– Можете встать, Глеб Александрович. Глеб Александрович с кряхтеньем выбрался из-под сиденья и уселся по-человечески, приходя в себя. В последние дни отчаяние и облегчение сменялись в его душе с регулярностью светофора. И каждый раз выбравшись из ловушки он чувствовал себя даже не уставшим, нет… Выпотрошенным и вывернутым наизнанку, как куриная тушка, из которой собрались готовить цыплёнка тапака. К спасителю накопилось множество вопросов. Но, встретившись с заинтересованным взглядом Оталана, он почему-то задал самый незначительный: – Не любите автопилот? Статс-секретаря вопрос не удивил. – Предпочитаю со всем справляться сам. Моё будущее должно зависеть только от одного человека. – Он улыбнулся. В зеркале заднего вида было видно, как приподнялись вытянутые уголки миндалевидных глаз. – Как вы меня нашли? – Очень просто, Глеб Александрович. – Оталан поправил запонку на рукаве, снова раздвинув губы в слабой улыбке. – Я, скажем так, взял вашу ситуацию на особый контроль. У меня множество знакомых в разных сферах. Один из них дал знать, что ДРБ готовит операцию, и помог отследить ваши перемещения. Те два бойца, которых вы совершенно незаслуженно избили на лестнице, успели передать координаты. Кстати, не знаете, что случилось с их коллегами, оставшимися снаружи? Глеб покосился на дверные замки – не заблокированы. В крайнем случае, можно выпрыгнуть на ходу: машина двигалась по-прежнему медленно, опровергая недавнее утверждение статс-секретаря о спешке и делах. Рассыпаться в благодарностях пока не хотелось. – Не знаю, но я видел кровь на асфальте. Почему вы не дали полиции меня забрать? – В зеркале показалось настороженное лицо детектива с заострившимися складками возле рта и диковатым взглядом. Старые синяки и ссадины успели уменьшиться и побледнеть. Зато поверх добавились новые, свежие и кровоточащие. – Позвольте вам объяснить, Глеб Александрович. Круг близких мне людей очень узок, и попасть в него сложно. Но для тех, кто там оказался, я сделаю всё. Слова прозвучали веско. Глеб ни на секунду не усомнился, что это «всё» включало в себя действительно «всё», в том числе и то, что не полагалось законопослушному чиновнику. – Айчилан так радовалась этой работе и столько о вас рассказывала! Я даже начал чувствовать себя обделённым её вниманием. Но я не могу допустить, чтобы моя сестра огорчалась. Она верит вам. А я верю ей. Глеб промолчал. У него самого не имелось подобного круга, чтобы судить об основательности аргумента. Иногда ему было плевать даже на самого себя, чего уж говорить про других. – Что вы собираетесь делать дальше? – поинтересовался Оталан. Пёстельбергер поморщился, откинулся на упругую кожаную спинку и процедил воздух сквозь сомкнутые губы. Всех вокруг так интересовало, что он собирается делать дальше. Что же будет в следующей серии ситкома, в который превратилась его жизнь? А он понятия не имел, что теперь делать. Хватит себя жалеть, что за грёбаная меланхолия? Можно, конечно, вернуться на квартиру Эдика, надраться с его мамкой в сопли и затянуть на два голоса «Не для меня придет весна, не для меня Дон разольётся», но кому от этого полегчает? – Мне надо поговорить с Олегом Фархатовым. Вы в курсе, где он скрывается? – Не имею представления. А что вы хотите у него узнать? Пожав плечами, Глеб дал понять, что не собирается отвечать на вопрос. – Я же не просто так любопытствую. И я вам не враг, Глеб Александрович. Моё ведомство довольно тесно сотрудничает с компанией господина Фархатова. Может быть, я смогу вам помочь? Глеб чуть не застонал, ругая себя за недогадливость. Ну конечно, последний проект «РобоТеха» – роботы-строители для Марса. А Оталан возглавлял проект по колонизации Марса, ему ведь рассказал об этом Борис! И на плакате, висевшем в комнате Эдика, было написано! – Правда, что ваше министерство заказало у «РобоТеха» разработку разумных киберов? – Слишком упрощаете. В техническом задании подобная формулировка не значилась. Но мы действительно оплатили проект по созданию киберов нового поколения, и были очень огорчены тем, что многообещающее начинание не оправдало наших затрат. – А оно не оправдало? – А у вас имеется другая информация? – ответил вопросом на вопрос Оталан. – Почему Олег Фархатов свернул проект? – Потому что на данном этапе развития технологий производство подобной продукции оказалась невозможным. – Как вы считаете, он мог испугаться, что киберы… обретут самостоятельность, поднимут восстание? Изобретут искусственный сверхразум? – Фраза, неглупая в исполнении Дамира, в устах детектива прозвучала нелепо и смешно. Как если бы Глеб на полном серьёзе спросил, боялся ли господин Фархатов нашествия плотоядных сороконожек с Альфа Центавра. – Весьма занятное предположение. В духе Филипа Дика. Тупик. Глеб подъехал с другой стороны. – Почему министерство продолжило сотрудничать с «РобоТехом»? – Потому что у «РобоТеха» нет настоящих конкурентов. Без их технологий мы бы никогда не продвинулись так далеко на Марсе. Строительство подземной базы завершено, колония готова принять живой персонал. Пусть и немногочисленный, но однажды на её месте возникнет город, не менее прекрасный, чем Санкт-Петербург. Глеб мимоходом задумался, установят ли в этом городе памятник Оталану? В костюме, на коне, правая длань простёрта к небесам. Статс-секретарь обладал амбициями соответствующего размаха. – И вы не в претензии на то, как поступил Фархатов? – Я бы не был в претензии, даже если бы оплатил весь грант из собственного кармана. Олег – не тот человек, с кем стоит ссориться… Окончание фразы, «в открытую» или «на моём месте», не было произнесено, но недосказанные слова повисли в воздухе. – А с Мариной Фархатовой вы были знакомы? Гладкое лицо Оталана сохранило неподвижность, рука мягко провернула руль, направляя машину в бетонированный желоб автострады. Скорость движения увеличилась, баннеры с рекламой слились в аляповатую ленту. – Марина была практиком и не любила вести переговоры. Поэтому нет, по большому счёту, нам не представилось случая пообщаться. Очень жаль, говорят, она была необычайной личностью. И могла многое сделать для этого мира. На последней фразе бескровные губы статс-секретаря дрогнули и застыли, будто он хотел улыбнуться, но передумал. А Глебу вспомнился ответ Дамира на схожий вопрос, про любовь без радости и разлуку без печали. Впрочем, то была поэзия. – А вы… Если предположить, что учёные всё-таки добились успеха… Как бы вы отнеслись к существованию разумных киберов? Глеб задал вопрос наудачу, уверенный, что получит тот же шаблонный ответ: «Никак» или «Зачем размышлять над несуществующими проблемами», но тут их обогнал кислотно-зелёный спорткар. Подрезал Оталана, обдал слякотью лобовое стекло и скрылся в тумане. На скулах статс-секретаря натянулась кожа, обозначив стиснутые желваки. Он резко свернул к обочине, остановился в запрещённом месте и не тронулся до тех пор, пока система самоочистки не убрала последнее пятнышко. Всё это время Оталан просидел молча, сжав рулевое колесо с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Посмотрите вокруг, Глеб Александрович, – произнёс он с непонятной интонацией, когда автомобиль вернулся на свою полосу и набрал прежнюю скорость. Глеб послушно повернулся к окну. Мимо проносилась обычная городская панорама, разбитая и неуютная. Навязчивая реклама, опрокинутый и развороченный мусорный бак, прикорнувший на скамейке алкаш… Ничего выдающегося. – Я регулярно получаю повестку, посвященную криминальной обстановке в Санкт-Петербурге. Знаете, сколько человек исчезает без следа ежегодно? Полторы тысячи. И это только те, у кого имеются родственники, чтобы подать заявление. Добавьте сюда убийства и тяжкие телесные повреждения. На последнем заседании мне предложили разработать программу, направленную на снижение домашнего насилия. По статистике, детей избивают в шести процентах семей, женщин и престарелых родителей – в семи с половиной. Домашнее насилие… Как вам нравится само это выражение, вас в нём ничего не смущает? Слой грязи вокруг нас копится и растёт. Нам не нужен никакой сверхразум, не надо обольщаться. Мы сожрём себя сами. Вы спрашиваете, как бы я отнёсся к появлению разумных киберов? Как считаете, в обществе разумных киберов мог бы возникнуть термин «домашнее насилие»? Или «Детская преступность»? Вы смеётесь… Смейтесь, но, если однажды они станут главными, я не буду возражать. Глеб вздрогнул. Встретился в зеркале с непроницаемыми глазами Оталана. В чёрных зрачках, слившихся с тёмной радужкой, отражались огни проезжавших мимо машин. Статс-секретарь неожиданно подмигнул в ответ. – Что-то я разошёлся. Это всё – лирика. Не знаю, где скрывается господин Фархатов, но я недавно общался с его женой. Она не выходит из дома после случившегося. Хотите, отвезу вас к ней? Пёстельбергер собрался с силами и кивнул. План дальнейших действий сложился сам собой, и предложенный разговор с Каньей встроился в него превосходным образом. Идея чересчур смелая. Но если Дамир не соврал, и сейчас глаза и уши детектива вели непрерывную запись, можно провернуть старый как мир, но до сих пор действенный фокус. Оставшееся время в пути оба провели молча. Глеб незаметно набирал на подаренном Дамиром мобильнике сообщение для Эдика. Существовал риск, что, прочитав его, парнишка покрутит пальцем у виска и отправится по своим делам. Но если Эдик по неведомой причине действительно решил стать ангелом-хранителем детектива, он выполнит просьбу. В противном случае Глеба ожидали новые неприятности. За стеклом обшарпанные многоэтажки сменились сначала приличными, а затем и престижными домами. Машина выехала на набережную. С одной стороны раскинулись свинцовые воды Финского залива, с другой – каскад жилых небоскрёбов, подпиравших плотные, с лиловым отсветом облака. Каркас из железобетона, как в каком-нибудь Сингапуре, затянули вертикальные сады. Где-то трава пожухла и побурела, свесившись со стены старым мочалом. Но большая часть зеленела и кустилась, наплевав на погоду. То ли инженеры продумали систему обогрева, то ли российские генетики ни в чём не уступали кибернетикам. Скорее второе. В супермаркете возле офиса с недавних пор продавалась голубая клубника. Автомобиль забирался всё выше, пока не выехал на верхний ярус устремлённого к небу мегаполиса. С такого расстояния фонари на дороге казалась сверкающим ожерельем, брошенным на чёрный бархат земли. А далёкие промзоны и районы победней превратились в пригоршни упавших с неба звёзд. Перед машиной статс-секретаря, внесённой в базу закрытой территории, поднимались шлагбаумы и распахивались ворота. Живая охрана мелькала на грани видимости, как официанты в хорошем ресторане. Оталан заехал на парковку, расположенную на цокольном этаже. Заглушил электромотор, повернулся и протянул Глебу тонкий пластиковый прямоугольник. – Одноразовый гостевой пропуск, не именной. Я как-то собирался навестить господина Фархатова, но встретился с ним по дороге, а пропуск вернуть забыл. Воспользуйтесь карточкой в кабине лифта и без остановок поднимитесь в пентхаус. Как я уже говорил, Канья дома одна. Удачи вам, Глеб Александрович. – И вам, Оталан Мансурович. Благодарю за беспокойство, и вас, и вашу сестру. Вы оба так много для меня сделали. – И сделаем намного больше, не сомневайтесь. «Да уж не сомневаюсь», – хотел добавить Глеб, но прикусил язык и пожал узкую прохладную ладонь. – И ещё… Глеб замер, выставив ногу в открытую дверцу. – Как я уже говорил, Айчилан нравилось с вами работать. Вы, наверное, заметили, что моей сестре не всегда легко даётся общение с другими людьми. – Взгляд Оталана слегка потеплел. – У неё было… нетипичное детство, мало практики для социализации. Айчилан равнодушна к карьере и не нуждается в деньгах. Ей просто хотелось найти какое-то занятие для души. И ваша маленькая фирма предоставила ей такую возможность. Но в начале ноября на Марс отправляется первая партия колонистов. Это очень важный для меня проект. Я лично возглавлю экспедицию, а сестра будет мне помогать. Даже если ваша история благополучно разрешится, она не вернётся на прежнее место. Не обессудьте. – Разумеется. Я всё понимаю. – Глеб кивнул и вышел из машины. С деликатным жужжанием опустилась задняя дверца, вернувшись в единую плоскость с корпусом электрокара. Поднимаясь на последний этаж, занятый апартаментами Олега Фархатова, Пёстельбергер обдумывал слова статс-секретаря. Что ж, и они вписывались в общую картину и даже становились завершающим штрихом, подобно подписи художника в углу холста. Как только он приложил карточку-пропуск к панели в лифте, над головой распустились красные шестиугольники, замерли на несколько секунд, а затем принялись опускаться, исследуя тело сантиметр за сантиметром. Пройдя от макушки до ботинок, линии сменили цвет на зелёный, а затем растворились. Приятный женский голос произнёс: «Благодарим вас за соблюдение правил безопасности!». Микрочип Дамира сумел обойти продвинутый роботеховский сканер. Либо попросту не существовал. Двери лифта разъехались с мелодичным звоном, предупреждавшим хозяев о появлении гостей. Глеб шагнул в просторную гостиную с панорамными окнами, часть из которых выходила на Финский залив, а часть – на усыпанный разноцветными огнями город. В центре зала с потолка спускался подвесной камин. Огонь не горел, очаг засыпало пеплом и головёшками от прогоревших дров. Канья стояла к лифту спиной. Тёмно-каштановые волосы женщины были всё также зачёсаны кверху и уложены на затылке. Вырез серебристого платья открывал смуглые лопатки и беззащитную линию позвоночника. Канья стояла босиком, опустив руку с пустым бокалом, и на звук чужих шагов не обернулась. Роскошные изгибы тела подсвечивал мёртвый костер горящих вывесок, билбордов и голограмм. Преобладала кислотная лазурь «РобоТеха», порождая смутное ощущение дежавю. Где-то там за стеклом рыскали в поисках беглеца прожекторы и дроны, лаяли овчарки, а фантомная балерина без головы танцевала с усатым китайским драконом. Каким же нереальным становился по ночам Санкт-Петербург. Город, где процветал страшный оксюморон «домашнее насилие», где реклама роскошных автомобилей проецировалась на стены домов, жители которых не могли купить даже мопед, и где каждый год бесследно исчезало полторы тысячи человек, невидимых для миллионов камер. План Пёстельбергера был прост. Он собирался сделать вид, что признаёт победу Каньи и хочет сбежать. Но для этого ему нужны деньги. Предложение являлось компромиссом для обеих сторон. Детектив останется на свободе и начнёт новую жизнь где-нибудь подальше, по ту сторону экватора, а Канья поставит точку в утомительной игре. Даже короткой беседы с госпожой Фархатовой хватило, чтобы понять: она любит контролировать ситуацию и наслаждается властью над мужчинами. Глеб надеялся воспользоваться сладкой иллюзией того и другого, чтобы подтолкнуть противника к искушению наговорить лишнего. А микрокамеры Дамира всё запишут. Если же никаких камер не существовало… Что ж, тогда он хотя бы получит шанс выяснить недостающую информацию. – Здравствуй. – Здравствуй, Глеб, – Канья обернулась с таким спокойным видом, словно заранее договорилась о встрече. Оба, не сговариваясь, перешли на ты. Странно, но ложь и клевета сделали их ближе, поставив могущественную супругу владельца «РобоТеха» и наёмного рабочего на одну ступень. Для себя Глеб объяснил парадокс тем, что ни к чему сохранять вежливость с человеком, пустившим под откос твою жизнь. Но объяснение оставило привкус незавершённости.