Очнулся Шустрый от того, что у лаборанта запиликал будильник на часах. В окно заглядывало солнце. Оно пронизывало бумажные снежинки, приклеенные на стекло, и скрадывало свет от гирлянды, ставшей тусклой и совсем не праздничной. Кроме них двоих, в кабинете больше никого не осталось. Четверо давным-давно ушли в спальный блок. Его самого кто-то заботливо подсоединил к стационарному заряднику, а он и не заметил, когда это произошло… Лаборант пробормотал что-то бессвязное, наощупь выключил будильник и продолжил спать, уронив лицо на скрещенные руки. Шустрый не стал возвращать смартфон. Лаборант побоится заявлять о пропаже, купит новый. Оказывается, это так просто за пределами базы. Во дворе было пусто и тихо. Не двигался даже воздух, словно весь мир задержал дыхание в предчувствии чего-то важного. Ночью выпал снег. Асфальт, крыши и капоты автомобилей, ступени лестниц – всё казалось затянутым огромной больничной простынёй. Совершенно ровной, не считая протоптанной дорожки, оставшейся после обхода утренней смены. В перекрестьях сетки над головой скопились белые холмики. Тот, что лежал ближе, сорвался и полетел вниз, распадаясь на невесомые хлопья. Шустрый подставил лицо. Снежинки мягко коснулись кожи, растаяли и прохладными каплями заскользили по лбу и щекам. …Январь был тёплым, февраль – ветреным и злым. Перед тем, как выйти на улицу, люди вжикали молниями пуховиков и плотнее закутывались в шарфы, а на обратном пути долго топтались в вестибюле, сбивая снег. Верную отпустили из медицинского блока, сделав новые тело и лицо. Вполне обыкновенное, непонятно, с чего Хозяйка Забавного так рассердилась. Тем более, перед конференцией им всем провели пластику. Особенно досталось Тихому, вечно не дающему покоя отделу дизайна. Ему уменьшили переносицу, подняли веки, пошире распахнули глаза, окрасив радужку в чистую лазурь. И всё равно дизайнеры остались недовольны, вполголоса жалуясь друг другу, что взгляд получился какой-то затравленный. С приходом весны базу охватило возбуждение. Оно нарастало с каждым днём, прорываясь в спорах и громком смехе, в размашистых жестах, в том, как часто открывались и закрывались ворота на въезде, в бессмысленных улыбках одних и суетливой деловитости других. За сутки до вылета на территорию пропустили грузовик. Пропустили с выключенным сканнером, Забавный специально за этим следил. Начальник охраны запрыгнул на подножку, распахнул дверцу и что-то прошептал водителю. Расстояние оказалось слишком большим, к тому же в кабине играло радио, поэтому слов было не разобрать. Но Забавный догадался об их содержании. Началось. Незадолго до отбоя он вышел осмотреться. Думал пройтись до взлётной полосы, попутно определив, какими силами охраняется ангар, но почти сразу наткнулся на Олега Фархатова. Тот стоял в расстёгнутой куртке, игнорируя порывистый ветер, и что-то рассматривал. Забавный повторил его движение, задрав голову вверх. Но ничего интересного не обнаружил: всё та же металлическая сетка на фоне тускло-фиолетовой пелены. Сквозь облака пробивались редкие огоньки. Двадцать лет назад это могли быть настоящие звёзды. Но теперь они затерялись среди света спутников, образовавших в небе симметричные узоры. Созвездья нового века. – Не спится? – спросил Фархатов, не оборачиваясь. – Меня ждёт Хозяйка. Это было правдой наполовину. Забавный почувствовал призыв, но узел разжался, сигнализируя о том, что та передумала. Последние два месяца Фархатов мало общался с дочерью, риск разоблачения был невелик. И действительно, прошла минута, а приказ вернуться в спальню так и не поступил. Путь освободился, но Забавный отчего-то застыл на месте, разглядывая обращённый к небу сухой профиль. Фархатов, ощутив его внимание, возобновил разговор: – Тучный спелеолог застрял в единственном проходе, ведущем на поверхность. Его товарищи, оставшиеся внизу, могут утонуть – пещеру заливает вода. Единственное спасение – взорвать проход с помощью динамита, но тогда тучный спелеолог умрёт. Как поступить1? «Задача с доктриной двойного эффекта» – подумал Забавный. Подобными вопросами шестерых пичкали постоянно. С точки зрения морального абсолютизма имелся очевидный ответ: убийство недопустимо, вне зависимости от мотива. Подрыв спелеолога – убийство. С другой стороны, всю свою историю человечество выбирало путь наименьшего зла. Внезапно Забавный понял, что это он был тучным спелеологом… Это он перекрыл единственный выход, а Фархатов и остальные Хозяева стояли, сложив руки на груди, и разглядывали торчавший из прохода зад и нелепо сучащие ноги. – Существует множество вариантов. Можно взорвать породу в другом месте, чтобы образовать пустоту, куда схлынет вода. Можно попробовать протолкнуть спелеолога вперёд или затянуть назад, боль и переломы лучше, чем верная смерть. Можно пригрозить ему взрывом, вдруг он выберется сам на выбросе адреналина? Можно… – Достаточно. Добрый вечер, милая! К ним неслышно приблизилась Верная, облачённая в длинное пальто с запахом. Красивое, с большим отложным воротником, но пропитанное спёртым запахом, будто годами хранилось в шкафу. Оказывается, Фархатов всё это время прятал в одной руке букет. Он ловко, как фокусник, выдернул его из-за спины и с поклоном поднёс Верной. Та приняла подарок, обхватила стебли маленькими ладонями и склонила голову к едва распустившимся круглым бутонам, вдыхая аромат. – Это пионы. Тогда я купил их у бабульки на Удельной. А сейчас прислали специальным рейсом из Голландии. Кто бы мог подумать, что всё так переменится… «Да он же спятил! – подумал Забавный, глядя на посветлевшего и словно помолодевшего учёного. – Или это какая-то игра?». Но Верная не выглядела обеспокоенной или удивлённой. Она улыбнулась и заботливо застегнула Хозяину куртку, заодно отряхнув плечи от нападавшего снега. Забавный понял, что его присутствие мешает, и поспешил уйти. Мысли путались, он чуть не забыл, для чего вообще покинул спальный блок. Но через несколько шагов собрался и продолжил маршрут. Задача упростилась: Верная останется ночевать у Фархатова. Ей расскажут обо всём на борту, когда ничего уже будет не изменить. Вернувшись в спальню перед отбоем, Забавный забрался на койку, вместе с остальными выжидая, когда уляжется охватившая базу суета. Под рёбрами тихо пульсировала новая батарея. Где-то в вышине с криком ссорились чайки. Мимо корпуса, похрустывая снегом, протопал патруль. В первую очередь Забавному, Умному и Маленькой предстояло выбраться на улицу незамеченными. Спальня находилась под наблюдением, за мониторами круглые сутки приглядывала охрана. И если отсутствие Верной и Забавного никого бы не удивило, то Умный и Маленькая всегда ночевали на своих местах. Но камеры были своего рода окнами. А в окно, как известно, можно заглянуть и с другой стороны… Шустрый включил смартфон. Набрал серию команд, вошёл в систему. Пробежался по камерам в коридорах и кабинетах (кое-где до сих пор горел свет, в учебном классе сотрудники разливали шампанское), добрался до устройства, следившего за самим наблюдательным постом. Первый охранник сидел, забросив ноги на край стола. Второй бултыхал в кружке чайным пакетиком. Оба при этом пялились на мозаику из мониторов. В центральном прямоугольнике виднелась спальня и пять вытянувшихся на простынях тел. – Что ты делаешь? – одними губами спросил Забавный. – Понижаю качество съёмки. Изображение на мониторах стало темнеть, обрастая помехами и словно замыливаясь. Процесс протекал медленно. Через полтора часа охранники так и не насторожились, хотя в помещениях без света вместо чёткой картинки образовалась абстракция из чёрных разводов. Самые глухие провалы возникли на центральном мониторе, демонстрирующем койки-зарядники. – Приготовьтесь. Ярко вспыхнуло уведомление об ошибке. Охранники дружно повернули головы, позволив Забавному, Маленькой и Умному соскользнуть со своих мест. Когда изображение восстановилось, в спальном блоке исчез малейший намёк на движение. – Идите по слепым зонам. Трое покинули комнату, очутившись в сумрачном коридоре, и двинулись вдоль стены. Маленькая много раз сбегала после отбоя, но делала это без цели и потому ничего не боялась. Сейчас же страх всё испортить мешал, не давая ускорить шаг. Умный и вовсе впервые выбрался на прогулку. Заблокированная на ночь дверь отъехала в сторону – Шустрый наблюдал за их перемещением, открывая и закрывая электронные замки. Впереди послышались голоса. Забавный указал пальцем наверх. – …не могу, короче, уже билеты купил. Спроси у Санька, ему деньги нужны, он вроде спрашивал на счёт дополнительных смен. Когда шаги охранников стихли за поворотом, трое мягко приземлились на прорезиненное покрытие пола. Фокус с прятками на потолке придумала Маленькая – надо было просто упереться пятками в одну стену и ладонями в другую. Возле учебного класса патруль не ходил, зато из приоткрытых дверей выбивался свет. За стеной разговаривали люди. Этот участок следовало преодолеть как можно быстрей. Но стоило им приблизиться, правая створка подалась навстречу, едва не ударив Маленькую по лбу. Из щели, переступив порог, высунулась чёрная замшевая туфля. Трое застыли, так тесно прилипнув к стене, что Забавный ощутил лопатками холод пластиковой обшивки. – Нет-нет-нет, не уговаривайте, завтра рано вставать! – Кокетливый голос принадлежал Хозяйке Тихого. – У меня вещи не собраны. – Да брось, Пална, детское время! – отозвался весёлый бас. – Давай отметим по-человечески, потом некогда будет. В самолёте выспишься. – Ладно, полчасика, но не больше! Туфля втянулась обратно, дверь захлопнулась. Подслушанный разговор пробудил сомнения, загнанные Забавным на самую глубину. Формально в смерти Палны и её собеседника не будет его вины. Но как же просто решать этические задачки, пока они касаются выдуманных людей… Теперь Забавный держал динамит, слушая веселящегося за стеной тучного спелеолога («Боря, ну куда ты столько налил!»), и не знал правильного ответа. Мучался ли Фархатов похожими вопросами? Имел ли Забавный право его упрекать, если сам поступал точно так же? Что, если главный закон всей их треклятой этики сводился к тому, что у кого динамит, тот и выбирает, кто из спелеологов будет сегодня тучным? В памяти всплыло лицо Хозяйки… На улице передвигаться стало попроще. В сетке камер имелись неохваченные зоны, к ним добавлялись укрытия из припаркованных автомобилей, мусорных баков и подтаявших снежных завалов. Ангар с самолётом находился вдали от жилых блоков, за пределами учебного космодрома. Достигнув окраины, Забавный, Умный и Маленькая побежали в открытую, не опасаясь наткнуться на очередного полуночника. Возле ангара было совсем темно. У охранников имелись тепловизоры, вот только они не помогали против существ, управлявших температурой тел. Забавный и Умный затаились, Маленькая с нарочитым шумом выскочила вперёд. Миг, и на её силуэте с копной кудрявых волос скрестились лучи фонарей. – Не догонишь, не поймаешь! Охранники опешили. Маленькая высунула язык и, подхихикивая, скрылась в темноте. – Доложи, а я за ней! По асфальту, покрытому присыпанной песком ледяной коркой, простучали подошвы берцев. Зашипела рация. – База Ангару. База ответь Ангару. – Бе-бе-бе! – Маленькая выскочила у оставшегося на посту охранника перед носом и кинула в него снежком. – Стой, паршивка! Стой, кому говорят! Теперь оба охранника кружили в темноте. Лучи фонарей мотало из стороны в сторону, ночная тишина наполнилась сбивчивым дыханием, топотом и хриплыми матюгами. Казалось, люди вот-вот настигнут цель, но та в последний момент изворачивалась и убегала. Забавный и Умный проникли в оставшийся без присмотра ангар. Конструкцию самолёта они изучили заранее, как и все существующие в мире виды взрывчатых веществ. Осталось уменьшить заряд и перенести его с тем расчётом, чтобы шестеро выжили при падении в море. А судьбой Хозяев… Нет, всего лишь хозяев, пусть занимается их исключённый из учебного курса Бог. Конец октября 2042 г. Санкт-Петербург. Забавный знал, где жила хозяйка. Та, что всегда оставалась рядом, но в то утро села в другой самолёт. Он до последнего сомневался, знала она о решении Фархатова или нет. Хозяйка собиралась пересечь море вместе с Забавным, но в последний момент передумала и полетела с отцом. Пока экипаж получал последние указания, она попрощалась. Взлохматила ему чёлку, провела по щеке кончиками пальцев. Выражение её лица оставалось тем же, что и всегда: весёлым, немного лукавым, словно она собиралась прошептать на ушко смешной секрет. Только секрет оказался совсем не смешным… Забавный не помнил, как поднимался по трапу. В голове не осталось места для фиксации новых событий, всё вытеснили две примитивных мысли: она предала; она не умрёт. Когда он вернулся в город и нашел её, хозяйка стала другой. Обрезала волосы и больше не улыбалась, в уголке рта наметилась острая складка. Но Забавный узнал её с первого взгляда среди сотен людей. И шёпотом назвал хозяйкой, хотя больше она не имела над ним власти. И даже не знала, что её любимец остался жив. Забавный поднял глаза и посмотрел на сияющую пирамиду с голограммой танцовщицы на вершине. Хозяйка была внутри. Она часто сюда приходила, оставаясь в стенах диковинного здания на несколько часов, а то и дней. Обычно он караулил неподалёку от входа. А однажды пробрался следом под видом курьера и долго бродил по этажам, пока не увидел рольставню с пошлым граффити. Он сразу понял, что хозяйка пришла именно сюда. Забавный перенастроил слух и вычленил звук её лёгких шагов. Очень близко. В тот раз Забавный долго торчал возле опущенной рольставни, прислушиваясь к её движениям. Она дала ему так много. А забрала ещё больше. Он украдкой зарывался лицом в её одежду, чтобы надышаться ароматом духов. И помнил запах крови, растворившейся в солёной воде. Её улыбающееся лицо он увидел первым, когда пришёл в этот мир. Оно же по ночам преследовало его в кошмарах. Забавный знал, для чего люди видели сны. Так мозг обрабатывал полученную за день информацию или пытался справиться с какой-нибудь задачей. У него тоже имелась проблема, которую надо было решать. Для этого он и вернулся в город. Хотя иногда ему казалось, что хозяйка просто в очередной раз потянула невидимый поводок. И он не сумел разорвать его даже сейчас, после мнимой смерти. Возможно, ему будет легче, если смерть станет настоящей? Чья именно, не так уж и важно. Эта мысль была новой для Забавного, и он пока не знал, как к ней относиться. Он просто сделал шаг навстречу пирамиде, залитой кислотно-розовым светом. А потом ещё один шаг. И ещё. *** Глеб Пёстельбергер сорвал с запястья часы, бросил их под ноги и разбил корпус каблуком. Неизвестно, что туда засунула Канья под видом защищённого канала. Продолжил дело многострадальным кейсом, ударяя снова и снова, пока часы не превратились в блестящий мусор. Останки полетели в ливневый сток – отследить человека можно и по выключенному прибору. Конечно, сначала полиция должна получить постановление от судьи, но в его случае не стоило уповать на формальности. По этой же причине он не побежал на парковку к автомобилю. Можно не сомневаться: стоило Глебу приложить ладонь к сканеру, как дверцы машины мгновенно бы заблокировались и не открывались до самой остановки во дворе ближайшего отделения полиции. А то и ДРБ, судя участившемся вертолётному гулу. Так, что дальше. Хорошо, что Глеб взял с собой хайд-хэд, теперь его не смогут отследить через камеры наблюдения. Большая часть дронов отпадала по той же причине. Оставалось процентов пять, управляемых вживую операторами-людьми. Аккумулятор в хайд-хэде свежий, хватит на четыре часа. Глеб поглубже натянул капюшон худи, ссутулился, сунул руки в карманы и перешёл на неторопливую разболтанную походку, превратившую детектива в обыкновенного мужика неопределенного рода деятельности. Вот только кейс… Кейс его выдавал. А выбросить жалко, там аппаратуры на сорок тысяч… В худшем случае можно продать и нанять хорошего адвоката. В самом худшем – подмазать судью, чтобы не лепил строгача, а ограничился колонией общего режима. Пёстельбергер скривил тонкогубый рот и повертел головой. Остановил взгляд на переполненном баке, у подножья которого валялись раздувшиеся мусорные пакеты. Поморщился, но залез на вонючий, разъезжавшийся под ногами курган и принялся шуровать в помойке рукой, ища, во что завернуть приметную кладь. Выудил драную рубаху. Сойдёт. Вот теперь всё. Надо уходить, и как можно скорей. Тротуар вывел его на пешеходную улицу. Прохожих было немного, и никто из них не обратил внимания на сутулую фигуру с невнятным кульком в руках. Парень-азиат возился с велосипедным замком, закрепляя его на водостоке. Какой-то малолетний вандал в кепке и повязанном на лицо платке разрисовывал стену, пшикая баллончиком с краской. Девушка в прозрачном дождевике выгуливала собаку. Засидевшийся допоздна уличный торговец стянул с прилавка мокрый полиэтилен и принялся стряхивать на асфальт скопившуюся в складках воду. Глеб наконец-то сообразил, куда прибежал. В проёме между домов показался памятник Ленину, окружённый призрачным хороводом рубиновых звёзд. Оттуда же слышался звук падающей воды. Значит, он выбрался к фонтанам на площади у Московской. К самому метро приближаться нельзя, заметут. Но рядом находилась станция общественного монорельса, курсировавшего по городу круглые сутки. Торговец что-то сказал по-китайски и кивнул на шеренгу флаконов с одноразовой одеждой. Детектив призадумался: может, вправду сменить наряд? Его опередила непонятно откуда взявшаяся бабулька, протянувшая торговцу пригоршню мелочи. Китаец пересчитал монеты и заулыбался, указывая на ряд самых мелких флаконов. Старуха выбрала один, с аляповатыми иероглифами на этикетке, как следует потрясла и подставила под спрей морщинистую ладонь. Распылённая жидкость осела на пальцах, превратившись в подобие ткани. Рука в свежей перчатке, отдающей лимонным ароматизатором, перехватила флакон. Выпустила струю, повторила процесс. Ещё и на шею осталось, на жёлтый бугристый шарф, укутавший обвисший подбородок. Пустой флакон полетел в коробку, принаряженная бабулька уковыляла в темноту. Нет, менять одежду долго. Это надо раздеваться до исподнего, танцевать с пульверизатором… Идти до станции минут пять, не больше. Сорок минут тряски в пустом вагоне – и рукой подать до запасного убежища, где можно залечь на дно. Но тут с противоположного конца улицы вылетел дрон. Хлестнул лучом прожектора, выбелив стены и испуганные лица людей, медленно поплыл вперёд, держась на высоте человеческого роста. Траектория его движения была лишена привычной механической грации. Дрон то зависал на месте, то нырял на полметра вниз. И снова срывался вперёд, переводя луч фонаря с витрины на банкомат, с банкомата на бетонный отбойник, а оттуда на зелёный аптечный крест. Улицу осматривал живой оператор. Хайд-хэд не мог защитить Глеба от человеческих глаз. Детектив продолжал идти, пригнув закрытую капюшоном голову и придерживая локтем неудобный сверток, но внутри нарастала паника. Улица была совершенно прямой, никаких арок, никаких перекрёстков и ответвлений. Почти все магазины закрыты, а те, чьи витрины отбрасывали на тротуар пятна света, вряд ли имеют запасной выход. Если Глеб не выдержит, бросится назад в обманчиво-непроглядный сумрак, дрон вызовет подмогу и полетит следом. То же самое, если откажется снять капюшон и пройти процедуру осмотра. Детектив почувствовал себя тараканом, притаившимся на кухонном столе под кружкой. Чайник свистит на плите, и кто-то огромный и всесильный вот-вот возьмётся за последнее, такое ненадёжное убежище… Дрон подлетел к велосипедисту, пристегнувшему заднее колесо. Разочарованно покружив, оставил парня в покое. Глеб шёл вперёд, борясь с желанием достать пистолет и засадить пулю в ненавистный прожектор. Подошла очередь девушки в блестящем дождевике. Она подхватила на руки свою трясущуюся псину и вжалась в кирпичную стену спиной. Ей дрон уделил ещё меньше времени, переключившись на следующую жертву – граффитчика в кепке, продолжавшего портить городское имущество. Юный вандал был посубтильней детектива, да и в росте заметно уступал. Зато нижнюю половину его лица скрывал платок, оставляя на виду прищуренные глаза и сведённые к переносице брови, что не могло не насторожить оператора. К тому же, граффитчик имел задатки анархиста и плевать хотел на потребности дрона. Он продолжал рисовать грудастую женщину с высунутым языком, ловко орудуя шипящей струей. Если парень сейчас заартачится, начнёт показывать в камеру факи и демонстрировать прочие показатели подростковой независимости, у Глеба появится шанс проскочить. Совсем крошечный – оператора сейчас не интересовали стычки с мелким хулиганьём – но попробовать стоило. Тем более, Глеб почти поравнялся с дроном, и напряжённая ситуация так или иначе должна была разрешиться. – Пожалуйста, снимите затрудняющую идентификацию одежду! Не препятствуйте работе правоохранительных органов! – Терпение служащего на том конце видеосвязи подходило к концу.