозах, злоупотребление ею может привести к последствиям, схожим с человеческим алкоголизмом. Тоби казался пустым и потерянным. Его футболка выглядела так, словно ее вместе с парнем протащили через ежевичные кусты – она была порванной, а его тело иссечено царапинами. Лицо Тоби было измазано высохшей грязью, и из-за нее же его светлые волосы стали казаться коричневыми, а на виске у парня красовался очень большой и очень фиолетовый синяк, из-за которого его раскрасневшийся левый глаз был отчасти прикрыт. – Тоби? – сказал я. – Ты в порядке? – Чувствую себя как никогда замечательно, – сказал он, держась за косяк, чтобы не упасть. – А выглядишь не очень. Откуда у тебя этот синяк? – Я шел и врезался в дерево, – неубедительно ответил он. – А царапины? – Это… было дерево с колючками. – Ты знаешь, что тебя все ищут? – Я это подозревал, – пробормотал он. – А Пиппа дома? – Она пошла в кино. – Ясно, – сказал он, а затем: – Вы скажете ей, что мне очень жаль и что я ее недостоин? Несмотря на жесткие требования Крольнадзора к своим сотрудникам, последние семь лет я состоял в «Две ноги – хорошо» и получал от них деньги. Я вытравил двадцать восемь кроликов из их домов, и я точно лепорифоб. А еще я несколько раз изменял Пиппе, чаще всего с Арабеллой из клуба верховой езды, но бывало, что и с другими. Все это меня не очень удивило, но важно было другое – Тоби вернули. А самое главное, это означало, что у мистера Ллисъа больше не осталось оснований для рейда в Колонии № 1… и что у Бобби точно были связи с Подпольем. Я спросил Тоби, не хочет ли он войти и присесть. – Лучше не надо, – сказал он, поглядывая на соседний дом, где жили Кролики. – Мне нужно пойти домой и объяснить, где я был. – И где же ты был? – Ой. Ну… Ушел в беспробудный двухдневный запой. И ездил к тетушке. К Колонии № 1 не приближался, даже если бы знал, где она… а я не знаю. – Все знают, где она, – сказал я. – Она там уже много лет. – Правда? – неубедительно сказал он. – Видите, а я и не знал. Он беспокойно огляделся и понизил голос. – Они следят за каждым моим шагом. У них есть наблюдатели. Они видят даже во тьме. Особенно во тьме. Все дело в морковках, знаете ли. Вы скажете Пиппе, что все кончено и что я ее недостоин? Одно из условий моего освобождения заключалось в том, чтобы я это сказал. – Я ей передам. А другие условия какие? – Что я уволюсь из Крольнадзора, пожертвую все свое имущество на кроличью благотворительность, а затем уйду в монастырь и посвящу жизнь молитвам и молчаливым размышлениям. – Очень достойно, – сказал я. У меня даже на минуту не получилось представить Тоби в монастыре. Облегчив душу, он, пошатываясь, поплелся к машине, которая выглядела настолько грязной, словно ее сначала навсегда закопали в землю, а потом выкопали и поспешно протерли садовой шваброй. Он завозился с ключами, а затем упал. Я подошел к нему, поднял на ноги, затолкал в машину и проехал полмили к его дому – большому, наполовину деревянному зданию елизаветинских времен, лучшему в деревне. Я позвонил в дверь, а Тоби тем временем подавленно уселся на скамейку на крыльце. Едва миссис Маллет открыла дверь, как Тоби разразился длинным и почти бессвязным объяснением о «запое», в который он якобы ушел, вперемежку с рыданиями, извинениями и заявлениями о том, как сильно он по всем скучал, и о том, что он увольняется из Крольнадзора и отказывается от членства в «Две ноги – хорошо», хотя ему и придется вернуть смешную шапочку и двуручную шлепалку, которую использовали при его инициации. Вторая миссис Маллет с явным облегчением встретила своего вернувшегося пасынка, хотя и без особого энтузиазма. Через несколько секунд появился Виктор Маллет, потребовавший, чтобы я объяснил ему, где я нашел Тоби. Я рассказал ему, что знал, и он посмотрел на Тоби, на его состояние, а затем на состояние его машины. – Значит, его похитили твои дружки? – с нажимом спросил он. – Эти чертовы кролики? – Я уже рассказал тебе все что знаю. Больше мне ничего не известно. Виктор шагнул вперед. Он был выше меня, намного сильнее и выглядел очень угрожающе. – Если я выясню, что ты причастен к его похищению, Нокс, – сказал он, – моя месть будет ужасной. Ты меня понял? – Я ничего не… – Ты меня понял? – Да, – сказал я. – Я тебя понял. – Хорошо. И он захлопнул дверь прямо перед моим носом. Последовала пауза, затем дверь снова открылась, они втащили Тоби внутрь и снова ее захлопнули. Я подождал, когда дверь откроется в третий раз, а затем отдал им ключи от машины Тоби. Когда я вернулся домой, то сразу же пошел на кухню. – Это был Тоби, – сказал я, стоя у дверцы шкафа для метелок, – он выглядел так, словно кролики избили его, держали взаперти, а потом отпустили, вероятно, из-за того, что узнали о его работе в Крольнадзоре и не хотели, чтобы в колонии устроили рейд. Конни не ответила. – Меня вот что беспокоит, – продолжал я, – стоило нам упомянуть при Бобби, что Тоби пропал и что он член Крольнадзора, как она тут же куда-то звонит, и Тоби, весь напуганный, уже извиняется перед Пиппой и признается, что переспал с Арабеллой из клуба верховой езды. Он был очень напуган. Я наклонился поближе к дверце. – Твоя семья как-то связана с Подпольем? Я помолчал. – Тебя ведь там нет, верно?