— Пей, сколько надо. Жадно припав губами к стеклянному краю, Герман в несколько больших глотков торопливо осушил стакан и только после этого шумно вздохнул полной грудью. Мир перед его глазами впервые за пару дней обрел четкость, яркость и глубину. Словно он и не жил все это время. — Вот видишь. А ты не хотел пробовать. — Вики отнесла грязную посуду на стойку и вернулась к своему собеседнику. — Я не ожидал, что это окажется так… вкусно? — Не вкусно, скорее, питательно. Это то, что требовалось твоему организму. Потому сейчас будет эйфория: легкость, сила и энергия наполнят тело на какое-то время. И восстановление пойдет куда быстрее, уж поверь мне. — А ты сама почему ничего не выпила? — заметил Герман. — Я из «хищников», — пожав плечами, сказала Виктория. — Предпочитаю самостоятельно обескровливать еще живых животных. Когда кусаю их сама, вкус крови становится ярче. Германа такой ответ немного покоробил, но он решил не обижать женщину какими-то резкими высказываниями по поводу ее типа питания. — И здесь, в штабе, держат отдельно животных? Или как это происходит? — Альберт владеет небольшой бойней где-то на окраине Новой Москвы, на границе с Владимирской областью. Оттуда нам и поставляют сцеженную кровь и живой мелкий скот, вроде кроликов и индюшек. — Много вампов здесь «хищники»? — Не очень. У всех свои предпочтения. Кто-то спокойно живет на сцеженной крови искусственных животных, другие любят только птичью кровь, некоторые, как я, предпочитают живых зверей и птиц. Есть и такие, кто питаются исключительно человеческой кровью. Вроде Альберта. Он звериную даже никогда не пробовал, насколько я знаю. — Сам людей на улицах обескровливает? — со смешком спросил Герман. — Бьет топором по голове и впивается клыками в горло? — Нет, конечно, — фыркнула Вики. — Достает пакеты с кровью через станции переливания и донорские пункты. Хотя, будь я на твоем месте, то не шутила бы с ним в таком роде, поскольку бывали случаи, что у него от жажды крышу сносило, и он случайных людей кусал. Да… Было что-то в манере общения этой невысокой милой женщины, заставлявшее Германа невольно растягивать губы в ответной улыбке. Они разговаривали еще почти целый час, обсуждая всякие детали жизни вампов и забавные истории. Каждого нового человека, забредавшего в буфет, Вики обязательно представляла боксеру, так что в скором времени он знал уже половину членов ассоциации, хотя никто из них не горел особенным желанием общаться. — Вон, видишь, в дальнем углу сидит немолодой такой тип? — Она ткнула пальцем в сторону очередного вампа. — Это Николай Павлович, старейший наш вамп. Не в плане возраста! Хотя, что уж таить, и по этому признаку тоже. Но вообще-то, он был первым, кого Дантист пригласил вступить в свою только созданную ассоциацию. — В смысле Дантист? — удивился Герман, разглядывая бородатого деда, дремавшего на пуфике. — Разве не Альберт — основатель В.А.М.П.? — Альберт руководит ассоциацией сейчас. Ее создатель — это Дантист. Он многие годы искал зараженных по всей Старой и Новой Москве, приглашая их объединиться в организацию для взаимной помощи, тестировал свои импланты. Вики широко улыбнулась, мелькнули ее выдвижные клыки. Они отличались от тех, что были у самого Германа: эти зубы казались крупнее и имели блекло-серый цвет. — Уже после появился Альберт. Это Дантист нашел его и привел в зарождавшуюся ассоциацию, когда вампы еще базировались на убитых съемных квартирах и дачах. Говорят, у Альберта было очень тяжелое заражение. Вирус-террористы избили его в одном столичном клубе до полусмерти и после обкололи своей инфицированной кровью из-за какого-то конфликта. Дантист его выходил, вставил зубные импланты, а уже через несколько месяцев Альберт взял главенство над ассоциацией в свои руки. И с тех пор дела В.А.М.П. идут все лучше и лучше с каждым годом. — Постой-постой! — Герман замахал руками. — Вирус-террористы? Это еще кто такие? — Ну, — замялась женщина, — это диссиденты, отщепенцы, которые настолько обижены на весь мир, что из-за какой-то случайности оказались заражены железодефицитной анемией, что вкалывают свою кровь здоровым людям. Чтобы испортить жизнь другим, раз им самим так не повезло. — Поверить не могу, что кто-то способен на такое! — Их нет в нашей ассоциации, и это, скорее, отдельные группы зараженных, чем какая-то конкретная организация. Они то стихийно появляются в городе, принося за собой десятки заболевших, то затихают на годы. Просто озлобленные люди мстят невиновным за свою боль. — И все эти люди, что есть в ассоциации… — Герман обвел руками пространство вокруг себя. — …Все они были заражены этими вирус-террористами? — Нет, конечно. Но многие. Однако большой процент и тех, кто заболел вследствие медицинской неосторожности, из-за использованных шприцов и игл. У нас есть несколько бывших наркоманов, которые кололись одной иглой в каком-то притоне и так получили вирус. К сожалению, есть и дети, рожденные от инфицированных родителей. Это особенно тяжко, ведь они с самого детства не знают вкус нормальной еды, а вынуждены пить кровь с самых пеленок. Вики тяжело вздохнула и отвела взгляд в сторону. — Знаешь, я сама получила вирус случайно, — через мгновение продолжила она. — Лет десять назад пошла с друзьями на один крупный музыкальный фестиваль. Приехала модная рок-группа, от которой все тогда фанатели. Я пришла туда здоровой, а ушла зараженной. Какой-то подонок в толпе успел наградить меня мутировавшей анемией… И если бы не Альберт и Дантист с их помощью, то даже не знаю, как бы я смогла выжить и понять, что со мной происходило в то время. — Наверное, тебе было тяжело принять себя такой? — сочувственно произнес Герман, слегка касаясь пальцев Вики. Она искривила губы в слабой улыбке и в ответ похлопала боксера по костяшкам. — Всем тяжело отказываться от своей старой жизни. Заводить новые, порой очень странные, знакомства, отказываться от некоторых привычек и пытаться стать частью общества, отлученного от мира, преследуемого государством… Но тосковать нельзя. Как и сдаваться. Иначе весь труд Дантиста и Альберта по благоустройству нашей жизни простой пойдет под откос. — Может, ты и права. Через минуту молчания женщина вновь заговорила: — А ты сам-то как получил вирус, не знаешь? — Я пытался вспомнить. Но ничего так и не пришло на ум. Если эта зараза должна попасть в кровь, то у меня нет представления, что произошло. Потому что в тот день я ран не получал. — Герман взлохматил рукой свои короткие светлые волосы. — Если не помнишь, то велика вероятность, что это именно вирус-террористы. Они могут в толпе, где-нибудь в метро, например, незаметно воткнуть шприц в кожу, а ты даже не обратишь внимания. И всего капли их крови будет вполне достаточно. Герман нахмурился и погрузился в угрюмую задумчивость. Перебирая в голове все события того дня, когда он вернулся в Москву, боксер старательно вспоминал моменты, в которые он мог получить губительный укол. И он вспомнил. Вспомнил нелепого человека в желтом пиджаке, который упал на него в сквере, а ногу Германа тогда прострелила острая боль. Кажется, это был все же вирус-террорист. Как это часто бывает, чем ярче одежда, тем хуже запоминается лицо. И потому Герман держал в голове лишь желтый безликий силуэт все это время. В тот же самый роковой день этого человека Герман видел еще раз — сразу после окончания своего боя на подпольной арене. Тогда он сбил его с ног, но не успел ничего сказать, поскольку Жека торопливо увел друга на улицу. Неужели этот террорист еще и продолжал слежку после всего? — Ты как-то помрачнел, — ворвалась в его мысли Вики своим мелодичным голосом. — Кажется, я вспомнил, как все произошло. — Правда? — Да, но лица за очками и шляпой я почти не видел. Хотя этот гад следил за мной еще долго. Наверное, хотел точно увериться, что вирус попал ко мне в организм. — Думаю, найти его шансов маловато. Ты не зацикливайся на этом обозленном на мир человеке, смотри в будущее, не живи прошлым. По крайней мере, тебе очень повезло: тебя вовремя нашла и приютила ассоциация, и теперь ты получил гораздо больше, чем тебе кажется. Вики показалась Герману исключительным человеком. Он никогда не любил пустую болтовню, но именно с ней ему хотелось разговаривать и разговаривать часами. Это было легко и приятно, словно они были давнишними друзьями, которые не виделись много лет и теперь пересказывали друг другу всю свою жизнь, делились историями и не замечали, как бежит время вокруг. Из буфета они перебрались на балкон на четвертом этаже, а после просто бродили по театру чуть ли не до самого вечера. Герман узнал, что Вики практически не покидала здание штаба. Она работала здесь кем-то вроде начальницы компьютерного отдела, программистом и главой кибербезопасности в одном лице, и координировала через свои машины многие аспекты внутренней жизни В.А.М.П., отчитываясь напрямую только перед Альбертом. Около семи часов вечера Виктория, извинившись, сказала, что у нее еще есть неотложные дела в рабочем кабинете, к тому же подходило ее время питания: скоро должны были по расписанию привезти кроликов для «хищников». Она не хотела пропускать свой ужин. Герман ушел отдыхать, но Вики так и не появилась в тот день в общей спальне. Как и в последующие два дня тоже. Ее койка осталась в том же состоянии, что и в день их знакомства, и кого только Герман ни расспрашивал, все отвечали, что женщина, видимо, без продыху работает над очередным заданием Альберта. Он любил загружать ее своими новыми идеями и проектами, так что возле своих компьютеров Вики могла без отдыха проводить недели. К счастью, силы Германа действительно возвращались. Больше он не отказывал себе в крови, и каждый день уже без какого-либо отвращения ходил в буфет, а потому к концу отмеренной Альбертом недели боксер вернулся в форму, а с его лица даже сошли все синяки. — Я был абсолютно уверен, что Вики удастся убедить тебя перейти на нашу пищу, — хмыкнул Дантист, когда Герман появился на пороге его медицинского кабинета в конце недели. Неторопливо закончив мыть узкие стеклянные пробирки, Док жестом указал своему пациенту на кресло, приглашая его присесть. — Она многое мне рассказала об ассоциации. — Герман кивнул, откидываясь на металлическую поверхность. — Но последние дни я ее совсем не видел. Мне сказали, что она выполняет какие-то задания Альберта… Ты ничего не знаешь об этом? — Не советую тебе совать нос в дела Альберта, — достаточно прохладно ответил Дантист, вытирая руки о полотенце и разворачиваясь к боксеру. — Вики скоро освободится, а вот спрашивать ее или кого-либо еще о сути даваемой главарем работы не стоит. — Почему? — Альберт сам себе на уме. Вечно строит какие-то далекоидущие многоступенчатые планы, раскидывает роли по членам ассоциации, но если он сам не захочет тебя включить в список своих верных подручных и посыльных, то напрашиваться бесполезно. Свои карты он не раскроет. Подхватив медицинский пистолет и дав ему время загрузиться, Док медленно просканировал пациента, внимательно следя за данными, выводимыми на небольшой экранчик. — Это что-то противозаконное? — все же спросил Герман. — Если он так скрывает свои планы, но при этом организация живет и процветает, позволяя себе содержание почти пяти десятков вампов, то здесь должны крутиться неплохие деньги. Дантист сжал губы и устало посмотрел на боксера, опустив пистолет. — Не вздумай Альберту задавать подобные вопросы. Он тебя по головке не погладит. Ты здесь еще никто, Герман, простая пешка, случайно затесавшаяся в наши ряды и которая, скорее всего, быстро отсюда сбежит. Альберт даст тебе пару поручений или устроит на выгодную для него работу. Молча все сделай и будешь свободен. А если станешь вопросы задавать, лезть, куда не следует, то ты увязнешь в делах В.А.М.П. гораздо сильнее, чем сам того желаешь. И выйти незапятнанным уже не получится. Если тебе вообще удастся выйти из этой игры. Герман внимательно слушал каждое слово Дантиста. И даже несмотря на тон, он понимал, что медик давал ему ценный дружеский совет, а вовсе не угрожал. — Ты меня услышал? — Док отвернулся, выключая пистолет. — Да. — Тогда иди к Альберту. Четвертый этаж, последняя дверь налево. Ты вполне здоров и уже можешь приниматься за его работу. Из подвала Герман поднялся на четвертый этаж. Здесь было всего несколько дверей, плотно закрытых на массивные старые замки или и вовсе забитых досками. Судя по всему, весь этаж был отдан только главарю ассоциации, который по-королевски разместил свой личный кабинет подальше от казарм, в которых обитали его подчиненные. Постучав в двустворчатые двери в самом конце коридора, Герман практически сразу же расслышал приглушенный стук и спокойный голос ответил: — Минуту. Через десяток секунд дверной замок щелкнул, и Альберт раскрыл одну из створок. — А, это ты, Герман. Уже был у Дока? — Да, только от него.