Несколько секунд мы смотрели друг на друга, и в тот миг мне сильно захотелось рассказать ей, чем я на самом деле занимался и чем я себя оправдывал – тем, что делаю это ради нее, ради дома, чтобы платить по счетам, ради будущего. Но я промолчал и вместо этого сказал: – Так ты сходишь с Бобби по магазинам? Может быть, будет весело. Она сделала глубокий вдох. – Ладно, – сказала она. – Протянем руки и лапы через бездну и все такое. Снаружи раздался гудок. Пиппа схватила свою сумку с ланчем, которая стукнула ее по коленям, и стремглав выбежала из двери. Я убрался, а затем в обычное время вышел из дома. Тоби уже ждал меня. На этот раз он был со своим дядюшкой. Кажется, я даже улыбнулся при виде них. – Не поделишься с нами шуткой, Питер? – сказал он. – Этим утром нам всем бы не помешало хорошее настроение. Я думал о том, что Конни сказала о внешности Нормана: что у него «лицо такое в рытвинах, будто кто-то клал асфальт, но делал это впопыхах, тяп-ляп и за бесплатно», но ему об этом знать было не обязательно. – Да так… услышал анекдот по радио, – сказал я. – Тебя подбросить в Херефорд? – Тебя не затруднит? – сказал Норман. – А то машина в ремонте. Ржавчина на клапанах. Когда им было нужно придумать повод, братья Маллеты никогда не отличались изобретательностью. Он запрыгнул ко мне в машину, и вскоре мы выехали из поселка. Я думал, что он не заговорит о кроликах, хотя бы пока мы не доедем до Филпрингтона, и даже тогда начнет издалека, чтобы заставить меня подумать, будто он случайно вспомнил о них в разговоре. Но нет. Он дотерпел лишь до Скуирмли и спросил сразу в лоб: – Так ты предложил им деньги? – Еще работаю над этим, – поразмыслив, ответил я. – Мне нужно получше узнать их, чтобы они доверились мне. Когда это произойдет, возможно, убедить их будет легче. – Кажется, ты уже неплохо их узнал, – сказал Норман. – Ты был в их доме три часа и двадцать две минуты, и, когда уходил, вы очень мило прощались. Миссис Кролик с тобой даже обжималась. – Кролики не стесняются касаться других, – сказал я. – Они вроде как привыкли просыпаться в теплой уютной норке, прижавшись друг к дружке. – Ты мог ее оттолкнуть. – И обидеть? Разве я смог бы потом на них как-то повлиять? Норман уставился на меня и долго молча смотрел. – Ладно, – наконец сказал он, – у тебя будет еще один шанс. А потом я позвоню в местное отделение «Две ноги – хорошо» и спрошу, что они об этом думают. – Думаешь, стоит? – сказал я. – «Двуногие» нередко реагируют чересчур резко. – О, не пойми меня неправильно, – ответил Норман. – Я самый толерантный к кроликам человек из всех, кого ты знаешь. Я вообще не имею ничего против них. Многие из них – замечательные, честные создания, я в этом уверен… но здесь им не место. Они ведь копают норы, знаешь. И если их левак-сосед – это я про тебя, Нокс, – и сорок кусков не убедят их поступить правильно, то нам придется принять более жесткие меры. – Я думал, вы собрали только двадцать тысяч? – Кампания Кроличьего Брекзита получила широкую поддержку, причем из таких далеких мест, как Нижний Бачок, Шатнерс Почкинс, Титсон-под-Мухой и Малый Капок. Новость разлетелась, и эта семья может оказаться началом большого нашествия. Если они здесь укоренятся, кто знает, к чему это приведет. И, да, «Две ноги – хорошо» порой доходят до крайности, но, когда приходится защищать наш образ жизни, иногда нужно принимать отчаянные меры. Когда-то давно кроличий вопрос был темой для дружеских бесед за чаем и плюшками, однако, как и многие другие темы, за последние годы он обострился. Если вы с пеной у рта не выступали против кроликов, значит, вы явно хотели смиренно склониться перед ними, встать на Кроличий Путь, а затем провозгласить Лаго своей богиней и до конца жизни питаться лишь морковкой и листьями салата. – А как же премия «Спик и Спан»? – спросил я. Меня вдруг осенило. – Судьи прибудут со дня на день, и присутствие в нашем городке бандитов из «Две ноги – хорошо» явно им не понравится. Аргумент был хорошим, но Норман, всегда все внимательно взвешивавший, после долгой паузы ответил: – Премию «Спик и Спан» мы можем выиграть в следующем году или даже еще через год. Все зависит от того, насколько пострадают глицинии и цветники на главной площади. Но если город заполонят кролики, нам никогда не получить эту награду. Тоби и я ничего не сказали, так что он продолжил. На этот раз его голос звучал более угрожающе: – У тебя остался еще один шанс купить их, Нокс, а потом мы обратимся в «Две ноги – хорошо». Кроличий Брекзит случится – никаких «если» или «но», – причем так, как мы посчитаем необходимым. Не будь дураком и постарайся обработать этих заек. Наше последнее предложение – сорок кусков, но, если договоришься на меньшее, получишь десять процентов. Можешь высадить меня здесь, и я прогуляюсь до дома. Я остановил машину, выпустил его, и дальше мы ехали до Херефорда в тишине. Через полчаса мы прибыли в Крольнадзор. Каждый налил себе в буфете кофе, а затем мы поплелись в офис и принялись за работу. Тоби, как обычно, продолжал свои опознавания, а я пытался найти негодяя Ушастого 7770. Когда Флемминг появилась в офисе, она почти ничего нам не сказала. Судя по всему, она была занята днем открытых дверей на строительной площадке Мегакрольчатника, назначенным на следующую неделю. Безухий и Куницын пришли к десяти. Куницын сел за свой стол и занялся бесконечным заполнением бумажек, что было неотъемлемой частью работы в Крольнадзоре, а вот Безухий подошел ко мне. – Как продвигаются поиски? – спросил он. Он говорил почти дружелюбно, из-за чего я сразу же заподозрил неладное. – Пока ничего не нашел. – Продолжай искать, – сказал он, а затем добавил: – О, кстати, я просмотрел тех Лабораторных, чьи имена ты вчера вечером дал мистеру Ллисъу, и внес несколько изменений. Я внезапно похолодел. – Изменений? Каких изменений? – Надеюсь, ты не против, – сказал он, зная, что я против, – но ни один из предложенных тобой кандидатов и близко не подходил для того, чтобы сделать из него пример и показать, что случается с теми, кто водит Надзор за нос. Половину твоих кроликов уже больше трех лет никто не видел, так что они, скорее всего, незарегистрированные мертвецы. А другая половина уже шесть месяцев не покидала колонию. Нет, я взял четверых, которые счастливо проживают здесь, в городе, и их будет проще разыскать для допроса. В данный момент они сидят в камерах, внизу. Им, конечно, нечего нам рассказать, но мы все равно с ними побеседуем. Подполье и все остальные кролики явно поймут наше предупреждение. Я холодно уставился на него. – Но ты не переживай, – прибавил Безухий, ухмыляясь. – Я не стану красть твои лавры, на записке все еще осталось твое имя. Вот. И он положил передо мной новый лист, похлопал меня по плечу и пошел к своему столу. Я уставился на маленький список Лабораторных, которых выбрал Безухий. Из них я узнал лишь одно имя – Фентон ДГ-6721. Он был известным филантропом, а кролики с фамилией ДГ-6721 составляли большую часть Лабораторного сообщества. До Очеловечивания в 1965 году их предка использовали для изучения влияния ненасыщенных жиров на печень. Непростая жизнь до Очеловечивания оставила всех Лабораторных с неизгладимым стремлением посвятить себя служению другим. Пока я сидел, чувствуя тошноту и пустоту внутри себя, Куницын оторвал взгляд от своего монитора. – Насчет твоего вчерашнего ужина у майора и миссис Кролик, – сказал он. – Ты хочешь написать рапорт или обойдемся устным докладом? – Вы и об этом знаете? – уныло спросил я. Похоже, я стал важной шишкой в Крольнадзоре, но вовсе не так, как бы мне этого хотелось. – Мы мало чего не знаем, – самодовольно сказал Куницын. – Ну так что насчет рапорта? – Я все еще пытаюсь с ними сойтись, – сказал я, не желая ни с кем ни о чем разговаривать, – так что докладывать нечего. – Тебе стоит знать, что Констанция Кролик помечена, – вставил Безухий. Я повернулся к нему. Он сидел, закинув задние лапы на стол, и ковырял в ухе карандашом с резинкой. Вытащив из него кусок серы, он несколько секунд смотрел на него, а затем съел. Тоби и я переглянулись. У Кроликов было очень мало отвратительных привычек, но поедание собственной ушной серы точно было одной из них. – Помечена? – переспросил я. – Ага, – сказал Куницын, – как вероятная цель для вербовки Кроличьим Подпольем. Из-за связи с Диланом Кроликом ей есть за что точить на нас зуб, а за такими кроликами всегда нужно хорошенько присматривать. Отношения между людьми и кроликами складывались бы намного проще, лучше и дешевле, если бы мистер Ллисъ не выдавал Дилана Кролика головорезам из «Две ноги – хорошо», но я этого не сказал. – Это важно, – сказал Куницын, подходя и садясь на краешек моего стола, – поэтому мы тебе сообщаем: рабочая группа по оценке враждебности кроликов объявила, что поднимает уровень угрозы Взрывного Размножения с желтого – «Мы Думаем, Что Атака, Наверное, Готовится» – до красного – «Мы Предполагаем, Что Атака Неизбежна». И хотя мы не говорим, что Констанция Кролик в этом замешана, ей наверняка уготована какая-то роль. Она только что сняла дом с семью спальнями, и если хотя бы мельком посмотреть на ее историю покупок по карте постоянного покупателя, то можно заметить, что она часто выбирает товары по акции «два по цене одного». А нам давно известно, что это обычно говорит о заготовке припасов. – Серьезно? – спросил я. – Еще мы проследили за майором Кроликом в строительном магазине «Би&Кью», – прибавил Безухий, решив, что своим вопросом я проявляю интерес, а не скептицизм. – Он рассматривал лопаты, садовые вилы, семена и всякое такое. – Вот именно, – сказал Куницын так, словно их вина уже была доказана. – Он наверняка собирается растить дополнительную еду для этих голодных, расплодившихся ртов. Все красные флажки у нас прямо перед глазами, и мы были бы идиотами, если бы не обратили на них внимание. В общем, как и сказал Старший Руководитель, ты должен держать ухо востро, присматриваться к своим соседям и докладывать, если увидишь или услышишь что-нибудь подозрительное. Усек? – Усек. – Хорошо. Он вернулся к своему столу, чтобы взять с него бумажный пакет с рачками в сахаре – куницам они очень нравились, – а затем покинул офис. Безухий еще какое-то время смотрел на меня. Его взгляд был тяжелым, похожим на тот, каким голодный спаниель пытается просверлить дыру в холодильнике, где когда-то лежала одна-единственная сосиска[44]. Он перестал пялиться только тогда, когда зазвонил телефон. Он поднял трубку и, послушав несколько секунд, сообщил звонящему, что скоро будет. Затем он взял из ящика своего стола самый тяжелый молоток и быстро вышел из офиса. После его ухода я подождал две минуты, а затем сам отправился выяснять, действительно ли Фентон ДГ-6721 был взят нами под арест и, если это так, могу ли я что-нибудь сделать. Сначала я направился в сторону буфета, потому что там вероятность найти кого-нибудь знающего была высокой. Но я не ушел далеко, ведь к тому моменту кроличий бунт уже начался. Кроличий бунт Кролики хорошо умеют делать сложные вычисления сообща. Большая часть группы используется в качестве памяти, ключевые вычислители занимаются счетом, а еще трое распределяют задания между участниками. Если потренироваться, команда из двухсот кроликов может менее чем за шесть минут вычислить квадратный корень любого четырехзначного числа до пятидесяти четырех знаков после запятой. Если честно, «кроличьим бунтом» его позже прозвали ведущий колумнист «Чистой Правды», АКроПаСК и Крольнадзор. Для всех остальных, самих кроликов и даже для стороннего наблюдателя это, скорее, был «супермирный протест с математическими вычислениями». Снаружи здания в ряд стояли восемь кроликов и бесстрастно смотрели на главный офис Крольнадзора. – Что происходит? – спросил я кого-то в фойе. – Какой-то безмозглый кретин внес Фентона ДГ-6721 в списки на арест, и из-за этого начался протест. Как же меня это бесит. Все здание сейчас изолируют на вход и выход, а мне вечером нужно быть на финалах соревнований звонарей Херефордшира. – Протестующих же всего восемь, – сказал я, глядя через наше зеркальное окно на улицу. – Скоро, наверное, разойдутся. Нет, подожди, я вижу еще. Слева и справа подходили новые кролики, узнавшие о том, что происходит, благодаря сарафанному радио. Побросав свои дела, они повязали у основания ушей традиционные для протестов банданы и заняли места рядом со своими коллегами. – Что происходит? – спросил Куницын, только что вышедший из отдела кадров. Расстроенный звонарь – думаю, он был из отдела по вопросам этики, – рассказал ему, что случилось, и я решил тайком уйти в свой офис и не высовываться. Ведь на том списке было мое имя. Безухий капитально меня подставил.