– И что же теперь? – впадая в паническое настроение (так всегда бывает, когда у одних людей, создавших проблемы другим, все решается благополучно, а у тех, напротив, катится в тартарары) запричитал Игорь, – у вас значит «все на мази», а другие попавшие в затруднительное положение теперь по «херу»! Так что ли? – Нет, – произнес Мэдсон, уверенно вставая на ноги, и глядя своему двоюродному брату прямо в глаза, – никто никого не «кинет», и в этой ситуации пойдем до конца все вместе. Тебе, когда надо деньги нести? – После девяти часов вечера, – немного придя в себя, от появившейся возможности здраво мыслить, отвечал хозяин квартиры. – Ровно в девять? – Нет. Там точное время не установлено. Можно хоть после полуночи. – Хорошо, – сделал свое заключение Майкл, – как ты наверное понимаешь, что относить тебе их не стоит – это равносильно самоубийству. – Да, и что же теперь делать? – Значит поступим так. Сейчас ты садишься за компьютер и находишь в интернете посредническую фирму, занимающуюся выдачей виз в Шенгенскую зону. Некоторые из них работают почти круглосуточно, оформление документов производится за один час. Так что, если ты начнешь прямо сейчас, пока время еще чуть более шести вечера, то успеешь заказать себе и своей суженой визы и билеты в Польшу. Что-то мне подсказывает, но там вас точно искать не станут. Пока Лизонька находится на работе, ты уже с подготовленным пропуском за границу, активно собираешь только необходимые вещи. Как только она вернется домой, вы хватаете их, и часть тех долларов, что мы смогли выручить за «Кокаин», но не более ста тысяч на одного человека, а то возникнут лишние ненужные нам вопросы. – Ладно, – нехотя согласился Борщов, – мы поступим именно таким образом, а что дальше? Что нам делать в «поганой» Польше? И куда девать остальную добытую выручку? – Нет ничего проще, – продолжал инструктаж Мэдсон, – деньги мы помещаем в две камеры хранения в аэропорту Шереметьево, где можете поверить мне на слово, они будут находится, даже в большей безопасности, чем в любом самом надежном банке этой страны. Вы прячете свои деньги, мы же свои. Каждый в свою камеру, про которую другая группа ничего знать не будет. Это на тот случай, если, вдруг, кто-то попадет в неприятности. Так, с деньгами вроде бы все решили. Теперь, что же вам надлежит делать в Польше? Оказавшись в Варшаве, вы немедленно берете билеты на первый же рейс до Парижа, где к тому времени будем находится и мы. Там вы сразу же отправитесь вот по этому адресу, – тут Майкл передал брату небольшой клочок исписанной посередине бумаги, где было начертано латинскими буквами местоположение в столице Франции и, когда тот несколько раз прочитал ее, отобрал обратно, порвал на мелкие кусочки и выбросил, смыв в туалете. – А если я, вдруг, забуду этот французский адрес? – заметил Борщов тот факт, что при нем не оставляют письменное послание, – Что делать нам в этом случае? – А в этом случае, – недовольно заключил комбинатор, хмуря брови, – тебе придется вспомнить его. Мобильниками пользоваться не посоветую. У мафии прослушивание телефоном работает на более высоком уровне, чем у любых секретных спецслужб. Надеюсь это понятно? Карен, осознававшая, что сейчас, практически, решается судьба не совсем чужих им людей, все время этого разговора молчала. Ее брат, получив дозу необходимого ему алкоголя, посапывал в небольшом прочном креслице, расположенном в прихожей квартиры. Инструктаж, в силу указанных обстоятельств, проходил довольно спокойно и рационально. Поэтому, как только все необходимые обязанности были распределены, Игорь стал в интернете искать агентство, занимающееся оформлению виз в Шенгенскую зону и тут же нашел нечто подходящее и расположенное недалеко от их дома. Позвонив по телефону, он был приятно удивлен, услышав, что его сегодня непременно примут и все тут же оформят. Захватив заграничные паспорта и другие необходимые документы, Борщов тут же отправился оформлять «пропуск» в Европу. Воспользовавшись его отсутствием, решили между собой пообщаться и Карен с возлюбленным. Первой говорить стала Хлоя: – Я так понимаю, что нам предстоит поездка в Париж? Ты думаешь, если мы удачно выполним там порученную работу, японские «ниндзя-головорезы», узнав, как мы обошлись с их «товаром», всучив им «разбадяженную» «наркоту», про нас позабудут? – Конечно же нет, – смело, стараясь вселить уверенность и в подругу, заговорил убежденный в своей правоте комбинатор, – не забывай, что при этом у нас останется шесть миллионов, а с ними в этом мире затеряться вполне допустимо. Тем более, что с японцами, мы практически не контактировали, так что они знают нас мало, а вот к русским – жизнь длинная – нам возможно придется и обратиться. Теперь понимаешь к чему я клоню? – Вроде бы да, – просветлели глаза милой девушки, начинавшей понимать замыслы своего кавалера, – на «Якудзу» нам совершенно «насрать», тем более, что живут они обособленно, и каждый клан находится сам по себе. Американские «камикадзе» ненавидят российских и, при желании, не прочь были бы перегрызть друг другу «поганые» глотки. Поэтому, находясь в Америке, с японской стороны, мы будем в сравнительной безопасности, а вот с русскими, чей синдикат распространился по всему огромному миру, контакт терять нам не стоит, тем более, что может быть через них порешать чего-то когда-то придется. – Все правильно, – выказал свою неподдельную радость Мэдсон, целуя сообразительную компаньонку в ее алые губы, – и все у нас будет отлично. Пока они, заключив друг друга в объятья, предавались своим нежным чувствам, слившись губами в долгом и, можно сказать, неоднократном затяжном поцелуе, вернулся Борщов, который был страшно удивлен тем обстоятельством, что за какие-нибудь сорок минут, ему оформили визы, причем даже не потребовался Российский паспорт его возлюбленной Кедровой, который в обычных случаях просто необходим. В их случае, молодая и симпатичная менеджер взяла на себя обязанность связаться с паспортной службой, где, как оказалось, у нее довольно прочно налажены связи и, все необходимые данные, ей передали прямо по телефону. За то время, пока она занималась оформлением документов, Игорь успел заказать билеты на самолет, следующий до Варшавы, вылетающий в ноль часов сорок минут. В общем эта парочка была полностью готова спешно покинуть родные пенаты. Заходя, он разбудил безмятежно спящего Алика, что тому, естественно, не понравилось, но он промолчал, так-как понимал, что это хозяин квартиры, где ему периодически перепадает спиртного, и где, для этого, практически ничего не стоило делать. Поэтому, он лишь изменил положение своего тела и, открыв глаза, принялся размышлять, как бы ему, у этих энергичных и предприимчивых людей, выманить еще одну четверочку крепенькой водочки. В тот же самый момент, когда он предавался своим рассуждениям, в центральном офисе японской «Якудзы», те две партии, обе весом по пятьдесят килограммов, отправили в рабочее помещение, где происходила расфасовка «Кокаина» на более мелкие спец-пакеты, пригодные для использования в розничном сбыте. Сначала, пока шло освобождение от «товара» самого верха в первом пакете, причин для беспокойства ни у кого не возникало, так-как сверху находился отличнейший «Кокаин». Однако, постепенно, приближаясь к середине той упаковки, расфасовщики стали отчетливо замечать, что фасуют уже не наркотики, а обыкновенную магазинную соду. Сняв пробу с этого вещества, находившегося внизу упаковки, проверяющий безошибочно определил, что там в действительности расположено. На всякий случай поступив, подобным же образом, и со вторым пакетом, и с третьим было отчетливо установлено, что там сложилась точно-такая же смесь. Для подобного рода заведения – это было ЧП громаднейшего масштаба, поэтому сразу же последовал доклад главному Боссу. Лишь-только до него дошла эта неслыханная до сих пор информация, он просто побелел от охватившей его ярости, поняв, что все русские поставщики наркотических средств, ни во что его не ставя, играют с ним в очень нехорошие опасные игры. Он даже стал немного задыхаться от охватившего его душившего гнева. Единственное, что он смог сделать в этой непростой ситуации – это растопырить пять пальцев правой руки, потом соединив их вместе, провел ладонью по горлу, изображая всем понятный знак того, что нужно непременно кого-то убить, и хрипя произнес: – «Папа Коля». Глава XIX. Нападение В то же самое время, как разъяренный главарь японской мафии выносил приговор одному из самых значимых Московских наркоторговцев, Альберт, окончательно проснувшись, взял в руки с огромным лезвием нож (зачем-то оставленный в прихожей на пуфике) и стал непроизвольно крутить им в руках. Он еще не знал, что следившие за их квартирой другие «ниндзя» получили приказ уничтожить обоих курьеров. Верные своему долгу, они подошли ко входной двери, и один из них нажал кнопку звонка. Ничем не обеспокоенный Ситнев-старший, как он всегда поступал в подобных похожих случаях, даже не заглянув в глазок, освободил замочную скважину от личинного язычка, отперев прочного свойства запор. Выбежавший из зала, где происходило общее совещание подельников, Мэдсон только-лишь крикнул: – Не открывай! Однако было уже достаточно поздно. Дверь распахнулась, и на пороге возник облаченный во все черное человек с закрытым наполовину лицом. По его глазам легко было распознать представителя японской национальности. В руках он держал типичный самурайский меч с узким лезвием и удлиненной разукрашенной рукояткой. Наметив поразить Алика в сердце, он сделал выпад, но тот, очевидно, от длительного перепоя и внезапности нападения мотнулся чуть в сторону, и клинок, намеченный ему в сердце, по самую рукоять вонзился в правую часть не широкой груди. Сам не зная для чего это делает, действуя машинально на морально-волевых возникших вдруг качествах, Альберт, одновременно с наносимым ему ударом, сделал рывок вперед и, оказавшийся в его руках до этого нож, на всю длину лезвия, был всажен в шею противника. В этот момент, «Малой», дежуривший на лестничной клетке – этажом ниже, услышав наверху шум борьбы, и помня распоряжение начальства: «быть в курсе всего», прыгая через одну ступеньку поднялся на разделительную площадку. Он явственно улицезрел, что на квартиру вверенных ему подопечных совершено нападение «подлых» японцев. Не имея времени ни с кем посоветоваться, он, что было для него очень неестественно, принял решение к самостоятельным действиям. Достав из кобуры огнестрельный пистолет «Тульского Токарева», он произвел прицельный выстрел во второго нападавшего «ниндзя», отстоявшего в коридоре, чуть сзади, своего уже пораженного Альбертом напарника. Тот успел заметить нападение с тыла, и даже повернулся, чтобы дать достойный отпор, извлекая острозаточенную четырехконечную металлическую звезду, но эффект неожиданности и пуля, в данном случае оказались быстрее, поразив неприятеля в грудь – чуть выше сердца. Для натренированного бойца, такое ранение не являлось чем-то, способным вывести его из дальнейшей борьбы, поэтому японец все же произвел свой бросок. Однако заученное и натренированное движение оказалось несколько смазанным, и в обычных случаях смертельное холодное оружие, поразив недруга в грудь, не достало до жизненно-важных органов, причинив ему только физическую боль, и образовав неглубокую рану. Следом за этим метательным железным клинком, почти-что одновременно, полетело еще два, точно таких же. От одного бандиту удалось увернуться, но второй прочно застрял в его подключичной области слева. Ему пришлось выпустить в противника всю обойму, прежде-чем наконец, тот повалился на пол и, подергавшись какое-то время в жутких предсмертных конвульсиях, затих навсегда. В квартире, в это время, происходило нечто невообразимо-невероятное. Альберт так, как был с японским мечом в груди, бросился в кухню, где сразу же направился к холодильнику. Взяв из него бутылку холодного пива, он принялся залечивать свою рану, решив почему-то промыть ее изнутри. Однако хмельной легкий напиток в нем не приживался, и парень выблевал его, прямо здесь же, в посудную мойку. – Дайте мне водки! – заорал он выходя в просторную залу, где сидела напуганная до «коликов» Синди, которая при виде своего пораженного самурайским мечом полупьяного брата впала в обездвиженный ступор. Другие два брата, в тот же самый момент, затаскивали в квартиру мертвых японцев и раненого «Малого». Закончив это, Мэдсон стал энергично завязывать еще живому бедолаге запястья, а также лодыжки, применяя, при этом, самое простое средство – липкую ленту «Скотч». Борщов же, набрав в ведро теплой воды, кинул в него половую тряпку и, дополнив все это синтетическим порошком, выскочил на лестничную площадку, где интенсивно принялся замывать кровяные бурые пятна. Он был уверен, что никто из соседей ничего не слышал, так-как пистолет у бандита, как и полагается профессионалу, оказался с глушителем. Пораженный японским мечом в самую грудь Ситнев-старший, видя, что его сестра никак на это не реагирует, принялся энергично встряхивать ее плечи, пытаясь вывести из сковавшего тело оцепенения, при этом, не забывая без устали повторять: – Водки, мне! Водки! Поняв, что встряска для сестры, в этой ситуации бесполезна, он решился на крайние меры, и залепил девушке звонкую оплеуху. Негодование от такого нахальства оказалось сильнее всего остального, и девушка тут же пришла в себя. В ответ она врезала кулаком в правую верхнюю скулу своему братцу с такой силой, что кроме ранения у него добавилась обширная гематома. Затем обратив свое внимание на торчащий из его груди меч, она резко от Алика отстранилась, заползая в страхе на верхнюю часть спинки дивана. Альберт, губы которого пускали кровавые пузыри, и весь его вид внушал такой неестественный ужас, продолжал твердить только одно: – Водки мне! Дайте мне водки! Хлоя, не в силах дальше созерцать это жуткое зрелище, достала из сумки купленную заранее небольшую четверку и отдала ее своему бедному братцу. Сама же побежала в прихожую, чтобы лично улицезреть, чем заняты другие мужчины. Там ей представилась картина еще более ужасающая: на полу лежали два трупа, одетые во все черное, лишь только с узкой прорезью в области глаз, и один связанный полуживой человек в самой обыкновенной одежде. Чтобы тот не голосил, ему заклеили рот липкой клеящей лентой. Братья, как раз схватили одно мертвое тело за ноги и тащили его в сторону спальни. Увидев все это, молодая девушка, не привыкшая к созерцанию подобных картин, крепившаяся еще при виде полупьяного обезумевшего родного ей брата, здесь уже не удержалась и освободила содержимое своего желудка, прямо на лицо еще живого бандита. Даже, через непереваренную пищу проглядывалось, что лицо его стало пунцовым от гнева, а тело задергалось, выражая таким образом возмущение, сопряженное с сильным негодованием: мало того, что его лишили возможности передвигаться и говорить, его еще и беспардонно познакомили с вонючей блевотиной. Карен пришлось отвернуться в другую сторону, и оставшуюся часть, этой очистительной процедуры, она заканчивала на кафельный пол. Когда она почувствовала, что сможет, в дальнейшем, с собой совладать, Синди, первым делом, извинилась перед «обрыганным» ею преступником: – Пардон. Сама не знаю, как это вышло. Обычно я более стойко отношусь к подобным неприятным вещам. Девушка не врала. Ей уже приходилось видеть убитые трупы, но попасть реально в ситуацию, где происходят убийства – такое с ней случилось впервые. – Иди в зал, – посоветовал ей сочувственно Мэдсон, видя, что его любимая еще не готова к таким ужасающим зрелищам, – сиди там и сюда не высовывайся. Мы тут сами со всем постараемся справиться. – Но там Алик, – попыталась возразить дрожащая в нервной лихорадке прекрасная Хлоя, все еще продолжая делать хватательные движения воздуха, чтобы прекратить вызванные рвотой позывы. – Он с мечом в груди ходит. – Дай ему выпить, – немного подумав, ответил Мэдсон, по виду которого совершенно нельзя было определить, что он о чем-то переживает, так натренирована была его воля, – и отправь его куда-то подальше – скажем на кухню, либо сама укройся туда. Клинок только не вынимайте, пусть так с ним пока и побудет, а то истечет своей кровью. Мы же, на этом этапе, предоставить ему медицинскую помощь попросту не сумеем: сама должна понимать. Пусть ждет: поедем в аэропорт, завезем его в скорую. – Хорошо, – поняла все с первого раза смышленая Хлоя, и подтвердила давешние свои изречения, – как ты знаешь, меня не сильно заботит судьба алкоголика-брата, но все-равно жалко его и не хочется, чтобы он вот-так просто сгинул, а мы даже не попытались оказать ему первую помощь. – Делайте, что я говорю, – настаивал Майкл, продолжая сохранять совершенную невозмутимость, – и может быть все обойдется. Синди не стала с ним спорить, а отправилась в зал, где ее брат, в миг уничтожив выданное ему спиртное, чувствовал себя довольно неплохо, не смотря на находящийся в его груди меч. Очевидно инстинкт самосохранения его убеждал, что трогать это оружие совершенно не стоит, что и подтвердила вошедшая из прихожей сестра: – Альберт, ты только меч из груди не вытаскивай, а мы тебя в больницу скоро доставим. Находясь по действием спиртовой анестезии, он уже полупьяным голосом произнес: – Давай еще пару пива, так легче будет терпеть. Карен сходила на кухню и выполнила просьбу молящего брата. Как ни странно, но после водки, пиво приживалось намного лучше, постепенно погружая Ситнева-старшего в состояние опьянения и прострации. Девушка, не в силах выносить его вида, ушла в соседнюю с залом кухню, где налила себе горячего чаю, с помощью которого намеревалась согреться и унять колотившую ее тело нервную дрожь. Мужская составляющая этой квартиры, а именно те, кому не довелось напрямую поучаствовать в битве и получить хоть сколько-нибудь значимых телесных ранений, постепенно перетаскали трупы японцев и раненого «Малого» в потаенную кладовую, где «Малого» прочно привязали к крепкому стулу, а покойников разложили по полу. – Что будем делать? – задал Борщов вопрос, кивая на мертвых. Он, работавший у «Бати», и неоднократно выполнявший поручения типа: «прибрать за Раскатовым», также чувствовал себя совершенно спокойно, уверенно справляясь со своими эмоциями. – У тебя мусорные пакеты найдутся? – спросил продуманный комбинатор. – Как и у всех нормальным людей, – поспешил с ответом двоюродный брат. – А они крепкие? – Предостаточно. Если ты имеешь в виду сколько смогут выдержать: я думаю пятьдесят килограмм примут – в легкую. – Отлично, – сделав довольным лицо, Мэдсон распорядился, – тащи их сюда. Нам сейчас предстоит много работы. Игорь, понявший все с полуслова, отправился в помещения кухни, где у всех простых обывателей хранятся подобные вещи и, захватив целую упаковку, возвратился обратно. Пока он находился на кухне, Хлоя, заваривавшая себе очередную чашку горячего чая, напряженно спросила: – Вы чем там сейчас занимаетесь? У вас все там в порядке? – Не переживай, – постарался успокоиться девушку хозяин квартиры, – пока мы действуем в пределах разумного. Ничего необычного мы не делаем. Только то, что необходимо для нашей же безопасности. В этот момент завелась бензопила, как нетрудно догадаться, хранившаяся у Борщова в кладовке, где сейчас находились трупы и другие участники этого затянувшегося лиходейства. Синди вздрогнула и тут же с интересом спросила: