— Свяжите и заприте его в каком-нибудь чулане. Я позднее с ним разберусь. Альберт пошатнулся и сразу же схватился за свою гудевшую голову. Его привычный строгий хвост волос растрепался, пряди спутались и облепили избитое лицо, присохли к крови. Но главарь лишь грузно дышал и не сводил свой темный взгляд с напряженной фигуры Германа, которого Тимур насильно поволок в сторону выхода. — Я с тобой еще не закончил, — напоследок презрительно бросил в его сторону боксер. — Пошли уже! — Тимур дернул мужчину за обляпанный в пыли пиджак и потянул дальше по коридору. Идти пришлось не очень далеко. Тимур отыскал первую попавшуюся незапертую кладовку, размеры которой едва превышали туалетную кабинку, и завел туда Германа. Света в этой крошечной комнатке не было и в помине, а большая часть свободного места была заставлена высокими шаткими шкафчиками, на которых лежал всякий мусор, начиная от старых ведер и швабр и заканчивая строительными инструментами. — Садись, — бросил Тимур и указал взглядом на пол. Стоило боксеру послушно упасть на ледяной пол, облокотившись спиной на один из шкафов в полумраке, то подручный Альберта взял с одной из полок пластиковый хомут и крепко перетянул запястья Германа. — Не рыпайся, — хмуро произнес Тимур. — Посиди тут, остынь пока. Он развернулся, чтобы уйти, но Герман легко схватил его за штанину. — Постой… Тимур, позови Дантиста. — С чего бы это? — хмыкнул парень, тем не менее остановившись. — У меня нос сломан. Дышать не могу. Хочу, чтобы он глянул. — Не уверен, что Альберт обрадуется, если я к тебе кого-нибудь пущу. — А ты всегда намерен слепо подчиняться любым его приказам? — спросил Герман, из-под полуприкрытых век наблюдая за парнем в затемненных очках. — Он мой босс. Так положено. Тимур вырвал штанину из пальцев боксера и вышел за пределы кладовки. — Этот босс направил тебя на убой тогда, во время операции с покушением на Дамира. Тебя избили до полусмерти именно из-за его приказа. И это было не в первый и не в последний раз. Я спрошу тебя снова. Ты всегда намерен слепо подчиняться любым его распоряжениям или хочешь сам определять свою жизнь? Что-то во взгляде Тимура на миг дрогнуло. Но парень все же молча захлопнул дверь крохотной комнатки и, судя по звуку, подпер ее снаружи чем-то вроде стула. Герман откинул голову назад, она глухо стукнулась о металлическую полку шкафа. У мужчины болело все тело после ударов Альберта, но в душе плясала ярость, от которой не было спасения. «Всю свою жизнь я прятался и убегал от проблем, предпочитая терпеть и отмалчиваться там, где на самом деле требовался лишь один сокрушительный удар кулаком по чьей-то роже. И вот теперь я нанес этот удар. И, кажется, я жалею лишь о том, что не сделал этого раньше…» Через десять минут в коридоре послышались шаги. Заскрипел отодвигаемый стул, резко распахнулась дверь, заставив сидевшего в темноте Германа вздрогнуть. — Заперли, как крысу в клетке, — глухо констатировал Дантист. Он перешагнул порог и опустился на колени возле боксера. Медик принес с собой металлический лоток с инструментами, пластырями и медицинский пистолет. — Я побуду в коридоре, — буркнул Тимур, прикрывая дверь и отходя в сторону. — Спасибо, что пришел, — прошептал Герман. — Я уже слышал про аварию и пожар. Судя по всему, твоя самодеятельность Альберта не особенно осчастливила. — Как видишь. Дантист нажал на кнопку своего голосмартфона, чтобы разогнать темноту кладовой синеватым светом проекции. Он натянул латексные перчатки и принялся ощупывать сломанный нос боксера своими ледяными пальцами. — Ты выпил кровь Дамира? — спросил медик. — Да. — Я подозревал, что ты так сделаешь. Если не из своего врожденного любопытства, то уж точно из желания насолить Альберту. — Вот только теперь он намерен достать из меня украденные воспоминания Дамира. — Герман резко дернулся от боли, когда Дантист одним движением вправил ему нос. — Тише-тише. Я уже закончил. Док принялся обрабатывать переносицу и накладывать на нее пластырь с обезболивающим эффектом. — Само собой он попытается их выудить из тебя. — Я не знаю, как помешать ему. — Герман стянутыми хомутом руками схватил мужчину за запястье, вынуждая его остановиться на несколько секунд и посмотреть ему прямо в глаза. — Я получил столько важной информации из памяти Дамира, что отдавать ее этому двуличному ублюдку нет никакого желания! — У тебя просто нет выбора. Память Дамира теперь в твоей крови, она часть тебя, и для Альберта не составит никакого труда заполучить глоток твоей крови в ближайшее время. Шумно вздохнув, Дантист зябко повел плечами. — Лучше сдохнуть, чем дать ему такой сочный кусок данных, — понизив голос, произнес Герман. Док дернулся, будто не поверив своим ушам. Он с легким изумлением вгляделся в лицо боксера, словно надеялся обнаружить там улыбку. — Ты еще молод и полон сил, Герман. — Но остановить Альберта нужно именно сейчас, иначе в скором времени он превратится в чуму, пожирающую этот город. — Он уже давно стал ей… — В каком это смысле? — спросил Герман, нахмурившись. Дантист медленно стянул с рук латексные перчатки по одной и выбросил их в лоток. — Еще в те времена, когда я передал ему в руки ассоциацию, то вампов в городе было довольно мало. Многие не осознавали как следует угрозу утилизации, не видели надобности объединяться в группы или менять свою жизнь из-за заражения. В ассоциации нас можно было пересчитать по пальцам одной руки. Но стоило Альберту занять пост главы, как народ сплошным потоком хлынул к нему. Буквально каждую неделю мы находили новых инфицированных и брали их под свое крыло… — Что-то я не пойму, к чему ты ведешь. — За пару лет мы разрослись до крупной такой толпы. И я все удивлялся трудолюбию Альберта: он пропадал в городе днями и ночами, разыскивая отчаявшихся зараженных людей, которые не могли осознать свою новую сущность и нуждались в руке помощи. И каждый раз он приводил все больше и больше полезных ассоциации людей. Не просто каких-то бомжей и наркоманов, а бывших военных, опытных взломщиков, инженеров, программистов. Герман молчал. Понемногу он начал догадываться, к чему клонил Док. — И однажды я спросил его напрямую, — прошептал Дантист. — Знаешь, что он сделал? Он улыбнулся и достал из своего кармана маленький пустой шприц. «Я дарю им шанс стать чем-то большим в своей жизни», — ответил он мне. — «Я позволяю им присоединиться к моей борьбе». — Этого не может быть! — с ужасом произнес Герман. — Просто не может быть! Невесело хмыкнув, медик подальше от себя отодвинул лоток и медицинский пистолет. — Я тоже тогда был в шоке. Передо мной стоял вирус-террорист, который ломал человеческие судьбы, вкалывая свою кровь совершенно здоровым людям и вербуя их в ассоциацию, а я даже никак не мог этому помешать. Вампы боготворили его, они доверяли ему, потому что в роковой для них миг он якобы протягивал им руку помощи. Никто не знал о его деятельности, и никто не поверил бы мне, если бы я стал рассказывать, что это Альберт заразил их… — Значит, он виновен и в моем заражении?.. Человек в желтом в сквере, выдыхавший лимонный пар, — это был Альберт. Его лицо было скрыто за широкополой шляпой и прочей бутафорией, но ведь Герман и правда не обратил тогда должного внимания на черты, не запомнил их, а ведь мог понять все куда раньше. — Конечно. Тогда он подыскивал физически крепкого мужчину для новой работы в охране. Ты случайно оказался в его поле зрения, как и многие до тебя… Ему всегда нужны были верные подчиненные, своя собственная армия, над которой он бы имел полный контроль. И он превратил всех этих людей в обыкновенную преступную группировку, с помощью которой он зарабатывал хорошие деньги и репутацию. А я мог лишь мириться с этим, просто смотреть со стороны, как один за другим гибнут знакомые мне вампы, как ассоциация становится бандитским притоном. Мне не хватало смелости это изменить. Неожиданно зашевелившись, Док достал какой-то небольшой предмет из кармана своего халата. На миг в пластине его очков отразилась синева проекции голосмартфона, которая скрыла грусть, поселившуюся в его взгляде. Он держал в руках небольшую круглую таблетницу. Под приоткрытой металлической крышкой виднелась лежавшая внутри прозрачная капсула, в которой было какое-то жидкое вещество мутно-желтого цвета. — У меня нет смелости и сейчас, Герман… Я не такой человек, чтобы броситься грудью на амбразуры. Как бы я ни хотел себя исправить, но так и не смог. Я боюсь смерти. — Что за лекарство в капсуле? — спросил Герман, почувствовав, как его голос резко охрип. — Это не совсем лекарство. Это яд медноголового щитомордника. Помнишь ту змею, что ты видел в моей комнате? Представляешь, я изучил свойства ее яда и выяснил кое-что любопытное. У этой змеи гемотоксичный яд, он нарушает свертываемость крови, разрушает красные кровяные тельца — эритроциты. Для обычных людей этот яд не несет особенной опасности, а вот для больных железодефицитной анемией он смертелен. В наших с тобой телах очень малое количество эритроцитов, и попадание подобного яда в кровь ведет к тому, что гибнут все красные кровяные тельца. Наступает гипоксия: в организме больше нет клеток крови, занимающихся оксигенацией тканей. Недостаток кислорода — мозг медленно и мучительно умирает. Герман как завороженный слушал медика, не отводя взгляд от капсулы с ядом. — В течение первых пяти минут еще можно двигаться. Десять минут — это смерть. — Дантист закрыл глаза, выдохнул и протянул таблетницу боксеру. — Прости меня, Герман. Я не могу вылечить тебя, не могу вернуть тебе твою старую жизнь, но зато я могу дать тебе этот яд, чтобы ты спас сотни чужих жизней… — Ты хочешь, чтобы я принял его? Тогда Альберт получит яд через мою кровь. — Я этого не хочу, поверь. Но я не собираюсь и заставлять тебя это делать или же умолять. Это твое и только твое решение, потому что это твоя жизнь. Ты можешь сбежать, можешь добровольно отдать Альберту все, что ему нужно. Ты не обязан это делать, не обязан умирать. Герман связанными руками неуверенно забрал маленькую изящную таблетницу и как-то отрешенно на нее уставился. Док положил руку на плечо боксеру, покачал головой и тяжело поднялся на ноги, а его узкое худощавое лицо, освещенное синевой голосмартфона, напоминало посмертную маску. — Я хочу кое о чем тебя попросить, Дантист, — негромко сказал Герман. — О чем? Боксер протянул к своему собеседнику руки. — Память Дамира должен получить ты. Выпей моей крови. — Ты действительно этого хочешь?