– Что-то не похоже на того Валентина, которого я знаю, – хмуро бросил Стазилейн. – Чем-чем, а нелогичностью он никогда не страдал. Можно подумать, что у него… злокачественная лихорадка приключилась. – Или вместо него опять подменыш сидит, – добавил Диввис. – Чего боится Тунигорн? – спросил Хиссун. Элидат пожал плечами. – Он и сам не знает. Он полагает, что у Валентина могла возникнуть какая-то диковинная идея, с которой и он и Слит не будут согласны. А зацепок никаких нет. – Элидат подошел к карте и ткнул пальцем в ярко-красный шарик, указывающий местонахождение короналя. – Валентин все еще на Острове, но вскоре отправится на материк. Он намерен высадиться в Пилиплоке, подняться по Зимру в Ни-мойю, а оттуда отправиться в пораженные бедствием западные области. Но Тунигорн подозревает, что его планы могли измениться, что им теперь полностью овладела мысль о том, что наши беды – это кара Божества, и он затеял паломничество иного рода, со всякими постами и покаяниями, что он вознамерился перестроить общество, отказавшись от чисто светских принципов, на которых оно зиждется… – А что, если он сам присоединился к этому культу морских драконов? – предположил Стазилейн. – Не знаю, – ответил Элидат. – Все может быть. Я знаю только, что Тунигорн, похоже, в панике и просит меня как можно скорее присоединиться к великому паломничеству короналя, надеясь, что мне удастся удержать Валентина от каких-то опрометчивых и необратимых действий. Лично мне кажется, что я действительно могу что-то сделать там, где не справится никто другой, даже Тунигорн. – Что?! – воскликнул Диввис. – Он же в нескольких тысячах миль отсюда. Ты же не… – Я выезжаю через два часа, – ответил, не дослушав, Элидат. – Поеду на быстроходных летающих лодках по долине Глайга на запад, до Тремойна, а там реквизирую самое быстроходное судно и помчусь в Зимроэль южным путем, через Родамаунтский архипелаг. Тунигорн же постарается задержать, насколько можно, отъезд Валентина с Острова, и если ему удастся заручиться поддержкой адмирала Эйзенхарта, то и плавание до Пилиплока будет неторопливым. Если повезет, я попаду в Пилиплок где-то на неделю позже Валентина и, возможно, будет еще не поздно привести его в чувство. – Тебе ни за что не успеть, – сказал Диввис. – Пока ты будешь пересекать Внутреннее море, он уже проделает полпути до Ни-мойи. – Я обязан попытаться, – сказал Элидат. – У меня просто нет выбора. Если бы вы знали, насколько Тунигорн встревожен, как он боится, что Валентин может решиться на какие-нибудь безумные и опасные действия… – А как же управление? – вкрадчиво произнес Стазилейн. – С ним-то что делать? Элидат, ведь ты регент. У нас нет понтифика, а корональ, по твоим собственным словам, превратился в какого-то безумного провидца. И в этих условиях ты собираешься оставить Замок без руководства? – В тех случаях, когда неотложная надобность вынуждает регента покинуть Замок, – ответил Элидат, – он может своей властью назначить регентский совет, который будет решать все вопросы, находящиеся в юрисдикции короналя. Именно это я и намерен сейчас сделать. – И кто же войдет в этот совет? – спросил Диввис. – Три человека. Ты, Диввис. Ты, Стазилейн. И ты, Хиссун. Хиссун подскочил от изумления. – Я? Элидат улыбнулся. – Сознаюсь, что поначалу я не мог понять, зачем лорду Валентину понадобилось так поспешно продвигать обитателя Лабиринта и к тому же столь молодого человека к вершинам власти. Но постепенно, особенно после начала этого кризиса, мне стало ясно его намерение. Мы здесь, на Замковой горе, утратили связь с реальной жизнью Маджипура. Мы сидим тут, на вершине мира, а там то и дело возникают коллизии, о которых мы и знать не знаем. Я слышал твои слова, Диввис, что все в мире счастливы, кроме, возможно, метаморфов, и, признаюсь: я думал так же. А теперь оказалось, что среди недовольных жизнью пустила корни целая религия, о которой мы ничего не знали, и армия голодных людей направляется к Пидруиду, чтобы поклоняться каким-то вновь выдуманным богам. – Он посмотрел на Хиссуна. – Ты уже кое-что знаешь, но тебе необходимо освоить еще очень многое. Во время моего отсутствия тебе предстоит несколько месяцев сидеть в руководящем кресле рядом с Диввисом и Стазилейном; уверен, что ты дашь им ценные советы. Что скажешь, Стазилейн? – Я думаю, что ты сделал разумный выбор. – А ты, Диввис? Лицо Диввиса перекосило от еле сдерживаемого гнева. – Что я могу сказать? Власть у тебя, и ты принял решение. Мне остается лишь повиноваться, так ведь? – Он поднялся и, напыщенно выпрямившись, протянул руку Хиссуну. – Поздравляю вас, принц. Вы достигли впечатляющих успехов – и за столь короткое время. Хиссун, не дрогнув, встретил холодный взгляд Диввиса. – Я счастлив, что удостоен чести служить в совете вместе с вами, лорд Диввис, – с величайшей серьезностью произнес он. – Ваша мудрость всегда будет служить мне примером. – И он пожал протянутую руку Диввиса. Диввис, кажется, хотел что-то ответить, но передумал и лишь чуть слышно хмыкнул. Он медленно опустил руку, смерил Хиссуна яростным взглядом и величественно вышел из комнаты. Глава 11 С юга дул резкий горячий ветер, который моряки – охотники на морских драконов – называют «посланием», так как он приходит с пустынного Сувраэля, континента, где находится прибежище Короля Снов. Этот ветер иссушал душу и томил сердце, но Валентин не обращал на него внимания: он витал духом где-то в иных сферах, среди задач, стоявших перед ним, и все дни напролет стоял на королевской палубе «Леди Тиин» и вглядывался в горизонт, дожидаясь, когда же покажется материк, и не обращал внимания на режущие порывы жаркого ветра, свистящие в ушах. Плавание с Острова до Зимроэля уже казалось ему бесконечным. Эйзенхарт говорил, что, дескать, море не располагает, ветры противодействуют, маршрут нужно сократить, а для этого взять южнее, и называл еще какие-то проблемы. Валентин, не будучи моряком, не желал ругаться с ним из-за этих решений, но дни шли, западный континент все не приближался, и он понемногу терял терпение. Не единожды приходилось менять курс, чтобы избежать встреч со стадами морских драконов – по эту сторону острова они то и дело попадались. Некоторые из скандаров, входивших в команду, утверждали, что это самая многочисленная миграция за пять тысяч лет. Так или не так, но их было до ужаса много. В свое злосчастное прошлое плавание в этих водах, когда гигантский дракон разнес в щепки «Брангалин» капитана Горзвала, он не видел ничего подобного. Драконы, как правило, перемещались группами по тридцать-пятьдесят голов с интервалом в несколько дней. Потом попался одинокий гигант, возможно, король, плывший целеустремленно, но неторопливо, как будто погруженный в глубокую медитацию. После этого некоторое время драконов не попадалось, ветер стал усиливаться, и флотилия устремилась туда, где лежал вожделенный порт. И однажды утром с верхней палубы наперебой закричали: – Пилиплок! Эй! Пилиплок! Громадный порт показался внезапно – на высоком мысу над южным берегом устья Зимра возник огромный морской порт, поразительный и великолепный в своем беспорядке и деловитости. Здесь, где река достигала огромной ширины и на сотни миль вымывала в океан темный ил, который несла из самого сердца континента, стоял город с населением в одиннадцать миллионов человек, выстроенный по сложному и нерушимому плану, основой которого были четкие дуги, пересеченные спицами грандиозных бульваров, расходящихся от набережной. Валентин подумал, что этот город трудно любить, несмотря на всю красоту его широкой гостеприимной гавани. И все же, стоя и глядя на открывающийся вид, он увидел краем глаза своего старого товарища – скандара Залзана Кавола, уроженца Пилиплока, который тоже смотрел не отрываясь вперед, и на его грубом суровом лице читались и удивление, и восторг, и даже нежность. – Охотники на драконов идут! – крикнул кто-то, когда «Леди Тиин» несколько приблизилась к берегу. – Смотрите, целый флот! – О, Валентин, как красиво! – вполголоса сказала стоявшая рядом с ним Карабелла. И впрямь это было красиво. До сего момента Валентин даже не думал, что суда, на которых мореходы бороздят океан в погоне за драконами, могут быть красивыми в каком угодно смысле. Они казались, скорее, зловещими – с пузатыми корпусами, гротескно украшенными отвратительными носовыми фигурами, и заостренными, как грозящие ядовитые хвосты, кормами, расписанные по бортам рядами белых зубов, алыми и желтыми глазами. И какой корабль ни возьми, они производили просто варварское, отталкивающее впечатление. Тем не менее каким-то образом в этой поистине огромной флотилии – а казалось, будто все пилиплокские корабли охотников за драконами вышли в море, чтобы встретить прибывшего короналя, – они обрели странную привлекательность. Их черные с малиновыми полосами паруса, заслонившие горизонт, развевались на ветру, как праздничные флаги. Подойдя ближе, они совершили тщательно отработанный маневр и взяли королевский флот в кольцо, подняв на ходу большие зеленые с золотом стяги с эмблемой короналя; ветер донес хриплые крики: «Валентин! Лорд Валентин! Да здравствует лорд Валентин!» Над водой неслись нестройные, но ликующие и трогательные звуки музыки в исполнении бесчисленных барабанов, труб, систиронов и галистанов. Прием совсем не похож, насмешливо подумал Валентин, на тот, что оказали мне во время предыдущего визита в Пилиплок, когда он с Залзаном Каволом и другими жонглерами в роли жалких просителей ходили от одного капитана охотников на драконов к другому, тщетно пытаясь уговорить кого-нибудь доставить их на Остров Сновидений, пока в конце концов не удалось нанять самое маленькое, убогое и неудачливое суденышко. Но с тех пор многое изменилось. Между тем самый большой из драконобойских кораблей приблизился к «Леди Тиин», и от него отошла шлюпка со скандаром и двумя людьми. Когда она подошла вплотную, вниз опустили корзину, чтобы принять прибывших на борт, но люди остались на веслах, и на палубу поднялся только скандар, оказавшийся к тому же дамой – пожилой, обветренной и мощной с виду, с обильной проседью в меху и без пары могучих передних резцов во рту. – Меня звать Гуидраг, – представилась она, и Валентин почти сразу же вспомнил ее – это была старейшая и самая уважаемая из всех капитанов-драконобоев и одна из тех, кто отказался везти жонглеров на Остров. Правда, она говорила вполне вежливо и порекомендовала им отыскать капитана Горзвала и его «Брангалин». Он подумал мимоходом, узнает ли она его, и решил, что нет. Ему давно уже стало ясно, что одеяние короналя делает своего обладателя невидимым для большинства народа. Гуидраг произнесла безыскусную, но искреннюю приветственную речь от имени всех своих товарищей по кораблю и коллег-драконобоев и подарила Валентину чрезвычайно изящное резное ожерелье из переплетенных костей морского дракона. Он в свою очередь поблагодарил за грандиозный морской парад и поинтересовался, почему флот охотников на драконов стоит здесь, в гавани Пилиплока, а не ведет промысел в открытом море; на что она ответила, что миграция драконов у побережья в этом году оказалась неслыханно обильной, так что все охотники выбрали дозволенные квоты в первые же несколько недель, и сезон закончился, едва успев начаться. – Этот год был странным, – сказала Гуидраг. – И боюсь, мой повелитель, впереди нас ожидают еще большие странности. Эскорт охотников за драконами сопровождал короналя до самого порта. Высокий гость и его спутники сошли на пирс Малибора в центре гавани, где их поджидали герцог провинции с многочисленной свитой, мэр города с не менее многочисленной толпой чиновников, а также депутация капитанов с тех самых кораблей, что встречали короналя в море. Валентин выполнял предписанный ритуал с ощущением, будто ему снится, что он бодрствует: он совершенно серьезно, вежливо и своевременно подавал все положенные реплики, вел себя спокойно и уравновешенно, и все же ему казалось, что толпа, в которой он двигался, состоит не из людей, а из фантомов. По обеим сторонам проспекта, от гавани до здания городского собрания, где предстояло остановиться Валентину, были натянуты толстые ярко-алые канаты, отгораживавшие дорогу от собравшейся толпы, и стояла многочисленная стража. Валентин, ехавший вместе с Карабеллой в открытой летающей лодке, думал, что никогда еще ему не доводилось слышать такого шума, безостановочного невнятного рева, в который сливались радостные приветственные крики. Этот шум ненадолго заставил его отвлечься от мыслей о кризисе. Но перерыв продлился недолго, поскольку, войдя в отведенные покои, корональ тут же потребовал новейшие донесения – и новости оказались неутешительными. Рапорты сообщали, что, несмотря на карантинные меры, лусавендровая сажа каким-то образом проникла в незатронутые поначалу провинции. Урожай стаджи в этом году ожидался вдвое меньше обычного. В областях, где возделывают туйоль, важную кормовую культуру, появился опасный вредитель – проволочный червь, считавшийся давным-давно истребленным. А это опасность для животноводства. В винодельческих регионах Кинтора и Ни-мойи появился грибок, из-за которого лозы массово сбрасывают недозрелые гроздья. Теми или иными бедами затронуто сельское хозяйство по всему Зимроэлю, не считая единственной отдаленной области на юго-западе, в тропиках, вокруг Нарабаля. Валентин показал документы Й-Уулисаану, и тот задумчиво сказал: – Мой повелитель, эти события экологически взаимосвязаны; снабжение Зимроэля продовольствием будет полностью разрушено. – На Зимроэле восемь миллионов населения! – Совершенно верно. И когда эти болезни и вредители попадут на Алханроэль… У Валентина мороз пробежал по коже. – Думаете, такое может случиться? – Да, мой повелитель. Я точно знаю, что так и будет! Посудите сами – сколько кораблей еженедельно курсирует между материками? Сколько птиц и даже насекомых попадает с континента на континент? Внутреннее море не так уж велико, а Остров и архипелаги позволяют не раз отдыхать по пути. – И эксперт по сельскому хозяйству добавил с неожиданно спокойной, почти блаженной улыбкой: – Уверяю вас, мой повелитель, с этой напастью невозможно бороться, ее нельзя одолеть. Будет голод. Будет мор. Маджипур опустеет. – Нет. Не бывать этому! – Будь у меня чем успокоить вас, я не преминул бы это сделать. Но у меня нет для вас утешительных слов, лорд Валентин. – Божество воздвигло на нас эту катастрофу, – сказал корональ, пристально глядя в необычные глаза Й-Уулисаана. – Божество и отведет ее от нас. – Возможно. Вот только случится это лишь после того, как общество испытает непоправимый ущерб. Мой повелитель, я хотел бы удалиться. И не позволите ли вы взять эти документы на часок? Когда Й-Уулисаан вышел, Валентин некоторое время сидел молча, в последний раз обдумывая то, что намеревался сделать. Теперь, после того как он ознакомился с новыми ужасающими сведениями, стало ясно: дело не терпит отлагательств. Он вызвал Слита, Тунигорна и Делиамбера. – Я решил изменить маршрут паломничества, – объявил он без всяких предисловий. Советники встревоженно переглянулись, как будто уже не первую неделю ожидали каких-то неприятных сюрпризов в этом роде. – Мы в этот раз не поедем в Ни-мойю. Отмените все мероприятия запланированные там и поблизости. – Он, конечно же, заметил их тревогу и скепсис, а что поддержки своих ближайших сподвижников не удастся добиться без борьбы, знал заранее. – На Острове Сновидений, – продолжал он, – мне стало очевидно, что беды, которые поразили Зимроэль и могут в скором времени обрушиться и на Алханроэль, – это непосредственное проявление недовольства Божества нашим поведением. Делиамбер, ты первым заговорил об этом много лет назад, когда мы оказались среди руин Велализира, и предположил, что треволнения в государстве, резко усилившиеся с момента узурпации моего трона, могут означать начало возмездия за угнетение метаморфов. Я почти дословно помню твои слова: мы уже очень давно живем тут, на Маджипуре, но совершенно ничего не сделали, чтобы хоть как-то возместить исконный грех – грех завоевания, а теперь хаос стремительно нарастает, потому что прошлое наконец решило предъявить к взысканию свой вексель с накопившимися процентами. – Да, помню. Именно так я и говорил. – А я на это ответил, – продолжал Валентин, – что посвящу свое царствование воздаянию за те несправедливости, которые мы допускали по отношению к метаморфам. Но так и не сделал этого. Я позволил себе укрыться за другими проблемами и ограничился лишь самыми поверхностными, бессодержательными жестами, имитировавшими попытку установления взаимопонимания с меняющими облик. Теперь, попав на Зимроэль, я намерен прямиком отправиться в Пьюрифайн… – В Пьюрифайн, мой повелитель? – в один голос воскликнули Слит и Тунигорн. – В Пьюрифайн, в столицу меняющих облик – Илиривойн. Я встречусь с Данипьюр. Я выслушаю ее требования и приму их к сведению. Я… – Еще ни один корональ не посещал территории метаморфов, – перебил его Тунигорн. – Один – посещал, – возразил Валентин. – В виде жонглера я побывал там и даже выступал перед метаморфами и самой Данипьюр. – Но это же совсем другое дело, – возразил Слит. – Как жонглер ты мог делать все что заблагорассудится. Когда нас в тот раз занесло к меняющим облик, ты сам страшился мысли о том, что являешься истинным короналем. Но сейчас, когда это неопровержимый факт…